Николай II, он же Николай Кровавый
Публицистика Виктора Василенко
Казалось бы, сделано всё, чтобы умиление нынешних духовных и светских властей Николаем Кровавым разделил весь народ. Но – нет. Привычные технологии воздействия на сознание людей на сей раз не дали того эффекта, какого ждали – и в конкурсе «Имя Россия», несмотря на совсем уж неприличную тенденциозность организаторов, всячески превозносимый Николай Второй оказался вне финала, а неустанно поливаемые грязью Сталин и Ленин – в первой пятёрке.
Но антисоветская пропаганда признать своё поражение просто не может (а то ведь и деньги платить перестанут). И кампания по моральной реабилитации Николая Кровавого при одновременном очернении советского периода истории и его деятелей продолжается. Недавно к ней подключился и сванидзевский «Суд истории». Но ни Церковь, ни Прокуратура, ни «Суд истории» не в состоянии пересмотреть приговор истории. Никто не может «отменить» тот факт, что Николай Второй своим правлением принёс колоссальный вред стране, которой управлял; он дискредитировал себя настолько, что его ненавидели по разным причинам чуть ли не все круги российского общества, включая монархистов.
Что же вызвало такую всеобщую ненависть к монарху? Думается, тут сказались и плачевные результаты его правления, и его личные качества.
Вырождение гнусности меньшей в гнусность сугубую
С конца 80-х годов ХХ века в общем русле провозглашённого последним Генсеком КПСС «обновления мышления» была развёрнута очень мощная пропагандистская кампания по идеализации царской России, которая не прекращается и по сей день. Она создаёт такой её образ: процветающее общество с динамично развивающейся промышленностью, изобильным сельским хозяйством, снабжающим зерном всю Европу, просвещённым дворянством и сытым народом, благочинно живущим под сенью Православия… И только злокозненные революционеры разрушили это благоденствие.
Действительно, развитие капитализма в России в начале ХХ века вызвало экономический рост. К примеру, только от 1909 к 1913 году производство стали выросло в 1,4 раза, чугуна – в 1,6 раза. Однако при этом происходила широкая интервенция иностранного капитала. Его доля в экономике России в целом достигла почти 40% (а в некоторых важных отраслях она была куда выше – скажем, в горной, горнозаводской и металлообрабатывающей промышленности – 52%, в электрических и электротехнических компаниях – 90%, в паровозостроении – 100%); соответственно, львиная доля прибыли уходила за рубеж. В результате, как говорил, выступая в Государственной думе генерал Нечволодов, за 6,5 лет Россия принесла иностранцам «дань, равную колоссальной контрибуции, уплаченной Францией своей победительнице Германии» (речь о Франко-Прусской войне 1870-1871 годов – В.В.).
С другой стороны, в капиталистической системе рост экономики вовсе не означает соответственного повышения обеспеченности народа. «Огромные средства, извлечённые из населения с безумной расточительностью, привели народ к обнищанию», - утверждал в 1906 году в «Записке о Государственном совете» профессор В.И. Вернадский. А писательница Зинаида Гиппиус несколько позже заметила в «Петербургских дневниках»: «Нигде нет таких богачей, таких миллиардеров, как сейчас в России. Только их десятки – при миллионах нищих».
Энциклопедия «Гранат» в статье «Питание» констатировала, что, несмотря на экономический рост, «по новейшим данным (1911-1914 гг.) питание рабочих ещё более ухудшилось… Главный предмет питания составляют капуста, картошка, крупа и ржаной хлеб… Скудным питанием русского населения объясняется отчасти его усиленная заболеваемость и значительная смертность». Много ли радости было этим рабочим, что витрины Елисеевского магазина ломились от окороков, устриц, омаров, лучшей в мире паюсной икры и других деликатесов.
Нужно иметь в виду, что при всём росте экономики, Россия по-прежнему заметно отставала от ведущих стран Запада. Так, в 1913 году она производила промышленной продукции в 1,5 раз меньше, чем Франция, в 3 раза меньше, чем Англия, в 3,5 раз меньше, чем Германия и в 8 раз меньше, чем США. Национальный доход был в России 350 долларов на человека в год – при том, что среднемировой составлял 550 долларов, в ведущих странах Европы – 1500 долларов, в США – 2325 долларов. Более того, отставание даже увеличивалось. По данным Хьюстонского университета, в 1861 году душевой национальный доход составил в России 16% от американского, а в 1913-м, как нетрудно подсчитать, - менее 15%.
