Гробовщик

Я слышал легенду, быть может и быль,

Но книгу о ней давно скрыла пыль.

Я вам постараюсь ее передать

И в точности мир ее описать.

***

Был город, покрытый тьмой каждый час,

Его не найдете уверен сейчас.

В нем жил один очень странный мужик,

Он по профессии был гробовщик.

 

Связала судьба его с миром другим,

С миром ужасным, ничуть не живым.

Мужик страх и ужас на всех наводил,

И город во всех его бедах винил.

 

Ему стали ближе, чем люди живые,

И кости, и череп, и могилы кривые.

Он чужд стал для мира, отбросив его,

И было все это отнюдь не смешно.

***

Однажды на город напала беда,

В тот день бушевала злая гроза:

В доме у края, где радость была,

У кузнеца исчезла жена.

 

Громко звучал в тот вечер набат,

Всех созывая в яблони сад.

Собравшись, увидели люди такое,

Что долго потом не давало покоя:

 

Под яблони сенью без вздоха, она,

Мертвой лежала кузнечья жена.

Бросился с горя полной душой,

Кузнец к умерщвленной жене молодой.

 

Печалью и горем наполнился свет,

Ведь больше на нем души такой нет.

 

Добра и нежна бывала она,

Если у кого-то случалась беда.

Совета и помощи мог каждый просить,

Взамен не взяла б она даже нить.

 

Но хватит о ней, продолжим рассказ.

Могу лишь сказать, что не в первый раз

Случилось такое в безрадостном месте,

И люди в душе полны были мести.

 

Желанием главным было одно:

Найти, наказать позора пятно.

А каждый случай объединяла одна

Странность, что загадок полна:

 

Как только у места, где случалась беда,

От звука набата собиралась толпа,

То Зевса стрела в тот миг загоралась,

И синева тумана спускалась,

А из тумана появлялся мужик,

Имя которого звучит: «Гробовщик»;

И, молча, без слов, к телу, он, подойдя,

Его забирал, холод крови храня.

 

Ему вслед смотрели тысячи глаз,

И было все это уже двадцать раз.

Город терпеть не может уже,

Ведь сильно горит пламя мести в душе.

 

Убийцу найти так никто и не смог,

Поэтому нажат был этот курок,

С прицелом на темного Гробовщика,

Решением нового сыщика:

 

Он, почему-то, его не любил

И, также как все, во всех бедах винил.

Собрав небольшой за собою отряд,

Отправился Сыщик в могильный град,

 

Где жил и работал наш Гробовщик,

С людьми необщавшийся скорбный мужик.

Он был готов к такому визиту,

Давно представляя такую картину.

 

Его посадили в городскую тюрьму,

Где стены хранили одну только тьму;

Ему есть давали раз только в день,

А после опять кидали в зла тень.

 

Наладилась жизнь в городе ночи,

От счастья людей засияли их очи,

И жизнь вновь пошла своим чередом,

Где каждый хранил, увы, свой только дом.

***

И грянуло, в обычный день городской,

Как гром среди ясного неба, на углу Поварской,

Двадцать первое, новое злое убийство,

Где проходило с жертвой все действо.

 

Убит был кондитера местного сын,

Красавцем прекрасным, признаться, он был;

Но красоте нанесли серьезный урон,

Ножом поварским изрезан был он.

 

И тут всполошились городские чины,

Ведь все стало похоже на страшные сны:

Убийца на воле гуляет свободно,

Хоть город искал его очень упорно;

 

Свидетелей нет, нет и улики,

Есть только страха полные крики.

А каждый пытался найти ту черту,

Что все сведет к убийце тому.

 

И Сыщик (уже вам знакомый), пораскинув мозгами,

Нашел то, что все так долго искали.

Он вспомнил, что, жертву, люди, найдя

Встречали фигуру Гробовщика.

 

Его в тот же день на допрос посадили,

И где-то час с ним говорили.

Велев отвести его за решетку,

Сыщик достал из кармана развертку,

 

Где он записал такие слова:

«Ему можно верить, едва.

