Новые
МенюСтранное место
20 февраля 2024 — KᗩᗰEᖇᑎY TEᗩTᖇ
Ратмирина
«Облачение»
На плечах, на руках, в ладонях
раскачаю речное солнце.
По височным и лобным долям
волосами по коже бронза
собирает кругами небо,
замыкая надрыв гортани.
Это плавный изгиб плацебо
в серебрённом стекле сознания.
Это значит качнулось утро
нерастраченным светом нежности.
Положу я в карман нагрудный
одеянья жемчужно-бежевого
нарастающий луч надежды –
золотое руно безмолвия.
В ожидании неизбежности
проживаю шагами ровными.
Разольются потоки Млечного,
горизонт надорвётся звёздами –
облачение безупречности
подключает к закату позднему.
«Облачение»
На плечах, на руках, в ладонях
раскачаю речное солнце.
По височным и лобным долям
волосами по коже бронза
собирает кругами небо,
замыкая надрыв гортани.
Это плавный изгиб плацебо
в серебрённом стекле сознания.
Это значит качнулось утро
нерастраченным светом нежности.
Положу я в карман нагрудный
одеянья жемчужно-бежевого
нарастающий луч надежды –
золотое руно безмолвия.
В ожидании неизбежности
проживаю шагами ровными.
Разольются потоки Млечного,
горизонт надорвётся звёздами –
облачение безупречности
подключает к закату позднему.
***
А ведь я живу какой-то чужой жизнью. Будто кто-то приготовил всё для меня, саму жизнь приготовил. Много ли во мне от меня самого? Где граница, до которой я — это я, а за ней — уже не я?
Харуки Мураками
«Мы приобретаем, когда ищем, поиски содействуют приобретению, и то, что мы ищем, находится внутри нас самих».
Мэн-цзы — китайский философ.
Но сейчас всё по-новому, и я это новое чувствую. Мозаика моей Судьбы складывается, а Жизнь только-только начинается, она распускается, расцветает, и я ребёнком вышагиваю в неизвестное...
Льёт дождь.
Он медлил, медлил, а потом резко засверкал молнией, разразился громом, хлынул крупными каплями, смывая старое, круша берега обид, которые я до сих пор не простил, и — о, чудо! — боли стали забываться, а раны исцеляться. Послышалось сухое эхо над потерями...
Я теперь могу чувствовать каждую свою клеточку, во мне рождается Новая Вселенная, с новыми измерениями и иным мироощущением. Плюс-минус бесконечность, Альфа и Омега соединились, а пустота и полнота стали единым целым...
Мой мир стал уловимо меняться, он стал чище, он стал прекрасен.
***
Я открываю глаза и с криком выбегаю на луг.
Солнце скакнуло и его первые лучи вернули мне реальность со свежестью запахов и птичьим гомоном.
Я ЕСТЬ!
Камни, которые поднимались к горлу, исчезли, родилась улыбка. Она тоже возникла откуда-то изнутри...
Руки сами стали аплодировать рассвету...
Это лучше, чем хлопать в ладоши при виде случайных фейерверков...
А ведь я живу какой-то чужой жизнью. Будто кто-то приготовил всё для меня, саму жизнь приготовил. Много ли во мне от меня самого? Где граница, до которой я — это я, а за ней — уже не я?
Харуки Мураками
«Мы приобретаем, когда ищем, поиски содействуют приобретению, и то, что мы ищем, находится внутри нас самих».
Мэн-цзы — китайский философ.
***
Я и мир вокруг — это энергия. И пока всё существует, нет никаких сомнений в том, что эта энергия гармонична. Иначе — хаос.
Я соткан из такого же вещества, как и сущее рядом, и сущее за
миллионы световых лет от меня.
Я — часть гармонии, часть всего. Оттого и
не стать мне никогда избранным, каким-нибудь из ряда вон, неповторимым.
Но я способен влиять на окружающий мир. И как-то влияю. Всё это легко.
Однако, мне больше нравится верить в чудо, в невозможность и недоступность каких-то знаний.
Однако, мне больше нравится верить в чудо, в невозможность и недоступность каких-то знаний.
Кого-то раздражаю, для других я ироничный, где-то насмехаются надо
мной, а кто-то тайно любит. Успокаивает одно: для тех, кто хотя бы
что-то слышал обо мне, я уже не чужой. Это объединяет меня и окружающих.
А для себя я — свой, собственный, но не познанный. Видимо, так и
останусь величайшей загадкой.
