Картина на асфальте

2 июля 2012 — Екатерина Горбунова

На сером асфальте цветными мелками
Картину старик рисовал.
Средь монстров бетонных, средь стекол и стали
Раскинулось море меж скал;
Согретое солнцем бескрайнее небо
Сливалось с барашками волн;
На скалах сидели сестрицы – Сирены
И пели про сладостный сон,
Что ждет моряков, услыхавших их песню…

Картина была, как магнит,
Толпились вокруг нее люди так тесно,
Что был уж не виден старик.
И каждый из шедших, спешивших куда-то
Всего лишь минуту назад,
Забыл о делах, заботах, затратах,
Взглянув на картинный закат;
И душным казался им плен небоскребов,
Тянулась душа на простор,
Туда, где лишь небо и вечное море,
Где лишние сталь и бетон…

Во власти безумия иль наважденья
С земли кто-то камень поднял
И бросил в витрину: «Долой загражденья!
Да здравствует море меж скал!»

Все камни и палки с земли похватали.
И жаждала крови толпа,
Всех тех, кто воздвиг эту крепость из стали…

Не слушал никто старика;
А он возносил к небу руки сухие
И хрипло, натужно кричал:
«Одумайтесь люди! Ведь я же для мира,
Для мира в душе рисовал!»

Толпа же ломала, крушила, зверея.
Погиб под ногами старик.
И бунт становился бесправней, сильнее…

Но тут с неба ливень полил…

Прошло наважденье, опомнились люди.
И каждый не верил глазам,
Что в этой разрухе, поломанных судьбах
Отчасти виновен он сам;
Что тут не при чем меловая картина,
Размытая сильным дождем –
Она рисовалась, возможно, для мира,
Да, мир был войною вскормлен…

Но снова обрел кто-то первый дар речи:
«Да, этот художник был псих!» -
Услышав то, люди расправили плечи,
И совесть замолкла у них.
«В разрухе один он, безумец, виновен!» -
Весь люд расходился, шепча…

А мертвый старик будто плакал: в морщинах
Застыло по капле дождя…

На сером асфальте цветными мелками
Картину старик рисовал…