Упала скрипка в тени фонарей, 
Минор был чутким, рукотворно - спелым... 
Князь шелеста настроил мои вены, 
И корень пряных трав пророс в восток… 
Где всем вестям обетованных рук 
Так утонченно отданы пределы, 
Где тишину прощупывает слух 
На перекрестке нас почтившей веры. 
Рассыпанным по откровеньям «да», 
Входить в тебя, мой южный сон фиалок, 
В покорность жестов, удлиняющих фавор 
До равности, венчающей всех равных, 
Влетевших в перекресток крестных слов… 
Сожги меня, мне будет так светлее, 
Сожги любовью, напои елеем, 
Чтобы писать пыль и парчу у твоих ног. 
Живая вечность пламенного плена 
В том млечном воске, в этих всхлипах тела… 
У глаз твоих, где ночевал огонь, 
В той святости, что удлиняет ночь… 
Где небо музыкою на груди распяв, 
Молчание лакая акапельно, 
Мне о тебе рассказывало время, 
И я читал его от пустоты до строк... 
Терновой вестью, artem;sia, плющом - 
Там, где вода становится заветом, 
Там, где мгновение с блефующим лицом 
В глазах зверинца, упраздняющего лето… 
В изяществе, воспетом сургучом 
Мы нотно выше бренного сонета. 
И впредь не поясняй мне свой приход, 
Посмертность сноски 
И земную опечатку 
Вошедших букв в меня не по порядку, 
Играющих со мной в святые прятки 
И распинающих листа скупой проем. 
Где трепетность дразнящего ключа 
(Прирученного к тесноте ампиром) 
По краю пальцами ласкает нежно лиру 
До растворения, небес паралича. 
Пересыпая на весах листву, 
С листвой познавший все гримасы смерти, 
У обреченного виска пророки - дети... 
Перечить Лете лишь один рискнул. 
Вдыхай со мною этот бренный ветер 
Врастанием в ладонь упрямых скул.