ЛЕГЕНДЫ КРЫМА. Симеиз. Скала Дива.

Посёлок есть на тёплом юге,

Где между каменных руин Волной вздымается упругой Бурливый древний Темеринд.

 

Там над прибоем чайки вьются- То взмоют вверх, то канут вниз, Там к тайнам можно прикоснуться, Хранит их свято Симеиз.

 

Тавр, генуэзец, грозный скиф На склонах каменных сражались, Под пальмой нежился халиф.

 

Гора Панеа у воды, Шатёр раскинув свой зелёный, Где в скалах вечности следы.

 

А рядом молится тоскливо За кромкой пляжной полосы Скала- легенда Дева- Дива, Как символ девичьей красы.

 

С землёю всё сравняло время, Но камни бережно хранят Флюиды судеб, славы бремя, Безмолвно с нами говорят.

 

Когда по крымским берегам, В горах селилось тавров племя На устрашение врагам.

 

На той горе, над бурным морем Стоял храм Девы. В нём служил Верховный жрец селенья Орий, Он Деве жертвы приносил.

 

В том храме врачевала раны, Богине дав святой обет, Дочь базилевса Ариана, По красоте ей равных нет.

 

Могучих воинов немало Сердца пытались ей открыть, Но девушка себя мечтала Великой Деве посвятить.

 

В один из дней вблизи селенья Корабль купеческий пристал, Богам воздав благодаренье, Но там его уж поджидал

 

Бой завязался среди скал. Никто не думал о пощаде, И каждый стоя умирал.

 

Своё предвидя пораженье В неравной битве, моряки Простое приняли решенье- Смерть на чужбине не с руки.

 

Отплыть скорее поспешили, В живых оставшихся собрав, Чем бой кровавый завершили, Коварный замысел сорвав.

 

Но в этот миг сгустились тучи, Поднялся ветер, грянул гром, Взметнулись волны серой кручей, Пошли сквозь скалы напролом.

 

Корабль недолго с ветром спорил. Смирился с участью вконец… На камни выбрался из моря Лишь обессиливший юнец.

 

Из рук добыча ускользнула. Тут тавры в ярости крича, Собрав всё то, что не тонуло, Убить хотели сгоряча

 

В крови лежащего беднягу, Но чести мало в смерти той. Ведь знали все его отвагу, Когда тот вёл неравный бой.

 

Обычай был тогда кровавый: Всех тех, кто таврами пленён, Будь ранен или воин здравый, Он будет в жертву принесён.

 

Но, отдавая дань отваге, Чтоб Деве дух его вручить, Ту жертву, что от смерти в шаге, Решили прежде подлечить.

 

Взялась за дело Ариана, Собрала травы и масла, Перевязала парню раны, В свой дом его перенесла,

 

С лица младого кровь всю смыла, И вдруг почувствовала страх, Что так нежданно полюбила Того, чья жизнь в её руках.

 

Боясь божественного гнева, Пыталась юношу забыть, Ведь не простит Богиня Дева Того, кто смел врага любить.

 

Надежды тщетные лелея, Она ночами не спала, На свет глаза поднять не смея, Дня Жертвы в ужасе ждала.

 

Так дни в тревогах пролетели, Зажили раны, парень встал. О том, что жить ему неделю, От Арианы он узнал.

 

Смириться - ли с судьбой жестокой? На смерть любимого послать? Иль вместе с ним бежать до срока? Иль Деве жертвой разом стать?

 

И наконец, она решилась. Когда одна осталась ночь, Вдвоём с любимым вниз спустилась, Чтоб убежать ему помочь.

 

Была та ночь чернее сажи, Но вдруг луна явила лик, И воин, что стоял на страже, Поднял тревогу в тот же миг.

 

Увидев беглецов при свете, Сбежались тавры. Туча стрел Взлетела в воздух, цели метя, Но парень в лодку сесть успел.

 

Стрела ж попала в Ариану, И та из всех последних сил Толкнула лодку, сжала рану, Прощаясь с тем, кто сердцу мил.

 

Её схватили, зло срывая, К жрецу на гору привели. Людская ненависть слепая Сочла уже ей жизни дни.

 

Богиня Дева крови просит. Кровь Арианы будет ей Заменой жертвы, что уносит На лодке ветер в даль морей.

 

Блеснул на солнце утром ранним Над жертвой нож на алтаре, Душа прекрасной Арианы Взлетела к небу на заре.

 

Со скал безжизненное тело Упало в море под горой, Когда душа уже летела Туда, где плыл её герой.

 

Вдруг море вспенилось, взбурлило, Девичье тело  поднялось Со дна морского, воспарило, С волной на берег понеслось.

 

Земля и небо задрожали. И в брызгах пенистых возник Прекрасный образ. Изваяли Из камня Боги дивный лик.

 

И как легенда говорит, Сама, не будучи счастливой, Она влюблённых всех хранит.

 

В народе есть ещё примета: На Диве встретишь коль рассвет С любимой в середине лета, То проживёшь с ней много лет.

Другие произведения автора:

Сказка о Тридесятом царстве

Осенняя грусть

Ненависть?