Очерк Турция 1

ОЧЕРК

За волною катилась вторая волна. И так – до бесконечности. Вечный прибой. Алания. Я стоял на бульваре, под пальмой, возле парапета и смотрел на море. На Средиземное море. Солёные волны ласкали песок. Пляж Клеопатры. Жара. Полдень. Пели цикады. Достал сигарету и закурил. С наслаждением вдыхая вместе с табаком полуденный зной. Смотрел на волны, на пляж. Пытаясь запечатлеть, запомнить все детали, даже самые мелкие и незаметные. Детали этого пейзажа. Невдалеке проплывали моторные яхты – двухпалубные и трёхпалубные. На них устраивают пенные дискотеки. Для туристов. Ловят рыбу. С них купаются в открытом море. Весело. Наверное…

А я стоял и смотрел на море. На Средиземное море. Сегодня мой последний день в Турции. Ты уехала с дочкой этой ночью. Я не провожал. Ты просила. Я сдержал слово. Хотя было не легко.

Целое утро я бродил потерянный по пляжу. Собирал белые ракушки. Вспоминал тебя. Сердце, моё сердце билось в груди. Ему было тесно в клетке, за решёткой. За рёбрами. Оно хотело птицей вылететь из плена и лететь, лететь в след за самолётом, уносившим тебя в далёкую Россию. В далёкую Москву. Тяжело. Пусто.

Я стоял у парапета и курил. Вспоминал. Сигарета закончилась и я закурил новую. Мне было не по себе. Казалось я теряю, что-то очень для меня важное. Или наоборот – нахожу! Шаг за шагом. Вершок за вершком – я вспоминал.

Я приехал в гостиницу около девяти вечера. Кинул сумку на рецепшене и пошёл ужинать. Потом зарегистрировался. Турок проводил меня в номер. Двухместный номер. Я спросил

-Я буду здесь жить один?

Он ответил

- Да.

Дал ему доллар на чай. Успокоился, что буду жить без соседа.

На утро после завтрака пошёл купаться. А в двенадцать часов была назначена встреча с нашим отельным гидом из ТезТура.

И там я увидел тебя. В первый раз. Ты сняла тёмные очки…

Была экскурсия в Израиль. Ты с дочкой, я сразу понял, что девушка сидевшая рядом с тобой, твоя дочка. Ну так вот. Ты захотела поехать.

Нужно было завязать разговор. Хотя бы перекинутся для начала парой фраз. Я, что-то спросил про Израиль. Что именно, уже не помню. Ты ответила, что нужно обязательно поехать. Что экскурсия выпадает на день какого-то святого. Что это просто удача. Что нам повезло.

Я думал. Пошёл пообедал, а потом тоже купил себе билет на эту экскурсию. Что-то, или кто-то подтолкнул меня к этому. Может твои удивительные карие глаза, когда ты сняла очки от солнца? Или мой ангел хранитель? Мол, чего расселся? Море – морем, а жизнь идёт! Не тормози! Вот так. Я тебя увидел в первый раз.

Потом дня два мы не пересекались. Я съездил в Пумаккале. Приехал. И как-то около рецепшена снова увидел тебя. Спросил про Израиль. Сказал, что тоже еду. Сказал, что был в Пумаккале. Ты с дочкой заинтересовалась. Не помню когда, кажется после обеда, я сходил в номер и принёс фотоаппарат. И показывал вам снимки. Так и познакомились. Я узнал, что зовут тебя Таня. А дочку Алёна. Вернее, Алла. Только ты называешь её Алёной.

Потом мы вместе купались. С тобой было хорошо и легко. С тобой я был самим собой.

Ты спрашивала, я рассказывал.

Я рассказывал, ты спрашивала.

У тебя было очень много вопросов. Да и мне скрывать было нечего. Да. Оказывается, и так бывает. Так и познакомились.

-   - ----     ---------------

 - --------- ----- ----- -

 ------------ --------------

И вот вы улетели. Я улетаю сегодня ночью. Ещё целая вечность! Почему-то не спокойно сердцу. Я так и не понял тогда, я что-то потерял, или что-то нашёл? Я привык доверять своим ощущениям. Я знал, что сердце само, без моего разума разберётся. И оно разобралось! Я нашёл! Нашёл тебя на берегу этого удивительного Средиземного моря! Я нашёл тебя на этом прекрасном жёлтом пляже! Где давным-давно, во глубине веков, прогуливались двое влюблённых – Антоний и Клеопатра.

Жара. А я вдыхаю её вместе с табаком, наслаждаясь каждой минутой, каждой секундой августовского, летнего, турецкого зноя. И своим новым ощущением в области сердца. Оно оказывается есть! Оно чувствует одиночество! Чувствует любовь! Оно живёт!

Значит будем жить!

Другие произведения автора:

Похороните меня в девяностых

Сударыня

Я не стал городским поэтом