Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки. (Новый завет, Откровение Святого Иоанна Богослова, гл. 8, ст. 11)
1 Воскресшие мгновенья бытия Приблизились, и время их - настало. Не будет мне ни жизни, ни житья, Когда на жизнь пожалуюсь устало.
Когда скажу, что впереди - стена, А за стеной - пространство из бетона. Хоть вылези из кожи, но должна Пробиться речь из вечного затона.
Сквозь прах и страх решительность моя Решительна, как риск проводника, - Вот главное среди других мгновений.
Шипя, ползёт из пояса змея, И цель её - прервать наверняка Четырнадцать печальных откровений.
2 Четырнадцать печальных откровений - Не много ли печали над землёй, Проснувшейся, весёлой и весенней, Пропахшей и духами, и смолой?
Я против умолчанья о грядущем, Я против светлых сказок о былом. Родители под чернобыльским душем Махнули, словно ангельским, крылом.
Как тень, лежу; как пень, не понимаю Что надо мной не ветер, а беда, Тяжёлая, чугунного литья.
Подарок скорбный к Пасхе, к Первомаю На судные и трудные года В момент от пробужденья до бритья.
3 В момент от пробужденья до бритья В себе и то не сможешь разобраться, Не отличишь восторга от нытья, Отца в дому от собственного братца.
И в небе, и в окне - полурассвет, Вот-вот он запоёт и нечисть сгинет, Нескромным жестом передав привет Той женщине, что выглядит богиней
Косой-косой, а за людьми следит, Как фарой, освещая каждый миг Без приглашений и благословений.
А рядом с нею лишь крутой бандит - Больной реактор, что весну настиг; Поднял до неба пыль гигантский веник.
4 Поднял до неба пыль гигантский веник, Замел родные души ни за грош, И в длинной череде исчезновений, Хоть плачь, ты ничего не разберёшь.
Невидимые бойкие частицы, Как пули, вдруг увидевшие цель,- Всех тех, кто перед Пасхою постится И не постится, - взяли на прицел.
Теперь и при желанье не забуду, Как видел всё и оставался слеп В напасти, что летела напролом.
Мать расставляет чистую посуду, На полотенце водружает хлеб; Родители за праздничным столом.
5 Родители за праздничным столом, Горит перед иконою лампада, И в комнате торжественно-светло, И за окном - как в пору листопада.
Христос воскрес? Воистину воскрес! Яйцом крутым скатилось воскресенье, И засияло царственно окрест, И стало красным людям во спасенье.
Родители - друг друга обнимать. Весь мир боготворя, растёт заря В огромное яйцо из красной пыли.
Святыми кажутся отец и мать, И три перста - как три богатыря. А бывший мирный атом чернобылит...
6 А бывший мирный атом чернобылит, Ему святыни наши нипочём, И норов необъезженной кобылы В готовности быть быстрым палачом.
И микромир, и в нём аплодисменты Беззвучные, ну а слышны везде. Эксперименты - это экскременты, В тяжёлой затонувшие воде.
Не щит нам аварийная защита, Трещит реактор, в небе столб огня, Горит графит - пылает окоём.
И с той поры в единый блик отлита Аварии кромешной беготня, И Пасха, и весна в саду моём.
7 И Пасха, и весна в саду моём В селе невинном, скромном и красивом, Не праздновали весело вдвоём, Не восхищались древним-древним дивом.
Не целовались. Ведомое им Для остальных окутано покровом. Мы на пиру, спокойные, сидим, А что летит над нашим тихим кровом?
Шумит ли огнедышащий дракон? Раскрыл свои двенадцать пастей змей? Чудовища всё небо закупили?
Едим и пьём, и веку испокон Те, кто пьянее водки и трезвей, Не расцвели, а просто жили-были.
8 Не расцвели, а просто жили-были В любимой мною с детских лет избе, О прошлом ничего не позабыли, О будущей не ведали судьбе.
Какие силы и какие стили! Какое буйство крови на заре! Родили, и крестили, и растили Село когда-то при монастыре.
Вокруг раскол, разруха-завируха; Коварные, они со всех сторон Вели на монастырь за ратью рать
И прятались трусливо друг за друга, Услышав, чем народ вооружён. Как нелегко всё это вспоминать!
9 Как нелегко все это вспоминать! Звон кос, и топоров, и звук молитвы Оставили на местности печать Жестокой и незавершённой битвы.
И жили много лет лицом к лицу Раскольники, противники раскола. У каждого по своему крыльцу, Но лишь один учитель, как и школа.
Везде Отец, и Сын, и Дух Святой, И мать везде - о ней не забывать! - Она одна покой в сердца приносит,
Всегда своей Пречистой простотой Благословляя пищу и кровать, Красавицу просторов русских - осень.
10 Красавицу просторов русских - осень, Беспомощную, видел я в окне. Дарила ослепительная просинь Остатки радиации стране.
Попробуйте рукой, глазами троньте! Вон океан, а где же берега? Отец-солдат на всем великом фронте Надёжно видел каждого врага.
И потому он одержал победу, А тут и растерялся, и притих, И заболел и, как огонь, погас.
За ним пошла и мать моя по следу. Остался мне от грустных дней лихих Один коварный миг, кровавый час.