Суровой проверкой состояния экономики России стала Первая мировая война, и результаты этой проверки красноречивы. Среди пяти основных воюющих европейских держав Россия занимала по производству пулемётов 5 место(уступала Германии в 10 раз), артиллерийских орудий – 5(уступала Германии в 3,5 раз), самолётов – 5(уступала Германии в 13 раз), артиллерийских снарядов – 5(уступала Германии в 4,5 раза), автомобилей – 4(уступала Германии в 3 раза), винтовок – 4(уступала Германии в 2,5 раза). Танков Россия не производила. И только по производству патронов Россия лидировала, превосходя Германию в 1.6 раза.
Что же касается предмета особой гордости поклонников царской России – экспорта зерна, то ведь хорошо известно, что он шёл под девизом «недоедим, но продадим». И это так и было. В написанной в 90-е годы ХХ века статье группы учёных во главе с председателем Петербургского аналитического аграрного центра академиком Н.Г. Дмитриевым «Голод в России» говорится: «С 1851 по 1911 годы сорок лет из шестидесяти оценивались годами неурожаев… Хотя Россия в эти годы экспортировала зерно до 10 миллионов тонн. Проблема голодав России заключалась не только в количестве произведённого зерна, но в большей степени, в системе его распределения». Даже в 1911 году при страшном неурожае, вызвавшем на селе массовый голод, на экспорт было отправлено 53,4% собранного зерна.
Богатые наживались, торгуя зерном, а сами хлебопашцы… Лев Толстой, посетив охваченные голодом деревни губерний центральной России, свидетельствовал в статье «Голод»: «Потребляемый почти всеми хлеб с лебедой – с 1/3 и у некоторых с 1/2 лебеды, - хлеб чёрный, чернильной черноты, тяжёлый и горький хлеб этот едят все – и дети, и беременные, и кормящие женщины, и больные».
Несколькими годами позже земский врач А.И. Шингарёв изложил результаты обследования сёл Воронежской губернии в книге с красноречивым названием «Вымирающая деревня». В ней, в частности, отмечалось: «Целые семьи без молока в течение круглого года! Да разве это не хроническое недоедание, не ужасающая нищета, питающаяся ржаным хлебом, изредка кашей и больше ничем».
О плохом питании призывников говорили и военные. Например, генерал Гурко сообщил, что 40% солдат из крестьян впервые в жизни попробовали мясо в армии.
Собственно, и сам Николай Второй оставил убедительное свидетельство истинной картины «сытости и процветания» народа России – указ «О приготовлении хлеба из барды и соломенной муки как могущего заменить употребление обычного хлеба». Вряд ли при этом подразумевались царская семья и двор.
При этом утверждение капитализма разрушало духовные устои русского общества. В 90-е годы ХХ века социолог К. Петренко писала об этом как о положительном явлении: «У русского человека утрачено тщеславие, нет желания заработать деньги, присущего западному обывателю… В начале нашего столетия зачатки этих устремлений начинали формироваться в обществе». Но вот великий русский сатирик М.Е. Салтыков-Щедрин примерно за век до Петренко оценил этот процесс совершенно иначе: «Всю общественную ниву заполонило хищничество; всю её вдоль и поперёк избороздило оно своим проклятым плугом». Не о народе, а именно о нарождающемся капиталисте Михаил Евграфович говорил: «Идёт чумазый!.. идёт с неутолимой алчностью глотать, глотать, глотать!».
В основе идеологии дворянства лежал приоритет духовных ценностей. Важнейшими установками считались долг и честь. Отнюдь не все дворяне в реальной жизни придерживались таких принципов; многие считали, что блюсти правила чести нужно только в своём кругу. Но распространяющаяся идеология капитализма априори пренебрегает духовным началом, отдавая приоритет ценностям материальным.
