Изложница

расползлись по житнице полуночных дубрав.

Мельхиоровой зыбью, звёзды, с заводи из закваски

каменноугольной, смотрят в рукав

индиго-излучины. Разливает зефир кагор

по коронации зодиака. В зените – идеограмма

лунного изобилия, исповедальная каллиграфия

ментоловых трав.  Короткометражная драма,

упавшего драхмой листка, заземляет

едко-чёрную жатву, замогильный жребий

камерных закоулков, клейко-кадмиевое кровопускание

селенового колье на капище ветра.

Тени друидов скользят келейной инъекцией

сквозь колоннады и канделябры деревьев.

Капилляры ночного каприччо пронзают

заболоченный слух, инкрустированный в сплетение

кариатид с квадриллионами кастаньет

из воздушного кашемира листвы.

Конденсация мысли, крапом, на теле криптоновой

ткани души – как сладко, какой консонанс, мы, будто, мертвы,

слышишь, духов капелла, и ирбис-шаман

крадется по извести звёзд, инкогнито,

ингаляцией светотени; мы, будто, интервьюеры

у квинтэссенции широководного

кинескопа неба, мы, колченогие. Вира! Вира...!

Туманной каймой летаргии встречных озёр-лампадок

исподволь интонирует мембрана прохлады.

Меридианы зрачков, раскаченных дыханьем лаванды,

малолюдьем, алеющими мадригалами горизонта,

превратились в золотоносный дымок,

земляничный иконостас запустения,

исступления, зарницу илисто-мглистых дорог.

Ночь транслирует звёзды, свет жонглирует тенью…

Пустая трата слов – сказало мне время

в долгоиграющей тишине –

и я решил исчерпать слова, но не краску краеугольных нот.

Пока молоко жизни не собьется в масло безвременья –

верьте, если умеете, а не умеете –

верьте вдвойне.

Другие произведения автора:

Старик Ла-Морт

Углекислота. Urban

Поздно