Петрович никогда не пользовался успехом у дам. Мелкорослый и худосочный он терялся за плечами более рослых сотоварищей, до ужаса стеснялся своей субтильности. И пока парни разбирали девчат на танцах, крутил музыку и вздыхал. Как его Нюша-то выбрала? Сама птичка-невеличка, но сумела поставить себя так, что её зауважали. И выделяла только его. Сначала, словно невзначай, прикасалась, когда забегала в библиотеку. А потом... пригласила на танец. И скоро вся деревня знала, что Вовка-заморыш жених пигалицы-фельдшерши.
Пол века пронеслось в одночасье. Свадьба, детишки, постройка дома. Все у него ладилось и спорилось. Глядя в ласковые глаза жены, Петрович верил, что орел. И жить бы ему до самой смерти в холе и любви, да овдовел.
Село за последние пару десятилетий почти вымерло. Молодые разьехались кто куда. Только летом подбрасывали своих чад бабкам-дедам. Правда, дедов в Пуговкино теперь стало наперечет. На все село пять мужиков осталось. Ванька Кузякин, спившийся до синевы бывший тракторист, Пашка Силуянов без ноги- оттяпала электричка по пьяни. Сам Петрович, бугай Бешеный-единственный бык-производитель на три деревни, да экс-поп Ксенофонтий.
Овдовев на седьмом десятке, Петрович затосковал. Пробовал запить, да не смог. Дом и двор держал в порядке. И жил в ожидании лета, когда дочки приезжали с внучатами.
- Петрович! А, Петрович!- проорала соседка Ликера,- Корова моя Розка чегой-то растелится никак не сподобится. Мот, поглядишь?
И безотказный Петрович потопал в сараюшку, чтоб посмотреть корову.
А после огласил приговор: "Не пора ей еще, Ликера. Может через день-два, не раньше."
Ликера, чуть не кланяясь, пригласила в дом и угощая пирогами, приговаривала:
- Нету молочка-то, вот беда. Ты с чайком, с чайком их, Петрович. Вкусные? - и подобострастно заглядывает в глаза. Какой-никакой, а все мужик. Своего Ликера схоронила давно. А одной на старости - не сахар.
Петрович все понимал, но пышногрудая, крупная, не баба-сноп, Ликера, его пугала.
- Ты кушай, кушай, касатик.
- Да сколько ж можно? Я ж не слон,- отнекивается старик.
- Дык, не слон, но еще мужик!- льстила ему соседка, - ты кушай, я и с собой заверну.
- Не, больше не могу, прости, голуба. А то растолстею, как.. как не знамо кто. И в костюм не влезу.
- Ну да, ну да, в костюм. Понимаю, костюм - дело сурьезное,- кивает Ликера.
И чтобы расставить все точки над і, Петрович веско добавил:
- Не люблю я, понимаешь, больших. Сам не велик, да и жена махонькой была. Не пристало на старости менять мнения.
Ушел Петрович, а Ликера долго стояла, как оглушенная, переваривая слова соседа.
Вечером у колодца собралось сарафанное радио, и Ликера, сбиваясь и спеша, доложила "неизменное мнение" единственного жениха в Пуговкино. Ладные, крепкие бабоньки, оглядев друг-друга, пришли к неутешительному выводу, что все они Петровичу не в масть.
А ранним утром, собравшись проверить садки на заводи, Петрович обалдело наблюдал картину: прыгающих через скакалку баб на лугу.
Другие произведения автора:
Выбор
Вновь грязный снег отвергну, не любя
Листья надежды осыпали прошлое
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
