Мы опять засидимся до полночи,
вспоминая минулое прошлое,
что у всех повзрослевшие дочери,
словно юность мелькнула анфас.
Выживали без чьей-либо помощи,
где нам карты судьбы напророчили:
лихолетье бандитское, тошное,
и поломанной жизни компас.
Небо тёмное тучами хмурится,
но бокалы искрятся рубинами,
и сегодня с друзьями старинными
пораспишем рукой преферанс.
А на вертеле крутится курица.
Нас порезало время морщинами,
разукрасив причёски сединами,
все балы отыграли без нас.
Ну-ка, Саня, возьми шестиструнную,
подкрути, да настрой на звучание,
мы братишку помянем молчанием,
опрокинув по третьей - до дна.
И пускай этой ночью безлунною,
соберётся былая компания,
чьи надежды, мечты и желания,
перестройки украла чума.
И мелькает застольной беседою: -
Как живешь, шурави? Да, по всякому...
А кого-то зовут уже - "дедою",
а кого-то прибрала весна.
Ну, давайте, Бача: - Вас - с победою!
И бокалы легонечко звякали,
но опять шевельнулась задетая,
память прошлая и ордена...
Как "вертушки" тащили ущельями,
уходивших козлиными тропами,
а жилеты титанами хлопали,
и за горло душила жара.
Где не раз становились мишенями,
улетали "тюльпаны" с "двухсотыми",
а "трёхсотых" - лечили и штопали:
медсанбат, доктора и сестра...
И походная, песня дворовая,
тишину распорола аккордами,
в темноте над водой и причалами,
безусловно заплачет Орфей.
Ведь досталась судьба не фартовая,
и повенчана радость - c  печалями,
но остались несломлено-гордыми...
Те, чей город - в проливе морей.