Неутолимая алчность с предельной откровенностью проявилась в тяжёлые для России годы Первой мировой войны. Предприниматели использовали сложившуюся ситуацию для безудержного обогащения. Скажем, фабриканты заламывали такую цену за артиллерийские снаряды, что начальник Главного артиллерийского управления А.А. Маниковский назвал их «явным грабежом казны». Знаменитые Рябушинские получили из казны 11 миллионов рублей под обязательство поставить 1500 автомобилей, - но не сделали не только автомобилей, но даже цехов для их производства. На 3-м съезде Военно-промышленных комитетов министр юстиции говорил: «С каким откровенным цинизмом все эти мародёры тыла, уверенные в полнейшей безнаказанности, спекулируют с металлом, предназначенным для обороны страны»…
Остаётся только повторить вслед за Салтыковым-Щедриным: «Ужели это прогресс, а не вырождение гнусности меньшей в гнусность сугубую?».
Столыпинщина
За выдающееся достижение периода правления Николая Второго демпропаганда стремится выдать Столыпинские реформы. Что ж, деятельность председателя Совета министров П.А. Столыпина в самом деле сыграла очень важную роль в судьбе России – только совсем не ту, которую приписывают его возвеличиватели.
Напомним, что реформа началась с указа от 9 ноября 1906 года о порядке выхода крестьян из общины и закрепления в личную собственность надельной земли. Она преследовала цель – в соответствии с убеждённостью Столыпина в том, что «государство и государственная власть должны существовать для сильных, а не для слабых» - создать на селе существенную прослойку «сильных» хозяев.
Заметим, что отнюдь не «красная» Вторая Государственная дума (социал-демократы, трудовики и эсеры вместе имели менее 40% от общего числа мест) не поддержала Столыпинскую реформу и предложила альтернативный вариант. В ответ Столыпин обвинил думских социал-демократов в антигосударственном заговоре. 3 июня 1907 года Николай Второй подписал манифест о роспуске Думы. Её председатель кадет Ф.А. Головин так прокомментировал это решение: «Был действительно заговор. Но не заговор 55 членов Думы против государства, как утверждается в манифесте, а заговор Столыпина и Компании против народного представительства и основных государственных законов».
В реальности Столыпинская реформа усилила позиции не столько усердного рачительного хозяина, сколько кулака – фигуры, которую профессор Петербургского земледельческого института А.Н. Энгельгардт в книге «Из деревни» охарактеризовал так: «Жилы бессердечные, пьявицы, высасывающие из окрестных деревень всё, что можно, и стремящиеся разорить их вконец».
Именно этим «пьявицам» реформа создала режим наибольшего благоприятствования. В 1911 году газета «Речь» писала по данным исследования в Симбирской губернии: «Добрая половина крестьянских посевных земель находится в руках кулаков, скупивших по 30 и более наделов… половина всех покупщиков покупала землю, прежде всего, в целях сдачи её в аренду». Условия аренды были кабальными.
Экономический эффект реформы оказался далеко не таким, как ожидалось. Так, за годы реформ площади посевов выросли на 14%, производство же в 1911-1915 годы по сравнению с 1901-1905 гг. выросло: пшеницы на 12%, ржи – на 7,4%, овса – на 6,6%. В целом же прирост сельхозпродукции, включая животноводство в 1901-1905 гг. составлял 2,4% в год, в 1909-1913 гг. – 1,4%.
Правда, в 1909-1913 годы Россия экспортировала зерна почти на 80% больше, чем в 1898-1902 годы, однако это отнюдь не означало решение проблемы голода. Напротив, как раз в 1911 году голод был едва ли не самым сильным за последние полвека – от него пострадало30 миллионов человек сельского населения, около двух миллионов умерли.
Зато реформа резко усилила социальную напряжённость на селе. За 1907-1914 годы было зафиксировано почти 7 тысяч поджогов кулацких хозяйств; 879 столыпинских землеустроителей были убиты крестьянами. А главное, ухудшение положения широких масс крестьянства существенно увеличивало социальную базу революции.
