Ветерок дует вслед торопящейся тучке-беглянке. Машет клён-сорванец в тёплом воздухе красным флажком. Бабье лето в крикливых и пёстрых одеждах цыганки Провожает нас в поле коротким, блудливым смешком.
Может эта фантазия нам одинаково снится. В затаившемся мире стихают цикад голоса. Давит в спины Земля, а тугие колосья пшеницы Обнимая тела не дают нам упасть в небеса.
Перевёрнутый мир ощетинился зёрнами хлеба. В голубом океане огня солнца плавится медь. Под созревшей пшеницей и нами вращается небо Приглашая расслабиться и оттолкнувшись взлететь.
Замирает душа, толь от близости - толь от испуга, Или сердце растаяло льдинкой у мира в горсти. Потаённую вечность нам падать и падать друг в друга, Чтоб на миг раствориться и снова себя обрести.
Ничего нет вокруг: - ни смертей, ни страданий, ни боли. Окаянный огонь в нас горит и ещё не потух. Дышит жизнью под нами тяжёлое семенем поле. Примет роды с него Бабье лето- душа повитух.
Рыжий клён у тропы, лёгкий ветер с листвой хулиганит. Горизонт раскалён, небеса, как плавильная печь И бредут облака словно степью осенней цыгане,
Новые
Меню
