Парижский меридиан

Когда мы оказались в долине реки Луары, чтобы посмотреть на старинные замки, то увидели настоящую Францию, где люди засевают поля, строят мосты, рубят лес, занимаются цветоводством и виноделием. Впечатлило то, что вдоль всех дорог натянута сетка для защиты животных.

В далеком теперь уже 1977 году, будучи студентом Литературного института, я написал стихотворение:

А мы с тобой в Париже не бывали.
Хотели побывать,
                                     да вот едва ли
Удастся по студенческим билетам.
И все-таки давай мечтать об этом...

Какая полноводная весна!
Давай возьмем некрепкого вина
И выпьем за гостиничный уют,
За те суда, что по реке снуют,
За светлый день и призрачную тишь,
За Витебск — наш сегодняшний Париж.

Стихи эти я посвятил моей невесте Галине, к которой периодически ездил в Витебск, где она училась в Институте легкой промышленности. Мечта побывать в Париже была практически неосуществимой в те годы. Куда там? В Румынию и то с большим скрипом отпустили меня только десять лет спустя после написания этого стихотворения.

Но вот в 1989 году в Москве состоялся Советско-Французский фестиваль поэзии. С несколькими французскими поэтами у меня завязались хорошие отношения. Я проявил инициативу, принимая гостей: вечера в престижных залах, ресторан, радиоэфир. Меня должны были послать с ответным визитом, но не послали. Я огорчился: опять моя мечта надолго отодвинулась... И вот в мае нынешнего года наш самолет проследовал над Ригой, Копенгагеном, Амстердамом и взял курс к столице Франции. Садимся в аэропорту имени Шарля де Голля.

Выходим из самолета и по круглому прозрачному пандусу проходим в здание аэропорта. Пассажиры других рейсов тоже идут по таким же пандусам, словно муравьи-листорезы с кусочками листьев. Садимся в туристический автобус, гостиница в районе № 10 на улице Шато де Дуа. На этом автобусе за неделю мы исколесим много дорог.

Все интересно взору: платаны в камуфляже коры; тротуары со столбиками; по углам стоят дома острые, как утюги; цветы в подвесных ящиках.

Набережная Сены днем похожа на сплошной букинистический магазин. Торговцы примостили свои вместительные деревянные ящики прямо к парапету, там они и оставляют свой товар на ночь, запирая лавку на замок.

Поражают красивые лесополосы, где насажено великое множество кустарников и деревьев самых разных пород. На лугах цветут макиГид неутомимо рассказывает о тщеславии французских королей, об их военных победах и закулисных интригах. В Париже любят триумфальные арки. С какой бы стороны ни возвращался король с победой, он обязательно строил арку. Даже захват Москвы Наполеоном отмечен на главной Триумфальной арке, хотя вся кампания и была проиграна.

А как французы умеют преподнести своих героев! Нам бы поучиться у них уважению к главам государства и видным полководцам. Они прах Наполеона Бонапарта поместили в Пантеоне таким образом, что всякий пришедший сюда должен поклониться ему.

Мосты через Сену... Их много, они очень живописны. Один из них называется «Мост Александра III». Он был спроектирован русскими инженерами и подарен Франции императором Николаем II в конце XIX века в память об установлении дружеских отношений с Францией. Первый мост без опор посередине реки. Он украшен золочеными крылатыми конями, пилонами, гирляндами цветов, фонарями.

Мост Согласия построен из камней разрушенной Бастилии и назван так в знак примирения в обществе. На площади Согласия во время Великой Французской революции стояла гильотина, а позднее на ее месте установили Луксорский обелиск, вывезенный из Египта. Пешеходный мост искусств на пути в район Сен-Жермен — современный мир художников, поэтов, архитекторов. Мост Мирабо как напоминание о поэте Аполлинере, его друзьях — Пикассо, Модильяни, Жане Кокто. Остров Сите разделяет Сену, и река словно бы обтекает не часть суши, а сам собор Нотр-Дам, огромный и величественный. На площади перед ним расположена бронзовая звезда, на которую надо наступить и загадать желание. Прогулки на теплоходе по Сене днем — взгляд на парижскую архитектуру и рассказ гида-переводчика об истории этих мест.

