Цепляйся снег за клавиши, звучи...
Я дирижирую сегодня этим небом...
Меня приемлют Боги только в белом, 
Вот в этом царстве строчной ворожбы.
Останься жить, о, голод спелых слов,
Шелк букв и читку душ с петель срывая,
Там задержись, где пауза хмельная - 
Огонь и порох её верхних "до".
Где в лапах публики зажатая гортань,
Звучание твоей сердечной плервы,
Где голос твой, как поднебесной даль
На пересылочной платформе внутривенно.
Я лишь за Бога у тебя в крови!
Вдышись в повиновение и повели вдышаться
Тем косолапым, чьих оваций лживы пальцы,
Где сильной долей нас крестила соль земли.

О, Суламифь... 
Нас не учили рифмовать,
Нас не учили угождать слепому мненью...
За рампою блаженных откровений
Без индульгенций мы пришли летать.
Где первым спазмом скерцо словаря
На качке площадей слезами внутрь,
Где молишься ты первозданною минутой,
На всех звучаниях и звуках говоря.
В весеннем, нежном приговоре верб,
Где первый голос открывающихся почек
Такой безудержный,такой построчный,
Как ключ в обьятьях нотного ключа.
Где музыки дословность - ты,
Вот в этих точных искрах изумлений,
Где голосом твоим восходит Зренье
Чего-то большего, что называют жизнь.
Где тишина, разбившись на шаги,
На паузы, на густоту признанья,
Пьет твоё вечное озвученное пламя
И просит у гортани ширь реки,
И замирает от её касанья.