Жизнь дряхленькой питерской бабушки Уныло текла и безрадостно, Пелёнки стирать, печь оладушки Ей не довелось просто-напросто. О внуках и правнуках в старости Мечты безвозвратно утеряны, Вела дневниковые записи На трёх языках одновременно.
Муж – ублюдок, соседи – канальи, Социальные службы – пираньи, Утопиться в Обводном канале Много раз появлялось желанье. Для чего в этой жизни и кто мы? Крепко сдавлены возраста клещи! И над хижиною тёти Томы Черный ворон кружится зловеще.
И выход нашла старушенция, Придумала, как сделать ход конём, Ведь Питер – вторая Венеция, Концы в воду спрятать так просто в нём. Раз люди поганцы и сволочи, Сидеть нет резона без дела нам, Травить негодяев, а по ночи Выбрасывать в виде разделанном!
Напоив для начала супруга, Алкаша, импотента, дебила, Клофелином во время досуга, Топором на куски разрубила. Схоронила подальше от дома Где-то за Пискарёвским кладбИщем, Стала хижина тётушки Томы Походить на людское жилище.
Потом квартирантов из Азии Взяла на жилплощадь резервную, Их выходки и безобразия Систему коробили нервную. К куренью наркотиков склонные И к жестикуляции веерной… И вот наконец расчленённые В столице закопаны северной.
Ни в полиции и ни в психушке Не могло это даже присниться, В скромной, интеллигентной старушке Вдруг проснулся серийный убийца. И гестаповские костоломы По сравнению с ней джентльмены. Сколько в хижине тётушки Томы Драматичного видели стены!
Является смесью кошмарною Маразм и натура кипучая… И вот в холодильник Тамарою Подруга засунута лучшая. Фрагменты в мешках целлофановых, В кастрюле башка, в блюде задница, Задача теперь Митрофановны От этого хлама избавиться.
Догадалась соседка случайно Где храниться пропавшее тело, Так раскрылась бабусина тайна, Завели уголовное дело. Десять лет ей грозит по-любому, А возможно и дом сумасшедших. Кто же в хижину тётушки Томы Завозить будет новые вещи?
Новые
Меню
