Дубровский - 2. Повесть в стихах. Мой вариант ( 10 ).

25 сентября 2012 — Александр Яминский

ГЛАВА 10

А ближе к вечеру - по факту

( часов так около семи… )

и гости ( те, кто внемлют такту )

хотели ехать ( «Чтоб к восьми…» ),

но, тут, хозяин, столь польщённый

( Чрез пунш - весельем поглощённый! ),

ворота вздумал запереть…,

а посему: пришлось стерпеть…,

ведь он, в тирадах изливаясь,

всем, громогласно, объявил,

что никого ( Коль так решил! )

не выпустит ( Зло улыбаясь! ),

ну, то есть, оных, со двора

( И то - до самого утра! )…

А вскоре музыка, бравурно

( Довольно кстати, загремев! ),

всех в залу пригласила, бурно

( Велением, нравы подогрев! ),

а тут, и двери отворились,

чтоб гости вдоволь порезвились,

ведь завязался бал лихой

( А, в нём, до дружбы ль с головой? )…

И сам Хозяин, кто со сворой

( из приближённых ), сев в углу,

за шторою…, создавши мглу

( любуясь молодёжью скорой ),

уж выпивали, чтя дурман,

где за стаканом шёл стакан…

Старушки же играли в карты,

в тоске, познав весь контингент,

в ком - не блистали Бонапарты ( ! ),

чрез мелковатый элемент…,

но то, как и везде, бывало…,

где, словно бы раскрыв забрало,

не квартирует, став на стан,

бригада некая, улан…

А к службе - годные мужчины

( Которых - меньше, как всегда ( ! ),

и, дамам ( Что скрывать? ), беда! ),

создали кризиса причины,

ведь завербованными быть,

призвал их долг…- Ну, как тут жить?

Но вот учитель отличался,

коль между всеми, веселясь,

он танцевал ( Как забавлялся! ),

но боле всех ( Юлой вертясь! )…,

и барышни ( Да все! ) мечтали…,

а с тем, его и выбирали,

ведь исходили из того,

что с ним вальсировать легко…

А он кружился, ненароком,

лишь с Марьей, несколько уж раз,

но барышни, в потугах глаз

( Искрилась зависть где, упрёком…

А спесь - насмешливо цвела! ),

влёт, примечали «их дела»...

И, наконец, душой усталый

( а то - к полуночи, затей… ),

хозяин ( Кто не юный малый! ),

все танцы прекратил скорей,

и приказал, чтоб ужин дали,

а сам ( Пожалуй, годы звали… )

отправился - блаженно спать,

ведь с младостью - не совладать…

Но вот отсутствие, Кирилы,

придало обществу настрой,

где, более, свободы зной,

да с живостью, в излишках силы,

погнал ( Как будто, напролом! ),

вершить Гоморру и Содом…

Осмелились, вмиг, кавалеры,

занять уж место, подле дам,

чтоб сумасбродить, чрез манеры,

спадая, пошлостью, в бедлам…

Но вот девИцы - им смеялись,

и шёпоту лишь предавались,

своих соседей, столь ценя,

когда - по нОровам - возня…

И дамы, громко, разговоры,

вели, вальяжно, через стол…

А их мужчины ( Сильный пол! )

всё пили ( Ощутив просторы! )

и спорили ( Кто, как умел… ),

и хохотали, между дел…

Сей ужин ( словом ) слыл удачным,

коль чрезвычайно весел был,

оставшись в памяти, не злачным

( Ведь бередил, приятно, пыл… ),

но человек, один лишь, только,

веселью не внимал ( Нисколько! ),

и в общей радости ( Чудак! )

он не участвовал, никак…

А то - Антон Пафнутьич, ясно,

сидел кто, словно еле жив,

ведь пасмурен был…, молчалив…

и ел рассеянно-бесстрастно…,

переживая, будто боль,

казался, беспокоен, столь…

Беседы, споры, разговоры

( Да о разбойниках одних! )

