Уж близок миг самораспада,
осталось меньше, чем чуть-чуть -
я, Муза, Вас спросить хочу:
зачем? - кому всё это надо?
Кому в комфорт футурозоя,
из горемычного "сейчас"
Вы шлете эту горстку фраз,
намытую моей слезою?
Кому Вы, грустный слог мой правя,
взимаете такую дань,
опалам слез рифмуя грань,
тесня печали в сталь оправы?
Мадам под траурной вуалью,
- зачем Вам надо «как болит»,
иль этот скорби монолит -
тоска, застывшая в кристалле?
Зачем нужны Вам эти шрамы,
всегда щемящие внутри
под сплин ноябрьской зари,
что шлифовали до утра мы?
И как настойчив выбор цели,
- ведь Ваш визит всегда спешит
в час одиночества души,
на стон валторны иль свирели.
Лишь выльет вечер грусть-чернила
в багрово-пепельный закат,
Вам удается отыскать
тот склеп, где боль я схоронила,
и всласть вкусив души недужной
бесстыдно-чувственный стриптиз,
- без кружев и муара риз -
в ней анемию обнаружить.
Когда осяду легкой пылью
на листья собственных стихов,
кто различит во тьме веков
тень силуэтов этих былей?
Кто ужаснется древней болью,
из стона высекшей строку,
когда я мирно потеку
в летейских волнах горькой солью?
Не знаю смысл, не верю в Лиру,
но всё, чем мается душа,
свирель из стебля камыша -
доносит, жалуется миру,
сама рыдает над собою,
устав мириться и просить,
от неспособности простить,
от несогласия с судьбою...
Свирель - замедленное эхо
обид вчерашнего числа,
где все, что я перенесла –
дар Музе плача, на утеху.
Напрасно сон смыкает вежды,
пока не кончен ритуал:
гранить очередной опал,
усопшей давеча надежды.
Когда прервет последний выдох
души хронический мятеж,
каменья тлеющих надежд
устелят путь ей в тень Аида.
Но и в Аду, надменный Демон,
моей свирелью ранив слух,-
отринет непокорный дух -
лелеять грезы в сад Эдема.
Но не Эдем, - страна иная,
где величайшее из прав -
свободный рост безгрешных трав -
мой вечный дом, юдоль земная.
Сюда вернется неизбежно,
душа, с себя снимая плоть, -
траве дарить свое тепло,
всю нерастраченную нежность.
И снова будет слушать Муза,
что ей нашепчет в дождь косой,
дрожа опаловой росой -
травинка, сникшая от груза...
И вся опаловая россыпь
дефисом ляжет между дат,
когда меня отвергнет Ад,
и сад эдемский наземь бросит.
Пусть это называют кармой,
иль исковерканной судьбой,
но мы не властны над собой
и жизнью, прожитой бездарно.
Я лучшей участи не знаю,
чем смерть москита в янтаре,
когда его, вдруг на заре
слеза настигла смоляная.
Как вовремя она успела ...
и с архаических времен
из "саркофага" смотрит он,
в агонии окаменелый.
Другие произведения автора:
Снова Луна на постель мою стелется
Гротеск
Загнанных лошадей...
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
