В белой обложке книга февральского сна.
Падает под ноги лист смятый, последний...
Там, где увидишь во всем ты тени и пепел,
Шепот и шелест выберет снова тебя.
Можно отречься от букв в тишине высоты
И написать о прошедшем терновую строчку,
Слышать таинственный знак шелковой красоты,
Тот, что и нас и молчание пишет построчно.
О, невесомая... нежная жажда моя,
В листьях вчерашних сними с меня эту корону!
Мне из ладоней достань эти гвозди из льда,
Выпей стихи и отдай меня белому слову.
Ветви - кириллицей, кроны промерзли насквозь.
Скоро весна, там уходят деревья в поэты...
Обнажены лепестки твоих писем и слов,
Две наши тени жмутся отчаянно к свету.
Пусть не минует нас жизнь,
Да, Любовь, мы твои!
Шрамы от солнца как переводы скитаний.
Нас проверяли не раз справедливостью тьмы
И отдавали друг другу лечить расстоянья.
Белая флейта. Нежность. Осколками снег.
Гибкие звуки... Губы твои я не трону.
Черные четки рвутся в сквозной тишине,
И тишину их падение множит на строки.
Белые бусинки падают на черный снег...
Болен неизлечимо гениальностью вечер!
Там, у черты распускается алый сонет...
Поздно бежать, ты и есть эта поздняя встреча.
Огненный веер чутких бессонных ночей
В красном футляре у самого сердца рассвета.
В пальцах слова послесловием белых свечей.
В смятом, последнем...мной коронована флейта.