Любовь красой чудесной самой
Однажды молча, без причин,
Уходит в свой воздушный замок,
И ты становишься чужим.
Чужой с портрета смотрит дева,
Чужими видимся в толпе,
Обоим нет, как будто, дела
До новых драм в чужой судьбе.
Кагора вкус сегодня смешан
Со жгучей горечью потерь,
Кружит изрядно надоевший
Над головой сердитый шмель.
Иное время помнят стены
И где-то спрятанный дневник,
Остался книгою нетленной
Надежд и веры черновик.
Мы станем вздорней и капризней,
Идя мистической тропой,
Любовь ценою больше жизни
Нигде не может быть второй.
Давно её раскрыты тайны,
Нет виноватых, нет врагов,
Стихи уместны, но банальны
О вечной доле берегов.
Бокал ударился со звоном
О кресло, выпав из руки,
Когда послышались у дома
Любви знакомые шаги.
Прелестный лик – белее снега,
Суров, как в церкви образа,
Блеснули майской синью неба
В проёме чудные глаза.
Свеча заката стала меньше,
Скользнув лучами по плащу.
Шепнула лучшая из женщин:
– К чужой любви не отпущу!
Однажды молча, без причин,
Уходит в свой воздушный замок,
И ты становишься чужим.
Чужой с портрета смотрит дева,
Чужими видимся в толпе,
Обоим нет, как будто, дела
До новых драм в чужой судьбе.
Кагора вкус сегодня смешан
Со жгучей горечью потерь,
Кружит изрядно надоевший
Над головой сердитый шмель.
Иное время помнят стены
И где-то спрятанный дневник,
Остался книгою нетленной
Надежд и веры черновик.
Мы станем вздорней и капризней,
Идя мистической тропой,
Любовь ценою больше жизни
Нигде не может быть второй.
Давно её раскрыты тайны,
Нет виноватых, нет врагов,
Стихи уместны, но банальны
О вечной доле берегов.
Бокал ударился со звоном
О кресло, выпав из руки,
Когда послышались у дома
Любви знакомые шаги.
Прелестный лик – белее снега,
Суров, как в церкви образа,
Блеснули майской синью неба
В проёме чудные глаза.
Свеча заката стала меньше,
Скользнув лучами по плащу.
Шепнула лучшая из женщин:
– К чужой любви не отпущу!