Буквы пишут меня незримыми письменами
Воздушный текст призрачен и прозрачен
При желании можно прочесть почти не читая
Этот текст останется в воздуже навсегда
Читать все равно что дышать
Вдох-выдох — слово
Дышу-читаю

Изобретаю письменность свою
Изобретаю или же летаю
Я от себя к себе перелетаю
Пою пою пою пою пою

Пишу зрачками черный их графит
Вычерчивает сложные фигуры
Созвездие к созвездию летит
Гадалитак на печени авгуры

Что печень ныне можете по мозгу
Гадать какую мысль я загадал
Мысль прячется в извилине промозглой
Но я ее давно всем людям дал

Возьмите все что я для вас задумал
В средине ночи и в средине дня
Возможно я вас всех себе придумал
А может вы придумали меня

я агностик
Кедров Костик
но отнюдь не атеист
не фрейдист и не марксист
Что же надо мне агностику
изгоняемому Костику
Мне всего важней не звания
А читателей признание
Ну а недоброжелателям
Пусть летят к матерой матери
Пусть прощаются с Матёрой
Впрочем — я и сам матерый

Выхожу на Тверской бульвар
Как Уитмен — Поль Элюар
Ведь они на Тверском бульваре
никогда еще не бывали

сколько раз целовал листву
падал с женщинами в траву
мне казалось листва-трава
понимали мои слова

сколько раз листал календарь
всех оторванных дней не жаль
пусть летят как листья в траву
жалко тех что не оторву

я расту из космоса внутрь
корни-звезды сосуды-крона
замыкают вселенский круг
мозг земли и неба корона

я расту из себя в себя
обрастая листьями мысли
и сияет светом сия
осиянная крона выси

древо жизни и древомысли
прорастают в моем саду
осыпаются мысли листья
к вам по ним как к себе иду

Усурийский тигр на учете
а поэт у нас не в почете
Уссурийский тигр выживающий
Ну а я у вас доживающий

Ну а если впрямь доживу
Да и тигра переживу
Я всего лишь слегка носатый
Ну а тигр как черт полосатый

К черту черта а тигра к тигру
Тигра к тигру а черта к черту
Мне милее птичка колибри
Но она-то не на учете

Да я автор НГ Ex libris
Да я автор издательства Мысль
Хорошо быть птичкой колибри
И будить уснувшую мысль

Тигр-колибри колибри-тигр
Тир не джунгли джунгли не тир

Жизнь как по морю аки посуху
Я прошел с авторучкой-посохом
Словом посоха авторучка
Есть весьма забавная штучка

Опираясь на этот посох
Шел я по морю аки посуху
Шел я посуху аки по морю
Шел я по миру аки помиру

Всем известны мои деяния
Стал весь мир мое подаяние

Единственное что поэту надо —
Заполненная до краев эстрада
Не стадион да и не интернет
А разговор душевный тет-а-тет

Душа с Душой и даже тело с телом
Займутся вечным изначальным делом
Ведь в сущности друг друга понимать
Писать как Душу с Телом рифмовать

Какая разница — эстрадой или кругом
Когда мы все рифмуемся друг с другом
И даже если трое или двое
Рифмуется друг с другом все живое

Память временная и вечная
Бесконечная-быстротечная
Ты в коре и гипотоламусе
И в Эйнштейне и в Нострадамусе

От тебя никуда не скрыться
Погоди мне память забыться
Горше Горького горько горшего
Чтобы помнить только хорошее

Замечаю к своей досаде
Память как горчица васаби
Ах ты память хитрюга гадкая
Сладкогорькая горькосладкая

И шепчу я скороговоркою
Про себя на ушко украдкою
И все сладкое стало горькое
И все горькое стало сладкое

Поэты пишут танки
Танкисты едут в танке
Но маленькая танка
Мощней любого танка

Десятилетний Гамлет на Арбате
Читает Быть или не быть
За это Гамлета арестовали
И увезли в Кривоарбатский переулок
— Конечно, быть — ответили менты
— Нельзя ли для прогулок
подальше выбрать переулок —
— Туби ан нот туби —
уби ан не уби
А Клавдий в ужасе
вот вырос новый Гамлет
А далее сюжет — он всем известен...
Он вопрошает: Гамлет! Где Полоний?
Ах, боже мой — при чем же тут полоний!

