Онегиана

Отрывки из незаконченной поэмы «Онегиана»

Я свой роман «Онегиана»
Онегинской строфой пишу.
Не для печати и экрана –
Болезнью славы не грешу.
Изображу в ней мир нестойкий,
Отягощенный перестройкой,
Да и саму систему нашу
С педагогическою кашей.
Как говорится, в жизни личной
Я потерпела полный крах,
И потому в своих стихах
Хочу я быть самокритичной.
Пошли ко мне гонца, Парнас,
Да и услышат боги нас!

По рельсам жизнь моя катилась,
Под знаком Рыбы я росла
Я рано в первый раз влюбилась,
И боль та долго сердце жгла.
Глупа была я от рожденья,
И в чем мое предназначенье
Пыталась тщетно угадать,
Пока не стала увядать.
Я красотою не блистала,
Как не блистала и умом,
Я это поняла потом,
Когда уже старухой стала.
Вся жизнь моя была как сказка,
Во всем терпела я фиаско.

Итак, в 17-ом «Аврора»
Начало века известила,
- «век деспотизма и террора»-
Страна ее так окрестила.
От Сталина до Горбачева
Шли по заветам Ильичевым.
Куда зашли, не знаем сами.
Ни мы, и не вожди с усами.
Под властью партии родной
Марксизм нас к коммунизму гнул.
Загнул и обнищал наш строй.
И Ленин руку протянул.
И мы, как Ленин, всей страной
Стоим с протянутой рукой!

Живем без Бога и без веры,
За то Господь нас наказал:
Папаша водку жрал без меры,
Сынок от папы не отстал.
Пока отец с бабьем резвился,
Очаг семейный задымился.
Да и к чему ему семья,
Алкаш живет лишь для себя.
Изведал в жизни он всего,
Пока мужик он был не слабый,
К нему гуртом катились бабы.
Под старость бросили его.
Таков удел его не прост:
Познал и он великий пост.

Второй мой муж был честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Последний ум его оставил,
Ходить он начал на горшок.
Чтобы за ним его таскали,
Всю ночь читал жене морали,
А чтоб она вдруг не уснула,
Он не слезал почти со стула.
Себя считая образцом,
Детей моих крыл русским матом.
Он сроду не был дипломатом,
Тем более не был и отцом.
На мне же он тогда женился,
Когда песок с него валился.
И хоть мужской не знала ласки,
Его я в этом не виню.
Меня держал он за савраску
И относился как к коню.
Ещё, к моей несчастной доле,
Он оказался алкоголик.
И в завершенье моих бед -
Его давно грыз диабет.
Но строго вел свои доходы,
В хозяйство рьяно он внимал,
И мне лишь тем он помогал –
Полста давал на все расходы.
Таков итог семейных грез,
Куда влетел мой паровоз!

Один знакомый слыл поэтом.
Не Ленским – од он не писал.
Себя считал анахоретом,
И всем он прозвища давал:
Тому-скелет, а ту кобылой,
Всех окрестил местный светила.
А сам писал свои стихи
От пьянки и глухой тоски.
Как бард российский горд и беден,
Жену оставил и детей.
Без гиминеевых цепей
Старик стал зол и очень вреден.
Святая Русь! А сколько в ней изъяна!
Одно питье ей только по карману!

А наша матушка Россия
Всегда беременна была.
Всегда чего-нибудь носила,
И перестройку родила.
Малютка эта ахи-ах
Росла лишь только на словах.
Ведь до решенья от собранья
У нас большие расстоянья.
А тут путчисты из ЦК
Решили власть вернуть былую
Их понесло напропалую –
Намяли лидеру бока
Пока власть новая резвилась –
Держава наша развалилась!

Сейчас все рьяно рвутся к рынку,
С базаром путая его.
Наполнить бы пустые кринки
Хоть чем-нибудь, нам все равно.
Статистика от нас вся скрыта.
«Мир денег» у Адама Смита.
Прольет ли нам хоть слабый свет
На государственный бюджет?
Ну а народу надо время
Всю информацию добыть,
Потом ее переварить,
Какое катят на нас бремя!
И валится на нас с экрана
Жруще-жующая реклама!

Москва ничьим слезам не верит,
И в этом чем-то здесь права.
Кто искренность тех слез измерит?
Чья разболится голова?
У нас, у русских, как удача,
То мы тогда от счастья плачем.
А коли бремя мы несем,
Тогда от горя все ревем.
А если черная година
И всем невзгодам нет конца,
Скупая катится слеза
У мужика простолюдина.
Когда генсеков хоронили,
То по привычке слезы лили.

Москва для нас точка отсчета.
По ней сверяем мы часы.
А может быть, она всего-то
Фемида и ее весы?
Чаша одна – в ней демократы,
Вторая – остальные краты.
Не за народ – за власть дерутся,
Так, что у нас чубы трясутся.
Какую же они закваску
Решили в тесто положить,
Чем нас готовы накормить?
Фемида, сбрось-ка с глаз повязку!
К чему фемиде эти страсти?
Коррупция стремится к власти!

Хоть хрен не слаще редьки горькой,
Но выбор мал – таков удел!
Нас замотали перестройки
Да слов потоки, вместо дел.
Ура орали и хвалились,
Пока дотла не разорились.
Мы бы еще ура кричали,
Пока в конец не обнищали.
Вдруг стали рушиться кумиры
Сменили быстро города
Названья, что ещё вчера
С такою помпою носили.
И на дыбы взвилась страна,
Как конь великого Петра!

Нельзя в России без обмана,
И умным быть тут ни к чему
Здесь всех встречают по карману
И провожают по нему.
Мы по застиранной одежке
Свои протягиваем ножки.
Привычно лжем и сами верим,
Да всех своим аршином мерим.
«И дольше века длится день»-
У Пастернака мы читаем.
Мы целый век судьбу решаем
То городов, то деревень.
Быть может, на исходе века
Решатся судьбы человека?!

Поэты, мученики славы,
О чем слагаете стихи?
Вы, пасынки своей державы,
За чьи страдаете грехи?
Вам жить без этого нельзя,
Какая узкая стезя
Ведет вас к славе и забвенью,
Покорная лишь вдохновенью?
Поэт в России был всегда
Пророком, вестником, изгоем.
Конфликтовал с любым он строем,
Стихи писал не для себя…
Хоть у меня таланта нет,
А все ж тащусь за вами вслед.

Мы все учились понемногу,-
Писал великий наш поэт,
В науку - дальнюю дорогу
Нас провожают с ранних лет.
И до седин мы постигаем
Все то, чего еще не знаем,
Красот не замечая рядом,
Глядим в учебник темным взглядом.

Программа каждый школьный год
От А до Б так расписала,
Что творчеству здесь места мало,
Безвластен в школе педагог.
Так школу высоко подняли-
Ее реформы не достали.
Тетради, планы, подготовка,
Большой и малый педсовет,
Не школа, а одна муштровка,
И личности здесь места нет.
А если вдруг не запылилась
И перед вами появилась,
То на нее строчат «телеги»
Достопочтенные коллеги.
Хоть гласность кое-что дает,
И школа рада передышке,
Растут девчонки и мальчишки,
А завтра – будущий народ
Больна страна, народ халтурит,
И школьный мир температурит.

Ах, Пушкин, Пушкин,
Твой герой
Мотался в поисках по свету.
Что потерял он той порой,
И что приобрели мы в эту?!

Август 1991 год