Но он говорит, что при каждом убийстве,

Ему поступал заказ об устройстве

 

Для жертвы простых похорон,

И то, что с заказчиком не был знаком,

Ведь заказы были, каждый, в конверте,

А деньги давали близкие к жертве».

 

И вновь собирался добровольцев отряд,

Чтоб навестить могил темных град;

Он собирался с одной только целью:

Могильщика посетить злую келью.

 

В ней им найти хотелось одно –

Имя того, кто отправил письмо.

Ведь должен был на конверте остаться

Адрес, что не хоте показаться.

 

Все перерыли они там, вверх дном,

И это было ненапрасным трудом:

Найдены были злые конверты,

На них сохранились почты пометы.

 

Отправил их некто, злой аноним,

Но адрес везде был написан один:

Проспект Кузнеца, дом 26.

Туда и отправились силы, что есть.

 

На место придя своего назначения

И почтальону оказав уважение,

Отряд расспросил о человеке его,

Что посылал к могилам злое письмо.

Подумав немного, он вспомнил того,

Кого люди уже искали давно:

Он был невысок, с золотой бородой

И глаз один у него был кривой.

 

Сомнений отныне нет никаких,

Письма отправлял дочери мэра жених.

Он был некрасив и очень богат,

Чему его тесть был очень рад.

 

И вот отряд, что Сыщик возглавил,

На мэрский дом шаг свой направил.

За трапезой сытной застав всю семью,

Сыщик был готов к заявлению;

Он объявил, что Жениха на допрос вызывают,

И привилегий его всех лишают,

Отныне он обитать будет в тюрьме

И ожидать приговора судьи.

***

Послышались скрип ржавых дверей

И разные крики, как стоны зверей;

Вели по тьме на допрос Жениха,

И сегодня решалась его жизни судьба.

 

На стул его посадив

И цепи хорошо все закрепив,

Конвой покинул зал для допроса,

А заключенный остался в ожидании вопроса.

 

Хлопнув  стальной серой дверью,

Сыщик вошел со своей целью.

Он в темное старое кресло уселся

И зло над женихом посмеялся.

 

- Как ваши дела? – он начал допрос.

- Не очень. Но к чему сей вопрос?

- Вопросы исходят здесь лишь от меня –

Сыщик сухо и без эмоций сказал. –

 

Вы отправляли письма к могилам,

Где место готовили убийства жертвам?

Откуда вы знали: где, кто и когда

Убит будет завтра или был уж вчера?

 

- Молва городская летит очень быстро, -

Сказал Жених, прищурив глаз хитро.

- Положим, но все же, письмо отправлялось за день,

До мига того, как падала печальная тень.

 

Лицо арестанта вмиг изменилось

И за секунду кровью налилось,

Глаза засияли бешеным гневом,

И своды допросной наполнились криком.

 

Жених, наказанья поняв неизбежность,

Снял обманную милую внешность:

Он рвал и метал,

Показывая всем свой ужасный оскал;

 

Конвульсивно тело трястись начало

И видно было, как истошно кричало:

«Не докажите вы! Ничего нет у вас»!

И рвался на нем одежды атлас.

 

Его повели из допросной по коридорам серым

И в карцер кинул, Жених был уже бледным.

Сыщик же, оставшись с собой,

Повержен был этой нервной борьбой.

***

На следующий день был к казни убийца приговорен.

И снова в темнице был он затворен.

Пал от его рук двадцать один человек,

Двадцать один не прожил свой век…

 

Пока свой топор палач остро точил,

Из темной тюрьмы начальник Гробовщик, наконец, отпустил.

Он был неповинен, и был он прощен,

И даже новым заказом был награжден:

 

Казненному ведь тоже могила нужна;

Час лишь прошел, но готова она.

Глубже обычного ее вырыл мужик,

Имя которого звучит: «Гробовщик»!

 

Он на город обид не держал,

Но и другим он все же не стал:

Все так же чужд был для мира, отбросив его,

И было все это отнюдь не смешно.

***

Я закончу рассказ словами простыми,

Для Вас они пусть станут родными:

«Не столь человека обертка важна,

Насколько имеет значение душа…»

Другие произведения автора:

Разбитые стекла

Блаженным тот мир покидает...

Вас видел я совсем недавно...