Я вернусь за тобой...

 

«Осень. Начало ноября. Темнеет всё раньше. Но сегодня мир за окном не спешит спрятаться от меня. Зачем торопиться? Ах, да! Завтра День моего рождения. Сколько там мне? Обрадоваться дате, что ли?»

Амалия хотела лечь пораньше — впереди столько дел! — но стала ворочаться, ей не спалось совсем. Она пыталась уснуть, а едва успевала закрыть глаза, как тут же спохватывалась. Поднявшись, не понимала, зачем это нужно было делать, и с тяжким стоном падала вновь на кровать. И всё же, проходила минута-другая и женщина опять вскакивала.
Решила не принуждать себя, не мучить.

Прошлась по комнате.

Присела к письменному столику и открыла ежедневник.
— Ну и что? — спросила Амалия у кота, которому тоже не спалось. — Считаешь томление и бессонницу за прилив вдохновения? Надо что-то записать?



Она обернулась к окну, за которым вокруг луны сияли светлячками звёзды. Но не на их мерцающий рой смотрела Амалия, а на какое-то прозрачное слово, которое никак не желало записываться на бумаге, чтобы стать побуждением.

Амалия подошла к окну.
Глядя в звенящее величие ночи, она вспоминала прошлое, пальцы писали в это время на запотевшем от её дыхания стекле имя — Гера, а мысли рифмовали свою правду:

Я войду в твои сны
и размажу по стенам
сознание,
ты дождись темноты,
час, когда прихожу
на свидание.
Рыжеватым мазком
заштрихую твои
сублимации,
под ажурным зонтом
появлюсь я в муслиновом
платьице.
Доломитовых Альп
исходив перевалы
по осени,
ты в мерцании ламп
расплетал мои мокрые
волосы.
Расплескавшись волной,
омывая следы твоей
совести,
я вернусь за тобой
на страницы оборванной
повести*.

Тени и грёзы переплетались, наитие вершило новое становление и Амалии это понравилось.
«Надо записать стихи на бумагу, а то, как всегда, протяну время и шедевр забудется...
Эх, Гера-а-а-а...»

Мысли памяти перебил телефонный звонок.
Подумала, что начнут переспрашивать о предстоящем банкете, и без особого желания подняла трубку.
— Алло.
— Здравствуй, Амалия! — голос показался знакомым. — Это я, Герман, Гера.
От неожиданности Амалия вздрогнула. Мысли быстро-быстро, стайкой бенгальских огней, сменяли одна другую, рассыпались по плечам, падая на грудь, и вновь вспыхивали в глазах...
— Гера? — вереница улыбок, от растерянных до радостных, пронеслась по её лицу.
— Я не помешал?
— Наоборот, я так рада слышать тебя! Ты где, Гера?
— Сейчас стою перед твоим окном...
— В самом деле? Погоди... Да, вижу! Вижу, вижу! Минуту, я уже спускаюсь!

Амалия будто вдохнула голос Геры и эта энергия огненным потоком проникла в кровь, взбудоражила её, и сердцу стало тесно от счастья. Мир вокруг, ещё мгновение назад казавшийся пустынным, быстро наполнялся смыслом. Так много СМЫСЛА стало в нём!
Амалия хотела улыбнуться, но, глянув в глаза Геры, поняла: он всё так же безумно в неё влюблён.

 

Тишина застывших чувств была нарушена звуками той, оборванной однажды струны. Эти звуки теперь превращались в мелодию их любви...



______________________________________

*Королёк, «Я войду в твои сны».