Дальновидные защитники монархии предупреждали о чрезвычайной опасности последствий Столыпинской реформы. Помещик Львов, выступая в Думе, говорил: «Благодаря закону 9 ноября в некоторых губерниях… положение беднейшего населения стало крайне тяжким. В крестьянском населении растёт страшная ненависть и проклятие бедноты». В брошюре «Правда о переселенческом деле», опубликованной в 1913 году, статский советник А.И. Комаров, констатировав, что из тез крестьян, которые в соответствии со Столыпинской реформой, были переселены в Сибирь, 60% возвращаются в европейскую часть России, добавлял: «Возвращался не тот, что всю жизнь был батраком, возвращается недавний хозяин, тот, кто никогда и помыслить не мог о том, что он и земля могут существовать раздельно, и этот человек, справедливо объятый кровной обидой за то, что его не сумели устроить, а сумели лишь разорить, - этот человек ужасен для всякого государственного строя».
Говоря о Столыпине, нельзя упускать из виду другую составляющую его деятельности, которая тоже сыграла чрезвычайно важную роль в судьбе России -Столыпинскую реакцию.
19 августа 1906 года Совет министров вынес постановление «Об учреждении военно-полевых судов». Оно, в частности, предусматривало: «…ст.3. Суд немедленно приступает к разбору дела и оканчивает рассмотрение оного не далее, как в течение двух суток… ст.4. Разбирательство дела производится при закрытых дверях… ст.5. Приговор… не позже двух суток приводится в исполнение». Для полноты картины добавим, что членами этих судов, как правило, назначались не юристы, а офицеры армии и флота.
По сути дела был создан не орган правосудия, а механизм расправ. И он работал на полную мощность. Только с 1907 по 1909 годы (когда, заметим, революция была уже подавлена) по приговорам этих судов было казнено свыше 5 тысяч человек, а всего репрессировано более 170 тысяч. Но порой царская власть не утруждала себя даже такими формальностями – как свидетельствует один из лидеров кадетов П.Н. Милюков, «в наиболее беспокойные части России были разосланы так называемые карательные экспедиции, заливавшие кровью безсудных расстрелов свой путь».
Другой видный деятель партии кадетов профессор В.И. Вернадский писал: «Страна залита кровью… Всё держится одной грубой силой». Лев Николаевич Толстой в открытом письме Столыпину обвинял: «По теперешней вашей деятельности вы уже заслужили ту ужасную славу, при которой всегда, покуда будет история, имя ваше будет повторяться как образец… жестокости и лжи».
И при всём том Столыпинская реакция была, перефразируя известное высказывание Наполеона, не только преступлением, но и ошибкой. Её последствияявляются лучшим доказательством справедливости мнения, что Столыпин взялся руководить Россией, не имея представления о её народе. Жестокие карательные меры, призванные по замыслу нейтрализовать угрозу революции, на деле сыграли роль катализатора революционного процесса.
Ещё народники предпринимали немало усилий, чтобы поднять крестьян на борьбу с самодержавием. Но тщетно. Марк Поповский, биограф народовольца Николая Александровича Морозова, признавал: «Все попытки народников «пробудить» народ ни к чему не приводили – вера в царя-батюшку была непоколебима. Настроение народников передают шутливые стихи одного из них:
В народе мы сидим,
Дела великие творим.
Пьём, спим, едим.
И о крестьянах говорим,
Что не мешает их посечь,
Чтоб в революцию вовлечь.
Большевики в 1905 году тоже не нашли у крестьян широкой поддержки. По стране прокатилась волна погромов ненавистных помещиков (им подверглись около 15% имений), но борьбу против самодержавия село, в основном, не поддержало.
А вот когда Столыпин вызвал обнищание значительного числа крестьян и при этом ещё весьма жестоко их «посёк», - большевики получили опору и в крестьянской среде.
Кто начал царствовать Ходынкой…
Теперь поговорим о главном персонаже этих заметок – самодержце всея Руси Николае Втором. Его полная «профнепригодность» была очевидна не только противникам царского строя, но и самим монархистам.
Так, философ С.Н. Булгаков, который говорил, что воспринял революцию «как гибель того, что было для меня самым дорогим», констатировал: «Могло показаться, что революцию сделали революционеры… К несчастью, революция была совершена помимо всяких революционеров самим царём, который влёкся неудержимой злой силой к самоубийству всего самодержавия, влёкся через все бесчисленные зигзаги своей политики и последний маразм войны».
