Туман вечерний лёг на замок осторожно, А лес стеной высокой обступил. Лишь филин ухал на ветвях тревожно, Ночь распростёрлась под сиянием светил. И тишина подкралась серой мышью, Заглядывая сквозь готические окна. Молчание веков на бойнице повисло И усыпило камень, ставни, стёкла. Луч лунный изучил все щели И ловко внутрь покоев проскользнул. Погладил ласково камин, диваны, кресла, И замок окончательно уснул. Холл замерцал загадочным свеченьем, И мрамор лестницы таинственно блеснул. Амуры, щёчки подперев, сидели, А призрак замка свечи все задул. И в лунном свете ожили картины, Что вдоль стены висели сотни лет. Исчезло кружево столетней паутины И заиграл поломанный кларнет. И клавесин расстроенный очнулся, Припомнил грацию танцующих фигур. Фонтан хрустальною струёй пробился, И закружился в танце трубадур. А плющ, что по колоннам вился, Шепнул шиповнику заветные слова, И куст в одно мгновенье распустился И цветом розовым затмил забытый сад. Присела дама в низком реверансе И заструился платья дивный шёлк. Манило декольте соцветием алмазов,- Она в искусстве обольщенья знала толк. «Сир, я так давно ждала Вас! Но длился вечность этот день! Я торопила время, тешилась надеждой, Что вскоре ляжет ночи тень. И вот я смею видеть Вас, как прежде. Не отводите, я молю, свои глаза. Я не лукавлю, Вы уж мне поверьте!» Король с картины царственно молчал. Погладил беззаботно ручку трости, Залюбовался мастерской резьбой, И безупречной белизной слоновой кости; На пальце вспыхнул перстень золотой. «Мадам, Вы выслушать меня извольте! И зарубите на носу резон простой: Мадам, ведь я король, Я – Солнце! И не позволю Вам смеяться над собой!». «А я и не смеюсь и Бог тому свидетель!»,- И озарила молния прекрасные глаза. Не верите? – в тот замок поезжайте, Чтоб призраков услышать голоса.