11

Мне ли забыть, как давно, отчего

Моим песням, стихам, афоризмам

Исполнителей много, и - нет никого?

Есть народные, впрочем, артисты.

Вновь удивляться, как будто не знать,

Что, творимое мной за полвека,

Отучает людей занимать и роптать:

Волю, ум тормошит человека.

Всё равно он найдёт себя тут, «За стеной».

Книгу вышвырнет,- тоже удача!

Долбоёбы – они позитивней, порой:

Ворон чёткую ставит задачу.

Хоть питаться за стенкой привычней ему,-

Там  поборы, отбросы, растленье,-

Проворонить нельзя, по легенде, Саму:

Если что,- всех сожрёт.

Без сомненья.

Жаль, что мысль посещает всё реже Её:

Обленилась, спилась, хоть «быкует».

Только что-то затеет,- так птичий паёк

В общий орган ей нафаршируют.

А о памяти речи вообще не идёт.

Кто была, кем росла и кем стала -

Знают лишь очевидцы:

 В семнадцатый год,

Вероятно, другой быть мечтала.

2.1

Пишу  опять один.

Конечно ночью.

Читатель жаждет знать,

Где эпилог:

- И тот, в ком склонность есть

Для  древоточья.

- Кто точит.

- Кто всем кольцам знает срок.

А уж как ждут развязки персонажи!

«Фамильничая», я не наследил?

О ком пишу, тех лично знал, но раньше,

Когда не грим, а пульс нас молодил.

«Киряли» безобразно, беспричинно.

Играть учились заново «в дыму».

Рождались параллельно «граммпластинным»

Свои стихи и песни,- что кому.

В  семидесятых, – строем без эмоций,

В  восьмидесятых,- страшно вспоминать,-

Мы славили со сцен «приличье порций»,

Чтоб, как в кафе, – «свой рок»  под рёв сыграть.

Я пел о солнце, воле, страсти, ласке,

Дарил и забывал свои стихи.

В строительной днём каске,

После,- в  краске:

Ведь посещали «препы» кабаки.

Гастроли – ни на шаг за ров союза,-

Вдруг кто-то что-то ляпнет, что нельзя?

Проректор всем  студентам крикнет в ВУЗе,

Что, - «ресторан - предательство, друзья!

Сначала джинсы детям разрешили,

Потом волосья длинные носить.

- Вот до чего мы, русские, дожили!

Паллад и Хиль – их время голосить!»

Тогда, раз на всегда связав с  призваньем

Прыжок из ниоткуда в никуда

Над кровью, нищетой, отважной пьянью,

Я знал,  как не сдаваться никогда.

С экранов чёрно-белого раздолья,

Из  глаз – колодцев тех, кто за стеной,

Я  знал, где приземлюсь: краеуголье

Заденет всё равно ботинок мой.

Мы шли к эпохе «Ласкового мая».

Нас яблоки слезили на снегу…

Вот их и Журавлёву -  громко знаю:

Тюремный двор и радио – рагу.

Излом восьмидесятых – девяностых.

Предательство по всем  советским швам.

Останется единый трёхполосный.

Кто не под ним,- те на хер по углам.

Бухает царь, приплясывает свита.

Заполнить чем ничтожества пробел?

Война нужна.

Гражданская. С нутри-то

Мы помним, как  наладить «беспредел».

- Нет денег?

Да Вы что?  Не немцы, - штаты

Займут свои для нас «окорочка».

Займут на всё, и даже на награды,

На «федерала» шприц, боевичка.

Займут своей новинкою на рынке

Информбюро,- для «лоцмана для нас».

Тут  «европеизация заимки»

То вытеснит умы, то честь, то газ.

…Но  это ж было!

И  опять же с нами.

Не раз, не сто,  как рублено «окно»!

Великие дела?

Потопы?

 Пламя?

Фанфары глушат всех, до одного.

От чупа-чупса - до сражений фракций

Так далеко, что сложно  связь поймать.

Красива упаковка.

Лажа  сласти.

Побочные эффекты.

Деньги.

Власть.

Другие произведения автора:

"Имя, но без отчества..."

"За стеной" Поэма. Книга четвёртая.

"За стеной" Поэма. Книга третья