Всё, что происходит вокруг,
порождает новые мысли. Хотя... ну чем они новые! Приблизительно такие же,
как и у всех. Крутятся-вертятся в голове будто искорки. Некоторые тухнут
сразу, другие надолго сохраняют свою ясность и тепло, согревают порой или погружают в ледяную судорогу.
Хромая ты моя Судьба!
«Да был ли я?» — спрашиваю мысленно то ли себя, то ли создавшего «Матрицу Мироздания», и словно эхом во мне рассыпается, аукается: «Ты есть!».
Хочется вдохнуть в себя всё небо:
Я ЕСТЬ!
А тот мир, в котором чувства и желания наполняют мою жизнь смыслом, а потом этот смысл порождает мечту и даёт ей верное направление, — где он хранится? Он кому-то нужен? Или куда он исчезает?
Когда я пишу-рисую на холсте или рассказываю в миниатюрах, эссе, в стихах, сопровождая их мелодиями, созвучными той мечте, которой делюсь, — там я есть? «Да, и там ты есть!» — снова эхом доносится из глубины подсознания.
Получается, время не стирает мечты, всё переносится в другой мир и там когда-то я останусь уже навсегда. А вместе с мечтами уйдёт в тот мир жизнь, и с уходом жизни, наступит сон, и этот сон растворится в Вечности, пробуждая потом что-то новое в том странном месте...
«Да был ли я?» — спрашиваю мысленно то ли себя, то ли создавшего «Матрицу Мироздания», и словно эхом во мне рассыпается, аукается: «Ты есть!».
Хочется вдохнуть в себя всё небо:
Я ЕСТЬ!
А тот мир, в котором чувства и желания наполняют мою жизнь смыслом, а потом этот смысл порождает мечту и даёт ей верное направление, — где он хранится? Он кому-то нужен? Или куда он исчезает?
Когда я пишу-рисую на холсте или рассказываю в миниатюрах, эссе, в стихах, сопровождая их мелодиями, созвучными той мечте, которой делюсь, — там я есть? «Да, и там ты есть!» — снова эхом доносится из глубины подсознания.
Получается, время не стирает мечты, всё переносится в другой мир и там когда-то я останусь уже навсегда. А вместе с мечтами уйдёт в тот мир жизнь, и с уходом жизни, наступит сон, и этот сон растворится в Вечности, пробуждая потом что-то новое в том странном месте...
Странное место.
И я бегу туда!
Лечу!
Проникаю!
От жизни, но в свой мир, в те дали, где сливаются две бездны — небо и вода, превращаясь в густую синюю ртуть...
В это время рвётся линия горизонта, а я абсолютно не замечаю той грани между погружением в лёгкое чувство невесомости и пронзительностью полёта освобождённой души. Передо мной бескрайний звёздный серпантин Вселенной. Там, в этом ледяном безмолвии, скитаются мои мысли, они мечутся в поиске «своего потока», который должен приблизить меня к Тайне.
От жизни, но в свой мир, в те дали, где сливаются две бездны — небо и вода, превращаясь в густую синюю ртуть...
В это время рвётся линия горизонта, а я абсолютно не замечаю той грани между погружением в лёгкое чувство невесомости и пронзительностью полёта освобождённой души. Передо мной бескрайний звёздный серпантин Вселенной. Там, в этом ледяном безмолвии, скитаются мои мысли, они мечутся в поиске «своего потока», который должен приблизить меня к Тайне.
Я — Человек и Бог одновременно.
Я — Суть, о которой всегда тосковал на Земле.
Я — Суть, о которой всегда тосковал на Земле.
Моя душа плачет, — она чувствует одиночество, когда я с удивлением
обнаруживаю в том странном месте, что печали мои всё так же не
растрачены, и чаша с горем по-прежнему полна. И сколько бы не прибавляли
теперь в неё, а не прольётся она через край.
Сущность моя в какой-то безвкусной одежде. Нет, не в серой, с оттенком жемчужно-бежевым, и она пресная какая-то. Но чистая.
Оказывается, в этом месте собраны все итоги действий и выражений моего внутреннего и внешнего миров по отношению к Создателю Матрицы. Но при этом здесь нет никаких целей, и жизни нет.
Я в отчаянии.
Сущность моя в какой-то безвкусной одежде. Нет, не в серой, с оттенком жемчужно-бежевым, и она пресная какая-то. Но чистая.
Оказывается, в этом месте собраны все итоги действий и выражений моего внутреннего и внешнего миров по отношению к Создателю Матрицы. Но при этом здесь нет никаких целей, и жизни нет.
Я в отчаянии.