О «маразме войны» надо сказать подробнее. Ведь сегодня в ходу такая версия: если бы не происки большевиков, то Россия добилась бы в войне с Германией и Австро-Венгрией блестящей победы. Однако это подтасовка. Ведь до неудач Первой мировой войны было позорное (не для солдат и офицеров – для высшего руководства) поражение в войне с Японией.
Что же касается Первой мировой, то большевики действительно с самого начала выступали против войны, однако в первое время они с такой позицией оказались в полной моральной изоляции. Поэтому их «тлетворное влияние» никак не могло сказаться на настрое общества и тем паче армии. Однако уже первый год войны оказался не особенно-то удачным для России. И причины были совсем не в происках большевиков, а, как было показано в главе «Вырождение гнусности меньшей в гнусность сугубую»,в экономической отсталости России, и в том, что предпринимателей заботили интересы не Отечества, а собственного кошелька.
В августе 1914 года Россия начала войну мощным наступлением на обоих фронтах, в результате которого наши войска вошли в Галицию и Восточную Пруссию. Однако у страны не хватало ресурсов, чтобы довести наступление до разгрома противника. Более того, немцы нанесли эффективный контрудар (чему, по мнению военных историков, в немалой степени способствовало «бездарной управление со стороны командования Северо-Западным фронтом») и уже в сентябре 1914 года вытеснили русские армии из Пруссии.
1915 год начался новым наступлением России на Северо-Западном фронте. Однако на сей раз оно не имело даже временного успеха. А в мае инициатива перешла к Германии. Её войска, используя подавляющее преимущество в артиллерии на участке прорыва у Горлицы (457 лёгких и 159 тяжёлых орудий против 141 лёгкого и 4 тяжёлых орудий при плохом обеспечении снарядами у русских войск), вышли на территорию Российской империи, и русским армиям удалось закрепиться лишь на рубеже Рига – р. Западная Двина – Сморгонь – Барановичи – Дубно – р. Стрыпа.
Даже блестяще спланированный и осуществлённый Брусиловский прорыв, в ходе которого русские войска разгромили пять австрийских и немецких армий и продвинулись на 80- 150 километров, не мог изменить общего положения России в этой войне.
И вот как раз становившийся всё более очевидным «маразм войны» создал благоприятные условия для восприятия народом агитации большевиков. Деникин считал, что убедительной пропагандой революционных идей «служили неустройство тыла и дикая вакханалия хищений, дороговизны, наживы и роскоши, создаваемой на костях и крови». О царском военном министре Сухомлинове Деникин писал: «Как этот легкомысленный, невежественный в военном деле, быть может, сознательно преступный человек мог продержаться у кормила власти 6 лет?».
Но Николай Второй отличался не только полным отсутствием умения управлять державой… В разгар кампании за канонизацию «царя-мученика» газета «Русь Православная» в передовой «Святые даты» провозгласила: «Нравственный облик Николая II практически безупречен». Однако сие заявление никак не согласуется с общеизвестными фактами жизни и «работы» последнего российского императора.
Начать с трагически знаменитой Ходынки. Дело даже не в том, что во время коронационных торжеств погибли 1389 человек и тяжело пострадали примерно столько же – эти жертвы в вину лично самодержцу поставить трудно. Но вот реакция царя на страшную трагедию… Буквально сразу после неё он отправился на бал к французскому послу. Французский журналист Пьер Д’Альгейм писал: «Когда тысячи людей мучились от ран и увечий в больницах и госпиталях, когда много тысяч людей разыскивали и оплакивали убитых родственников и близких, здесь, в ярко освещённой зале, блестящее сборище высшего света… В центре император и императрица танцевали кадриль».
Такое поведение императора шокировало своей аморальностью не только французского журналиста. Поэт Константин Бальмонт предсказал: «Кто начал царствовать Ходынкой, тот кончит, встав на эшафот».