влияли…, а фантазий взоры

витали - во видениях злых,

избрав его воображение,

душе, вручая лишь мучение…,

зажав, в тисках галиматьи,

где пребывали - в забытьи…

Но, впрочем, мы увидим скоро,

что он имел, под сей момент,

весомый, в общем, аргумент

( К раздумьям долгим, вне укора! ),

чтоб опасаться их, вполне

( А для него, увы, вдвойне! )…

Антон Пафнутьич, призывая

( Где гОспод, как свидетель шёл… ),

не лгал ( знать, то - не согрешая… ),

когда о средствах жизни плёл…,

ведь о деньгах упоминая,

сказал всю правду ( Не скрывая! ),

шкатулки красной где, покрой,

зиял бездонной пустотой…,

но деньги ( в ней что были, прежде )

хранились в кожаной суме,

а ту ( прикинувши в уме ) -

носил он, во святой надежде,

бишь, на груди ( «Оно - верней!» ),

ну…, под рубашкою своей…

Предосторожностью же сею

( И доверяя только ей! ),

но, вкупе с жадностью своею

( Так опасаясь всех людей! ),

он, в непочтительность впадая,

и вечную боязнь лишь зная,

их успокаивал…- нутром

( Но страх где, рвался, напролом! )…

И будучи, всё ж, принуждённым,

остаться в доме ночевать

( А значимо - совсем не спать! ),

с тем, мучиться, приговорённым,

страдал судьбиной, без нужды,

и ждал последствий от вражды…

И он боялся, чтоб ночлега,

не отвели ему вдали…-

уединённостью ковчега,

куда залезть легко б смогли

( Его ограбить, дабы! ) воры…

Где, тщетны, будут уговоры!

А посему: он всё искал…

И на глаза - Дефорж попал,

чтоб стать товарищем надёжным

( Ценя, того, наружный вид,

кой силу обличал, эгид,

а пуще - храбрость! )...- Ведь, не ложным,

его явился жест, в пылу…,

убил медведя кто, в углу!

А уж Антон Пафнутьич, бедный,

об этой встрече не забыл…,

когда от зверя, он, столь бледный,

пытаясь скрыться…- волком выл!

И вспоминать, без содрогания,

не мог, к уделу… Но, искания,

его, решили выбор, враз,

где он, теряясь в смыслах фраз,

их, комкая, найти пытался…,

чтоб иностранцу объяснить:

Как тяжело, в России, жить!

Но тот, чтоб вовсе не зазнался

( До панибратства снизойдя! )…-

в себе - защитника найдя.

Когда ж изо стола все встали,

Антон Пафнутьич, чрез свой план,

вертеться стал ( учтя детали,

едва ль унизив, с тем, свой сан ),

вокруг француза молодого,

где, издали, начав с простого,

он стал покрякивать, пыхтя,

и кашлять, словно бы шутя…

и, наконец, всё ж, обратившись,

к нему, желание изъяснил,

что было, в общем, выше сил,

но, перед долей преклонившись

( Коль жизнь ( И вся!!! ), как под откос! ),

он, в напряжении, произнёс:

«Гм, гм, мусье, нельзя ли,

мне, дабы в жизни не страдать,

ночь провести, вне злой печали,

в конурке вашей…, так сказать…,

а то, извольте видеть, живо…» -

«Que desire monsieur*?» - учтиво,

спросил Дефорж ( Бишь, «… не пойму!» ),

но поклонившись, в такт, ему…

«Да ты, мусье, бормочешь что-то…,

но мне не ясно…- Эк, беда!

А если так…- туда-сюда -

словес твоих…- почти - болото!

Знать, и по-русски ( Вот финтЫ! )

ещё не выучился ты…

* - Чего изволите?

Же ве муа,- «беседа» длилась…,-

ше ву куше*,- себя ж виня…,

защита, как бедой явилась…

Да понимаешь ли меня?» -

«Monsieur, tres volontiers,- вновь, с тактом,

Дефорж - без снисхождения, фактом,

ему, учтиво, отвечал…

и, чуть помедлив, продолжал,-

veuiliez donner ( Аж напрягая,

его партнёра, чуждый слух… ),-

des ordres ( где, услаждали дух,

к себе, душой располагая… )

стремились,- en consequence**…»,

найдя взаимность, через sens***!

