Андалузская поэзия

Необходимое предисловие.

По образованию я – востоковед-арабист. И первое мое самостоятельное исследование было посвящено поэзии – но не классической арабской, а не слишком популярной арабо-андалузской. К сведению читателей: после завоевания Испании арабами в начале VIII в. арабская культура, проникнув в страну, испытала влияние новой среды и трансформировалась в нечто совершенно уникальное.
Из андалузских поэтов я выбрала самого оригинального - Ибн Кузмана (ум. в 1160-м году) чей «диван» (сборник стихотворений), сохранился до наших дней.
Зато текста моей дипломной работы не сохранилось. Большинства переведенных  стихов – тоже. То есть у меня не сохранилось, зато я с изумлением узнала, что книга по этой теме с текстами стихов была издана… моей старшей коллегой по науке, доктором наук, взявшей когда-то рукопись «почитать».
Царствие ей небесное, спасибо, что не потеряла. А то, что чудом сохранилось у меня, я обнаружила буквально на днях. Действительно, рукописи не горят…
Стихи длинные – на любителя. За содержание я ответственности, естественно, не несу, но за то, что оно передано буквально, отвечаю головой. К сожалению, не могу привести текст оригинала – книга хранится в Ленинке, а оттуда ее на дом не дают. Да и арабский шрифт...
А теперь – сами стихи.

О странниках
О странствующие в стихиях бурь,
В морских волнах и на потоках ветра,
Для вас не существует ни лазурь
Небес, ни солнца блеск, ни зелень веток.
Он длится, путь скитаний и тревог,
Рука зимы живое убивает,
Срывает листья, кроны обнажает,
И ветер стонет, хмур и одинок.
Разорваны одежды, но не сняты,
И ветер клочья кожи теребит
И   гонит вас к холодному закату,
И ледяным рассветом вас слепит.
Нет силы век сомкнуть, сожженных горем,
Расцвет любви стихиями убит...
О странствующие житейским   морем,
Лампада ваша все еще горит.

С трудом взошел я на песчаный холм,
Устало сердце от пути крутого.
Но ночь покоя ласковым крылом
Меня ласкала...
                            Черные покровы
Печали тихо облекли весь мир.
Мой дух был болен. Проблески зари
Следил я жадно на ночных дорогах.
Блуждал по ним во тьме мой дух убогий
И спрашивал дорогу у луны.
Я сжег свое измученное сердце,
Чтобы озябшие могли согреться,
Заснуть и видеть сладостные сны...
Как мне помочь всем страждущим, не знаю,
Я тысячи путей перебираю -
Ни одного не в  силах я избрать.
О, если б сеть веков я мог порвать!

Вокруг себя не видел красоты я,
Одну лишь фальшь, одну лишь только ложь
И горького стыда озноб и дрожь
Не мог   унять, когда достиг святыни -
Усыпанных цветами  тех лугов,
Где вольный дух парит над миром бренным
И открывает для себя вселенную,
Свободный от цепей и от оков.
И   там я помнил: угнетенных слезы
Волною захлестнули мир подзвездный.

Есть люди, утоляющие жажду
Слезами жертв и кровию их ран.
Есть те, кто растравлял - и не однажды
Чужие раны, точно черный вран,
Клюющий у живых  глаза...
Но эти
Вампиры не способны прекратить
Мой долог путь – пока - на этом свете,
Не так легко -   пока - мой дух убить.
Но как найти себя в смятенье этом?
В себе самом сомнений избежать?
В бесчестье чистоту не потерять
И в темноте стремиться за рассветом?
Как мне найти себя в смятенье этом?

