Свеченье слов у смертника в руке...
Бессмертником негибнущее пламя...
Приму, как милость, эту тесноту,
Светлейшая из всех моих молчаний!
От теплых губ евангельем строки, 
Разлиться в звук у полнокровья розы,
И на тебе писать эти стихи
Пределом, обнажающим все слезы.
И говорить смелее с красотой,
И паузы длинны и в паузах длина...
Где шепотом по телу «мой» -
Ожог любви от жеста до бедра.
Так письма цвета нежности к тебе
Писал когда-то одинокий мальчик
И складывал их в синей тишине.

Психея, вспомни тесноту ступеней!
Так птицы посвященные легки,
В той бренности бессмертных откровений, 
Стекающих в исповедальные стихи.
Наша тетрадь, перетекающая в Лету,
Исписанная звуками любви.
Живою кровью всех наших рассветов,
Приговорить тебя к подкожному «лети!»...
И в строках, и в садах перетеканий
Из Леты выпавших астральных карт,
Проросшим почерком касаний -
Признание в любви.
И ход строки свободой
Вонзает остриё в непредсказуемый изгиб 
теченья слов...
И стрелы губ – весна,
И сны, в которых спим,
И колыбельная звезда,
И эти трепетные пальцы у рояля
В четыре наших обезумевших руки.

И Костюмер вновь одевает ночь в елей... 
И синий мотылёк пьёт пламя многоточий.
И птицы зимние, и эти светлячки, 
Которых накормили мы с руки,
Раздетые до обнажённых строчек,
На коронации алкающей строки