* - Я хочу спать у вас.

** - Сделайте одолжение, сударь,

извольте соответственно распорядиться.

*** - Чувство.

Антон Пафнутьич, столь довольный

( Ведь, по-французски говорил… ),

в познаниях ( Пусть, чрез слог привольный! ),

но - иностранцу - суть внушил…,

а сам же ( Дабы сну отдаться! )

пошёл, скорей, распоряжаться

( Да что там…- тотчас! ), коль, судьбой,

он приобрёл души покой…

И гости стали, все, прощаться,

как водится ( Ну, меж собой! )…,

ведь каждый получил постой,

чтоб грёзам сладким предаваться…,

а Спицын, флигель, выбрав сам,

пошёл с учителем, ко снам…

Ночь тёмная была ( Чрезмерно! )…

Но, здесь, дорогу, фонарём,

Дефорж ( И освещал, манерно…-

Покой - не рвётся, напролом! )…

А уж Антон Пафнутьич, смело

( Бояться, вечно, надоело! ),

довольно бодро шёл за ним,

с большущим чувством ( Он - храним! )…,

но изредка, всё ж, прижимая,

к груди ( Бишь, к сердцу своему! ),

столь потаённую суму,

удостовериться чтоб…, зная,

о содержимом, чрез объём,

где деньги - всё ещё при нём!

Войдя во флигель ( В нём, бояться? ),

учитель засветил свечу,

и оба стали раздеваться

( Здесь, о фигурах, умолчу… );

а вот Антон Пафнутьич, сряду,

как будто следуя обряду,

по комнате ( Иль чуял рок? )

прошёлся вдоль и поперёк…,

замки, осматривая…, окна…,

качая скорбной головой,

что, как погасшею звездой,

пускала, блёклых дум, волокна,

где сей осмотр ( О, жизнь…- аврал! )

неутешительным предстал…

Ведь двери, лишь одной задвижкой,

здесь, запирались ( Иль для драм? )…,

а окна, как маня, интрижкой,

двойных не знали ( Вовсе! ) рам…

И он ( Антон Пафнутьич ) было

пытался ( Со всей силой пыла! ),

Дефоржу, указать на то

( Сказавши жалоб - штук под сто! )…,

но знаний не хватило в деле

( Речь о французском языке… ),

где фразы ( Что не налегке! ),

возникши, в скудном столь пределе,

явили грамоты следы,

чрез ограниченность среды...

А сложных объяснений, вкупе,

француз не понял…- в «макраме»,

что визави ( О, Русь…- в тулупе! )

плёл - из словес ( «Ни бэ ни мэ»! )…,

да и Антон Пафнутьич, боле

( «наевшись» «диалогом», к доле ),

был принуждён оставить, впрок,

и жалоб прекратить поток…

Но, если к теме…- их постели

стояли рядом ( Словно строй! ),

напротив, бишь, одна к другой,

куда, без долгой канители,

легли уж оба… и свечу

учитель потушил… Но…: «Чу!!!» -

Антон Пафнутьич вскрикнул, сразу

( Да что там…- просто заорал! ),

соорудив, мгновенно, фразу

( Где SOS морской бы «отдыхал»! ),

мол: «Пуркуа ( Зачем? ),- однако,-

ву ( То есть, Вы,- мусье-собака!!! ),-

туше* ( О свете, речь… ),- его…-

Ведь мне не видно, ничего! -

И влёт, спрягая, произвольно,

с грехом ( По факту! ) пополам,

глагол «тушу» ( Как ведал сам! )

на лад французский ( Вновь, фривольно! )…

сим завершал,- авек плезир**…-

в потёмках - не могу дормир***»

* - Зачем вы тушите?