Луч улетающий в бессмертие
летит ко мне 4 дня
Луч улетающий от смерти
не может обогнать меня

Я мыслю но не существую
прости меня старик Декарт
Я торжествую торжествую
Мой финиш это вечный старт

Я разговариваю светом
поймите же меня ферштейн
Свет подчиняется поэтам
Прости меня Альберт Эйнштейн

Сверхсветовая скорость мысли
Не ограничена ничем
На мне все формулы зависли
Но мне неведомо зачем

Пусть Е = МС (квадрат)
Но М в постранстве растворится
Я рад я рад я рад я рад
Мысль будет длится будет длиться

Гроб это чемодан — куда нас денут
Упаковав все души как одну
Гроб это чемодан — в него оденут
И малой скоростью отправят на луну

Но лунный свет не солнечный — он лунный
В нем наши души как в стеклянном лифте
Никак я не пойму зачем я юный
Спускаюсь к вам в своей телесной линзе

И почему Андрюша Вознесенский
И почему Евгений Евтушенко
И Лёша Парщиков донецкий и немецкий
И Маяковский — Щен щемящий Щеник

В гробу хрустальном слишком много места
Нас слишком мало для такого дела
Ах Белла — чернобелая невеста
Бездомна донна бездна донна — белла

Поэзия — по сути ты скромна
Невидима для всех хотя и зрима
Моя вина моя великая вина
За то что глупой критикой казнима

Но что я говорю — уже рассвет
В нем умер лунный свет ведь он не вещный
Теперь покритикуйте лунный свет
За то что он ресницами трепещет

Начертано красным
Все будет прекрасным
Закат и рассвет
Вопрос и ответ

Уже расстрелян Гумилёв
И слезы превратились в соль
Ах Солнце — Золото и Лев
А До Ре Ми всегда Фа Соль

Уже нарушен нотный ряд
Уже нарушен ход светил
Идет расстреливать отряд
Мишень — планеты — звездный тир

Еще расстрелян Гумилёв
Его палач под мавзолеем
И каждый год из глоток рев
Хотя уже весь мир расстрелян

Ах человеки человеки
У вас расстрелы как салют
Зашейте Вию злые веки
Скорей зашьются чем зашьют

Расстрелян Бог и свод небес
Где Гумилёв всегда воскрес

Майский снег осыпался на плечи
Ледяной потусторонний сад
Майский снег в лицо мне бьет все резче
Может это Рай а может ад

Майский снег белее и белее
Я из снега выйду в снег войду
Выйду в лето как в оранжерею
Жарко станет в яблочном саду

Майский сад похож на сад июньский
В нем прозрачно холодно светло
Мы пройдем с тобой дорожкой узкой
В летний сад где вечное тепло

Белый барашек белый барашек
Белый барашек — ты нам не страшен.

В небе высоком средь лагерных башен
В небе клубится Белый барашек
Это дымок от недавно сожженных
В небо уносится заворожено

Мама, куда унеслись твои дети?
В небе высоком их Боженька встретит…
Белый барашек, Белый барашек
Белый барашек, ты нам не страшен

Розгой охранник пусть не грозит нам
В небе высоком мы над Тильзитом
Глупый охранник ты вовсе не страшен
В небе высоком белым барашкам

Белый барашек вовсе не страшен
Деткам евреев и деточкам рашен
Белый барашек, Белый барашек
Деточек наших и деточек ваших

О нет я отнюдь не безбожник
Безбожником быть не моги
Возносится к небу сапожник
Такие он сшил сапоги

Я в сущности вечный работник
Обед для меня как обет
Возносится на небо плотник
Такой сколотил табурет

Я не олигарх не офшорник
Для многих я Мафусаил
Возносится на небо шорник —
Такую ушанку скроил

Конечно и я здесь не промах
Шестой уж десяток пишу
В поэзии царских хоромах
Но в небо спешить не спешу

Я разнежен и размножен
Лед приник к теплу
Потолочный акт возможен
Только на полу

На полу на ковре-самолете
Два влюбленных застыли в полете

Я вижу сердце только изнутри
Дворец и в нем четыре зала
На арки леонардовы смотри
Смотри на них как сердце приказало

Из зала тронного выходим в бальный
Из зала бального выходим в спальный зал
Минуем спальный зал десятибальный
Четвертый зал сияющий вокзал

И здесь мои немеют описанья
Ведь поездов в нем видимо-невидимо
Все поезда идут без расписанья
И прибывают только неожиданно

Две гончие несутся к пасти пасть
Прикус в прикус два поцелуя с кровью
Моя любовь опережает страсть
Но страсть всегда сливается с любовью

Мы гончии нас обгоняет страсть
Пропасть про пасть про пропасть пропасть пасть

Я подчиняюсь гончей породе
Ее попробуй останови
Спешу навстречу своей свободе
Моя свобода в твоей любви