11 Один коварный миг, кровавый час, Преследует меня с упорством диким; Он глубину сознания потряс Нечеловечески-ужасным ликом.
Лишиться сразу милых лебедей И преданных друг другу, и красивых, В беде застрявших, словно в лебеде, А ждали их и яблони, и сливы.
Я молча над могилами стоял, Над солнцем яркокрылым и домами Под соснами, где хорошо дремать
Крестам рядком, ни капли не таясь. Но что-то в глубине души сломали, Похоронивши и отца, и мать.
12 Похоронивши и отца, и мать, Я стал другим и многое отринул; Их опыт жизни не перенимать: У них забрали птицу и скотину,
Потом свезли за тридевять земель Односельчан, а кладбище осталось. Среди крестов теперь поёт метель, Но в бесшабашности слышна усталость.
Накрыла чернобыльский след зима, А он блестит из-под сугробов лет, Коварный, грязный свет его несносен
В тишайшем уголке, где закрома Спокойствия и вечности билет На кладбище среди зелёных сосен.
13 На кладбище среди зелёных сосен Видны в снегу роскошные цветы, Которых цвет естественен и сочен, И кровь из них сочится на кресты.
Длинна она, последняя квартира, Красна, как угольки в седой золе, И шепчет мне, что тайны микромира Таинственнее прочих на земле.
И кажется, что здесь торчат антенны, И явственны безмолвные слова, И несомненна эта связь для нас.
А мы на белом свете несомненны? Там, где горчит засохшая трава, Я плакал так, как плачу я сейчас.
14 Я плакал так, как плачу я сейчас. Да будут грозы, слёзы не напрасны! Мой тихий, мой родной очаг погас, Но он живёт, по-прежнему прекрасный.
Мне от него по-прежнему тепло, И в этом главный смысл родного дома. Царапнул сердце, словно гвоздь стекло, Незримый враг, что вырос, как истома.
Набедокурил здесь и не ушёл, А спрятался в расселины и щели, Как водяная тонкая струя.
Жена накрыла к годовщине стол, И за него со мною рядом сели Воскресшие мгновенья бытия.
15 Воскресшие мгновенья бытия - Четырнадцать печальных откровений. В момент от пробужденья до бритья Поднял до неба пыль гигантский веник.
Родители за праздничным столом, А бывший мирный атом чернобылит. И Пасха, и весна в саду моём Не расцвели, а просто жили-были.
Как нелегко всё это вспоминать: Красавицу просторов русских - осень, Один коварный миг, кровавый час.
Похоронивши и отца, и мать На кладбище среди зелёных сосен, Я плакал так, как плачу я сейчас. 1988 Брянская область
(В одну из печальных дат, 26 апреля, я прочитал "Чернобыльский венок". Он звучит здесь в исполнении автора).
Фото из интернета: памятник жертвам Чернобыльской аварии в Брянске.
Доброе утро, Дмитрий Сергеевич!
Ещё до чтения "Чернобыльского венка" я подумал о том, что авария на ЧАЭС коснулась огромного количества людей. В этой связи Ваш талантливо сплетённый венок сонетов имеет значение как в русской, так и в мировой литературе. Другого подобного отклика на техногенную катастрофу я не знаю. Вам удалось боль страны показать через призму судьбы лирического героя.
С наилучшими пожеланиями,
Г. И. Иртеньев
Читала эти строки с волнением...
"Чернобыльский венок" - единственный в своём жанре во всей нашей литературе.
А авария подобного масштаба была не единственная.
И идейная сторона, и изобразительная в Вашем произведении равноценно сильны.
Посмотрите фотографию: Москва, 1986 год, лучший весенний праздник.
С уважением,
Полина
Об этой аварии во всей нашей литературе написан только один венок сонетов.
И он мне понравился не только искренностью, но и яркой гражданской позицией.
Я не знаю о ЧАЭС ничего лучшего в художественном отношении, чем "Чернобыльский венок":
"Мне от него по-прежнему тепло,
И в этом главный смысл родного дома.
Царапнул сердце, словно гвоздь стекло,
Незримый враг, что вырос, как истома.
Набедокурил здесь и не ушел,
А спрятался в расселины и щели,
Как водяная тонкая струя.
Жена накрыла к годовщине стол,
И за него со мною рядом сели
Воскресшие мгновенья бытия..."
Собственно поэтический потенциал таких строк велик. По-моему, они не оставляют камня на камне от равнодушия.
Дмитрий Сергеевич, загляните в ссылку: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=457056
Надеюсь, статья придётся Вам по душе.
С пожеланием счастливого Нового года,
Ирина Аркадьевна Антонова
Здравствуйте!
Наша поэзия в жанре венка сонетов оказалась глухой к техногенным катастрофам.
Единственное исключение - Ваш "Чернобыльский венок", глубоко затронувший тему.
Я согласна: "...тайны микромира таинственнее прочих на земле".
Даже Япония во время цунами пострадала от них.
Мне кажется, люди разных стран должны объединить усилия на этом направлении, и тогда "мирный атом" станет безопасным.
Поздравляю Вас со старым Новым годом, желаю здоровья, радости, удач.
Вероника
Новые
Меню