Я как будто застрял в паутине, в этой липкой апатии тишины.
Боже мой! Как это скучно!
Боже мой! Как это скучно!
Ну хотя бы один какой-нибудь зануда
спрятался бы здесь в изорвано-красочном маскарадном наряде и разрушил
созданное в этом месте своим капризным криком: «Всё это — суета сует!
Всё — искусство!»
Да!
Всё — искусство!
И земной мир не настоящий, и тот, куда я проник, тоже искусственный, уготованный.
Такая вот она, кем-то образно осмысленная действительность.
Да!
Всё — искусство!
И земной мир не настоящий, и тот, куда я проник, тоже искусственный, уготованный.
Такая вот она, кем-то образно осмысленная действительность.
Огромный холодный камень медленно подступает снизу к горлу.
Я обречён.
Но эта обречённость всю жизнь побуждала меня к действию. Сплошь и рядом кто-то направлял меня, попутно вмешивал в какие-то дела, хотя впутываться у меня не было никакого желания. Получается, что свободы выбора у меня никогда не было, нет и не будет. И не важно, настежь двери передо мной или наглухо закрыты.
Зловещая тишина...
Она давит.
Смотрю в пустоту...
Смотреть больше некуда.
Камень всё поднимается и поднимается...
Начинаю чаще дышать...
Но эта обречённость всю жизнь побуждала меня к действию. Сплошь и рядом кто-то направлял меня, попутно вмешивал в какие-то дела, хотя впутываться у меня не было никакого желания. Получается, что свободы выбора у меня никогда не было, нет и не будет. И не важно, настежь двери передо мной или наглухо закрыты.
Зловещая тишина...
Она давит.
Смотрю в пустоту...
Смотреть больше некуда.
Камень всё поднимается и поднимается...
Начинаю чаще дышать...
Шепчу: «Сейчас, сейчас... Вот сейчас... одну секунду!»
Быстро оглядываюсь назад — там выхода нет!
Мчаться вперёд — к чему? Это тоже не выход!
И оставаться на месте нельзя.
Безысходность.
Но вот наступает последняя нота страдания и я вдруг понимаю всё: я словно рыба, до того не подозревавший о существовании воды, потому что жил в ней, и сравнивать её было не с чем, а теперь оказался «выброшенным» на берег с осознанием: а вода-то была! Была!!!..
Вот и
начали мои мысли корчиться, вот и стал я «бить хвостом» из последних
сил, пытаясь вернуться в воду. Я же не знал, что Бог есть, и что я
всегда существовал в Нём, как в «воде». А Он — во мне.Быстро оглядываюсь назад — там выхода нет!
Мчаться вперёд — к чему? Это тоже не выход!
И оставаться на месте нельзя.
Безысходность.
Но вот наступает последняя нота страдания и я вдруг понимаю всё: я словно рыба, до того не подозревавший о существовании воды, потому что жил в ней, и сравнивать её было не с чем, а теперь оказался «выброшенным» на берег с осознанием: а вода-то была! Была!!!..
Но сейчас всё по-новому, и я это новое чувствую. Мозаика моей Судьбы складывается, а Жизнь только-только начинается, она распускается, расцветает, и я ребёнком вышагиваю в неизвестное...
Льёт дождь.
Он медлил, медлил, а потом резко засверкал молнией, разразился громом, хлынул крупными каплями, смывая старое, круша берега обид, которые я до сих пор не простил, и — о, чудо! — боли стали забываться, а раны исцеляться. Послышалось сухое эхо над потерями...
Я теперь могу чувствовать каждую свою клеточку, во мне рождается Новая Вселенная, с новыми измерениями и иным мироощущением. Плюс-минус бесконечность, Альфа и Омега соединились, а пустота и полнота стали единым целым...
Мой мир стал уловимо меняться, он стал чище, он стал прекрасен.
***
Я открываю глаза и с криком выбегаю на луг.
Солнце скакнуло и его первые лучи вернули мне реальность со свежестью запахов и птичьим гомоном.
Я ЕСТЬ!
Камни, которые поднимались к горлу, исчезли, родилась улыбка. Она тоже возникла откуда-то изнутри...
Руки сами стали аплодировать рассвету...
Это лучше, чем хлопать в ладоши при виде случайных фейерверков...
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0347503 от 20 февраля 2024 в 08:57
Рег.№ 0347503 от 20 февраля 2024 в 08:57
Другие произведения автора:
Рейтинг: 0Голосов: 098 просмотров
Нет комментариев. Ваш будет первым!
