Честны лишь твои руки

 

 

 

 

Честны лишь твои руки

­­Твоё дыхание щекочет мою шею,
ты спишь, уткнувшись в яремную вену,
укрыв рукой, а сверху одеялом,
укутав запахом своим до края.
А я во все глаза и в окна,
и мысли, распадаясь на волокна,
пускаясь во все тяжкие, плывут,
цепляясь за сознание, как спрут.
Но я гоню, гоню их не жалея,
хочу остаться здесь, с тобой, в твоей постели,
пусть в тишине слышны лишь сердца стуки —
слова соврут, честны лишь твои руки.

 

 
Густым настоем будущее льнёт...
Стекает запах сон-травы к стопам слепым экстазом.
Дрожит берлинскою лазурью* время-дата,
в тумане предвкушенья признаком за мной плывёт.
 
***
 
Моё мне тело не принадлежит,
я только вижу сны о своей плоти,
где жгучий стан засахарённым миражом
опаздывает в пробужденьи ночи.
Там собираю для тебя слова —
в траве густой лежат они
уставшими от спелости плодами.
Вдох — выдох...
Выдох — вдох...
А в промежутке между —
душа (на вырост шита), с деревцем внутри...
На ветке птица... с карими глазами.
Кто взглядом встретится —
научится любить
на трижды жажды расстоянии.
 
Ты целовал меня и, как это далёко, знаешь...

***
 
...И вздрогнуло нутро,
и шелест тени умер за спиной...
 
Роняю обнажённые подлоги.
Луна лучами смотрится в меня,
скользит ожогами
и расслабляет ноги...
Закрыв глаза, пергамент кожи чую я,
и слышу в венах шорох раскалённой крови...
Листают гладь твои ладони...
Изгибами в истоме лоно...
Окутал облаком мой рот...
Воруя свет, шепнул заветное: «Моя ты!»
Протиснул жало — ближе стал...
Алмазами плеяды...
Вторженьем слабость утоляя,
другой себя узнала:
в покорности изящна я!
 
***
 
Кровавыми глазами медленного буйства
рождает голод зверь — zero!
Как Велиал*, подробности угадываешь тела,
смятение и трепет с жадностью алкая,
Ты, словно платье, форму ветра принимая,
меня глотаешь...
 
***
 
Блеснуло зеркало с лицом от счастья искажённым.
 
Июнь лишает...
Убегает...
 
За окнами шумит прибой, тьмою́ прожжённый...  
 
Зари маяк.
 
Ночь исчезает...