** - С удовольствием.

*** - Спать.

Дефорж не понял восклицания,

чрез столь бравурный монолог,

но доброй ночи, в знак внимания,

он пожелал ему…, как мог…

А Спицын, с гневностью ответил,

что недотёпу, дескать, встретил,

и проворчал: «Мусье - болван!»,

к тому ж, «проклятый басурман»…

и одеялом закрываясь,

всё кутался, бубня под нос…:

«Какой же чёрт тебя принёс?» -

без света, однозначно, маясь,

среди кромешной темноты…

и тишины…, как пустоты…

Он продолжал: «Ему же хуже…

Ну, не могу я без огня!

А жизнь, во мгле, сжимает туже…-

Но как тут спать ( !? ), врагов кляня…

И нужно было, эту свечку,

ему, тушить? А я ж, осечку,

всё ж, допустил, его избрав…

И вот, теперь, совсем - без прав! -

И, вновь, к французу обратившись,-

мусье…,- он «выдал»,- силь ву пле*…,

же ву авек…, ну…, ву парле**…»,

но и француз, вконец забывшись,

не отвечал ( Устав от «дел» )…,

а вскоре, вовсе захрапел…

* - Пожалуйста.

** - Я хочу с вами говорить.

И Спицын, тут, подумал, всуе:

«Храпит…- у, бестия, француз!

А мне так сон, при обалдуе

( Уж я-то - не заморский туз! )…,

и в ум нейдёт! - Одни лишь воры

мерещатся…, как крохоборы,

войдут кто, в двери ( Без замка! ),

иль влезут, чрез окно! - Тоска…

А эту бестию, с чужбины,

и пушками не разбудить!

Ну, как, такие могут жить,

когда вокруг - одни кручины?»

И он ( Беде чтоб не внимать! )

к французу начал приставать…:

«Мусье! Ну…, силь ву пле*… А…, дрыхнет! -

Антон Пафнутьич произнёс.-

А если дом, случайно, вспыхнет?

Да дьявол чтоб тебя унёс!» -

и замолчал ( понявши зряшность ),

ведь иностранца ( Толь бесстрашность ( ? )…,

толь безразличие ( ? ) к судьбе… -

все страхи гнали, лишь к гульбе… ),

и Спицын, вмиг, познав усталость,

средь винных, что плыла, паров,

где боязливость ( вне оков ),

и пусть помалу, стлавши в шалость,

превозмогала страхов рой,

зовя его идти с собой…

* - Пожалуйста.

Он стал дремать, непроизвольно…,

а вскоре - и глубокий сон -

им овладел, вполне привольно

( Свершив природы как, закон! )…,

и совершенно отрешившись,

он и не думал, пробудившись,

что нечто странное, ему,

готовилось ( Под кутерьму! )…,

ведь чувствовал, сквозь сон, что кто-то

( Желание ясное явив…,

но хладнокровие сохранив! –

Знать, птица - крупного полёта! ),

его рубашки ворот взяв,

тихонько дёргал…- вором став!

Антон Пафнутьич ( Без боязни! )

открыл глаза ( Но не кричал! ),

хоть жертвой был он, в оной казни,

а враг - не прячась, нападал…,

где в бледном свете, созерцая,

осенним утром, зло встречая,

не мог представить он, на миг,

что то - Дефорж ( О, мир интриг! )…,

с карманным ( вкупе ) пистолетом,

держа его в одной руке,

а вот в другой ( Да налегке! )

суму заветную, «эстетом»,

отстёгивал ( Грабёж верша… ),

и Спицын обмер ( Прочь, душа! )…

«Что кесь ке се, мусье, случилось?

Ну…, кесь ке се*?» - он произнёс,

а сердце, бешено аж, билось

( И как сумел задать вопрос? ),

где голос трепетал, безмерно,

но вот учитель, слишком верно

( Столь чистым русским языком! ),

ответил: «Тише!.., а потом,-

Молчите… или вы пропали!

Дубровский - я!»… и, здесь, сюжет,

Читатель Мой, «меняет цвет»,

расклад, давая, чрез детали…,

но то - уже в Главе другой…,

увы, онегинской строфой!

* - Что такое, сударь, что это?

Другие произведения автора:

К 8 Марта!

О Макаревиче...

От Сквера до Храма...

Рейтинг: 0Голосов: 0595 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Добавить комментарий

RSS-лента комментариев