Францию ежегодно посещают 80 миллионов туристов. Русские пользуются популярностью. На афишах встречаются имена Лермонтова, Айвазовского. В музее импрессионистов д’Орсэ мы видели картины Василия Сурикова и Леонида Пастернака. Около Гранд-Опера площадь Дягилева. Есть Сталинградская улица. Есть православная церковь Александра Невского. Гуляя, встречаешь множество упоминаний имен наших великих соотечественников, так или иначе связавших свою судьбу с Францией. Тут и Лев Толстой проводил время в компании с русскими и французскими писателями. Читал свои произведения Иван Тургенев.

А Сена притягивает к себе весь город и всех его гостей. Прогулка на теплоходе вечером, когда освещается Эйфелева башня, и зажигаются фонари, — это уже совершенно иное впечатление. Все проникаются романтическим настроением, люди с теплохода машут тем, кто стоит у перил моста, а те в ответ машут плывущим. Возгласы ликования слышны со всех сторон, когда Эйфелева башня начинает искриться, будто обсыпанная бенгальскими огоньками. Ощущение такое, словно ты оказался на огромном празднике жизни, где увеселительным заведением стал не ресторан, не загородная вилла с шашлыками на поляне, а целый огромный город, куда съехались десятки тысяч гостей из разных стран мира. С ними встречаешься в поездке к замкам долины Луары, в музее импрессионистов д’Орсэ, Лувре, Латинском квартале, Нотр-Дам, возле Триумфальной арки, в парке Тюильри. Сидим в этом парке у пруда с фонтаном, а дети пускают парусники. Женщина с внучкой увлеченно кормят цветных карпов. Оказалось, что она из Польши, из города Вроцлав. В Люксембургском парке перебросились несколькими фразами с голландцами. Тут пригодился школьный немецкий. На теплоходе захотелось узнать, кто эти туристы: японцы или китайцы? Оказалось, корейцы.

Фото около «Парижского меридиана». Вот он, где-то здесь. Словно бы сон, который повторялся у меня: я еду в центр Европы и все не могу досмотреть и понять —доехал или нет?

По Парижу хорошо ходить пешком. Водители пропустят даже зазевавшегося пешехода. Гора Монмартр — действительно возвышение, с которого виден весь город. Красиво смотрится собор Сакре-Кер.

На Монмартре ходят автобусы, специально укороченного размера для этих улочек. Такое ощущение, как будто оказался в Крыму, где-нибудь в Гурзуфе. Очень много цветов на подоконниках, на террасах. Париж зимой топится каминами, о чем свидетельствуют ряды печных труб. Крыши черепичные, а здания из серого или желтоватого песчаника. Дома чаще всего шестиэтажные. Этот архитектурный стиль был введен в середине XIX века и сохраняется поныне. Есть и свой «Манхеттен». Мы были, видели: там человек меньше песчинки.

Версаль в молодости посетил царь Петр I. Парк и дворец короля Людовика XIV произвели на него неизгладимое впечатление. Петр решил, что он построит лучше. Основная красота в фонтанах, которые в Версале включают лишь на короткое время. А Петр I добился, чтобы его фонтаны снабжались водой круглосуточно. Правда, в Версале очень красивые сады с растениями, которые не приживаются в Петродворце. Версаль и Петродворец негласно продолжают спор за первенство...

Мы не могли отказать себе в посещении кладбища Сен-Женевьев-де-Буа. Повез нас туда на своей машине бывший наш земляк, поэт Василий Живаев, большой знаток русского зарубежья. Обходим могилы великих русских людей: Иван Бунин, Дмитрий Мережковский, Александр Галич, Андрей Тарковский, Рудольф Нуриев. В Лувре я сказал своей жене Гале, что когда-то картина «Джоконда» приезжала в Москву. Но я не попал в музей изобразительных искусств им. Пушкина из-за огромной очереди, утешая себя тем, что посмотрю ее в Лувре. Вот теперь я сдержал свое слово…

В Париж мы летели над морями. Зато обратно возвращались сушей: Берлин, Варшава, Витебск. И когда мы услышали эту информацию с упоминанием Витебска, Галя сказала: «Вот видишь, в этом путешествии в Париж и наш Витебск принял участие. Наверное, это не случайное совпадение». Я согласился с ней: все в жизни взаимосвязано. Мечты должны исполняться, пусть и с опозданием.