Ну, а что можно сказать о нравственном облике монарха, при дворе которого возникла и разрослась до невероятного могущества такая фигура, как Распутин? Правда, в упоминавшемся панегирике в «Руси Православной» утверждается, будто все обвинения в адрес «царя-мученика» относительно «распутиниады» - это «расхожие штампы бессовестной пропаганды». Но тогда рупором «бессовестной пропаганды» нужно признать не только Милюкова, писавшего в воспоминаниях, что «квартира Распутина становилась «передней», через которую кандидаты проходили на министерские кресла», но и энциклопедию Гранат, которая в дореволюционное время свидетельствовала: «Постепенно назначение министров, лиц высшей церковной иерархии, верховного главнокомандования – всё стало направляться Распутиным, сделавшимся вершителем судеб империи».
«Распутиниада» уже в то время воспринималась всем обществом как очевидный симптом полного морального разложения монархии. И убийство Распутина ярыми монархистами было отчаянной попыткой спасти самодержавие.
В том же панегирике Николаю Второму рисуют такой образ государя: «Мягкий и милосердный». Однако ещё при жизни императора народ дал ему совсем другую характеристику: Николай Кровавый. И было за что.
В 1903 году в Златоусте войска открыли огонь по безоружным стачечникам государственного оружейного завода: 69 убитых, более двухсот раненых.
9 января 1905 года в Петербурге, на Дворцовой площади, войска расстреляли мирное шествие, несшее царю-батюшке вполне верноподданническую петицию: «Государь! Мы, рабочие Петербурга, наши жёны, дети и беспомощные старики-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты…», - убито1200 человек, ранено свыше 2000.
Восстание на крейсере «Очаков» было подавлено с жестокостью, намного превышающей необходимую меру. Куприн в очерке «События в Севастополе» писал: «…по катеру с ранеными стреляли картечью… бросившихся вплавь расстреливали пулемётами… людей, выкарабкавшихся на берег, солдаты приканчивали штыками».
О Столыпинской реакции говорилось в главе «Столыпинщина». Весной 1912 года после уменьшения зарплаты и повышения цен на продукты забастовали рабочие приисков акционерного общества «Ленское золотопромышленное товарищество». Безоружных рабочих, направлявшихся на переговоры, встретили огнём войска: 277 убитых, 250 раненых.
Конечно, можно сказать, что не царь отдавал непосредственные приказы на открытие огня. Но были ли хоть раз наказаны те, кто это делал? Напротив, ротмистр Трещенко, командовавший Ленским расстрелом, был награждён. А когда общественность – даже очень далёкая от большевиков – возмутилась зверским убийством, министр Макаров с думской трибуны цинично заявил: «Так было, так будет».
Уже в постсоветское время доводилось встречать гипотезу, что убийство Столыпина (для тех, кто не знает: он был убит агентом охранного отделения) было организовано в соответствии с желанием царя. Но даже если так, то, во-первых, вряд ли царём руководило возмущение жестокостью своего премьер-министра, а, во-вторых, это никак не делает образ Николая Второго более нравственным.
Так Николай Второй вёл Россию и монархию к катастрофе. И нельзя не согласиться с митрополитом Вениамином, который во время гражданской войны был главой военного духовенства белых на Юге России, а потом – с дистанции лет – признал, что «это было счастьем для России», что «предыдущий строй рухнул» - иначе, «гниение продолжалось бы и дольше и глубже».
В заключение повторю то, с чего начал: монархия рухнула из-за того, что режим «святого» Николая Кровавого больше не хотело терпеть всё общество. Большевики ведь не имели прямого отношения к Февральской революции: к её началу в Петрограде на свободе не было никого из высшего руководства партии. Против власти царя поднялся народ. Против неё были практически все буржуазные партии. Свержение Николая Второго с одобрением встретило офицерство. Февральскую революцию официально приветствовал объединённый комитет дворянских собраний… Приговор правлению Николая Второго вынесла Россия.[/b]
P. S. Что же касается «убийства царя», то напомню почему-то забываемую многими истину: большевики царя не убивали: они расстреляли не царя – гражданина Романова Н.А., который задолго до того перестал быть императором, подписав отречение под давлением своих генералов. И арестован он был не большевиками: а по решению Петросовета, в котором тогда подавляющее превосходство имели эсеры и меньшевики, и чрезвычайным комиссаром Петросовета, арестовавшим в марте 1917 года гражданина Романова был эсер, сын царского генерала Масловского.
ВИКТОР ВАСИЛЕНКО
Новые
Меню
