Мы то прячемся в скальные щели,
То бежим к валунам – великанам…
Мы идём по чужому ущелью…
Дан приказ захватить «языка» нам.
До предела натянуты нервы…
Воздух пьян от полыни и мяты…
Для меня этот рейд – самый первый -
Для майора, быть может,- сто пятый.
Он в разведку попал не случайно
И владел одинаково ловко
Зубочисткой, копьём и мечами,
Штык-ножом, кулаком и винтовкой.
Все, кто шёл за ним,- мало умели,
И теперь, доверяясь лишь слуху,
Не уверен, но вряд ли хотели
В темноте напороться на «духов».
И они нас, пожалуй, не ждали -
Беготня, суматоха и хаос…
В рукопашном – ножи и кинжалы,
И, конечно, растерянность... Малость...
Но недаром без дрожи в коленках,
Как предместий дворы нас учили,
Мы сшибались и стенка на стенку,
И один на один выходили.
«Шурави» мы! – бойцовское племя –
Победитель за мебель не платит!..
И вот тут, ну, совсем не по теме,
Подвернулся майор мне не к стати.
Он возник в кульминации боя,
И всего лишь – хвала Аллаху! –
Я ударил его ногою…
Боковым.… Со всего размаху!..
И, свалившись на камни боком,
Он, пожалуй, ещё не верил,
Что не смог защититься блоком
И поймал мой «маваши гери».
…А удар был чертовски успешным! –
Ухо, глаз и щека – опухли…
Ничего не сказал он, конечно,
Но влепил два наряда по кухне.
…В шелухе и жаре за работой
Я свой первый наряд взял измором.
Возвращаюсь устало в роту –
Тут дневальный: «Зайди к майору!..»
…Слышал я в незатейливом споре,
О майоре омолвился кто-то,
Что майор наш с начальством повздорил,
Потому и командует ротой;
Что майор, де, за нрав свой строптивый,
Из Москвы был отозван под Нальчик,
Где в отместку с женою комдива
Он завёл виртуозный романчик.
Сколько этот романчик их длился –
Не известно. Ни года, ни даты.
Но, узнав всё, комдив застрелился,
А она укатила куда-то.
И какой-то начальник столичный
За майора в верхах заступился,
Но за это майор «самолично»
В разведроту в Афган напросился.
И теперь, толь от многих контузий,
Толь от вида «двухсотого» груза,
То солдат чем попало валтузит,
То всю роту накормит от пуза.
Говорили, что он – птичка тари
И, что нрав у него крокодилий,
Что злопамятный он, как татарин,
Что добрейшей души, говорили…
Скорпионами сплетни бродили,
Слухи ползали в ротах на брюхе,
Но теперь для меня это были
Далеко не весёлые слухи.
…Захожу.
Закрываю двери.
Застываю в дверном проёме,
Ожидая «маваши гери»
От него и другие приёмы…
Не записано это в уставе,
Но, в окно озираясь с опаской,
Он бутылку на стол поставил
И из сейфа достал колбаску,
Занавесил окно бумагой,
Сел, рукой опершись о колено:
«Ну, давай, придвигайся, салага!
Да смелее будь, крёстничек хренов!..»
прим. «маваши гери» - яп. назв. одного из ударов в карате.
Другие произведения автора:
Недолюбовь.
Вдова.
Так, словно злой человечек...
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