Ответ на "Странников"

Не странствуют они, и их истоки
Берут начало не     из тех, глубоких
Воздушных рек.
Они так одиноки
В своих мечтах. Они как будто спят,
И тщетно грезы   ловит сонный взгляд.
Они страдали, да, и их  страданья
Я узнавал не только по названьям.
Я знал: они несчастнее меня.
Они цеплялись за сиянье дня,
Пытаясь сохранить, как чистоту,
Свою скупую,   злую нищету –
И слепоту.
Но разорвать лохмотья
Не в силах руки с обветшавшей плотью.
Да, если бы на них я походил,
Средь них бы я остаток дней прожил.
Я ненавижу рабство на земле,
Но праведность притворную - вдвойне.
Они грозятся   вызвать лавы взрыв,
А вызывают не вулкан - нарыв.
Они клянутся в том, что так чисты,
Но что другим от этой чистоты?
Они походят на скопленье туч,
Что   затмевает   солнца яркий луч,
Они родных способны позабыть,
Они не в силах свой народ любить.
Они не знают, что такое дружба,
Им никаких сердечных уз не нужно,
И половодье времени их мчит
По руслу,  где лишь воздух - не гранит.
Но где источник этого потока
Без   меры, места, берегов и срока?

Сказал мне друг

Сказал мне друг: Меня освободи.
Нет силы петь».
Его я осудил.
Как можно красоту не оценить
Тому, кому господь велел творить?
Сады сияют чистой красотой,
И аромат струится неземной,
И соловьи в ночной тиши поют,
И ласточки росу с зарею пьют,
 И солнце заливает все   вокруг,
Его лучи нежнее нежных рук.
Я слышу моря ласковый прибой...
Нет, не согласен, друг мой, я с тобой.
Влюбленные из блеска звезд мир ткут
И на песке храм дивный создают.

Об истине и о любви мечтаю,
И красоты удары ощущаю.
Я не влюблен в страдания земные,
Но любит век быть страждущим доныне.
Нет в моих мыслях зависти к цветам,
Чьи красота весной сияет нам.
Но где же правда, спрашиваю я,
Где правда, пусть скупая, но моя?
Богат ей род людской; в слезах тяжелых,
И в каплях крови - ярче   роз пунцовых.
Благоухают розы во дворцах,
А правда скромно кроется в сердцах.
Она несправедливость  победит
И песней справедливость пробудит.
Любовь,  как сладостна твоя печаль,
И как твоих печалей первых жаль.
Величия души не одолеть,
Ее сильнее  разве только смерть,
Поистине, ее святая боль
Сильнее смерти, как сама любовь.

Заря

Зачем вопросы, если есть желанье
И если   веришь ты моею   верой?
Не укрощай же глаз моих сиянье -
Покрова ночи не измерить мерой.
Моей душой уже ты овладела
И медленно теперь  в полон берешь
Ранимое, беспомощное тело
И искушенья яд по капле льешь.
Я не владею тем, что неподвластно
Моим  желаньям. Но передо мной
Твоих лучей прекрасное богатство,
Твоих   сокровищ отблеск неземной.
О, проведи меня на новый путь,
Дай уходящей ночи вслед взглянуть.

Шипы   я вижу на пути своем -
Ты щедро сеешь их передо мною,
Но если розы этот путь укроют,
Я не увижу угасанья в нем.
СоткАнное из ветра покрывало
К земле, чтобы спасти ее, припало.
Пусть ветер очищает мне дыханье,
Я все преграды на пути смету
И моего стремленья в высоту
Не удержать теремными стенами.
На горизонте - утра силуэт,
А за спиной - пещеры мрака злого,
И я крылат, конца полету нет,
Как   края нет у неба голубого.

Еще чуть-чуть, и я услышу песнь
Любви, которой я почти затоплен.
Еще чуть-чуть, и разнесется весть
О   мире, что прекрасней всех утопий.
Луч солнца меж землею и водой,
И сладость освежающего утра,
И гимн рассвета, слышащийся смутно,
И нежных слов блестящий, пышный рой...
Пусть ночь в себе сокроет все невзгоды,
Пускай заря мир солнцем наградит,
И птиц она отпустит на свободу,
И   в розы чувства наши обратит.

Прощание

Сколько их, мелькнувших за плечами
И ушедших в дальние края!
Сколько их, исчезнувших в молчанье...
Но одну тебя лишь видел    я.
На тебя одну глядел, не видя
Сотен глаз советчиков моих,
Я не слышал бормотанья их.
Вязнущего в темной, мокрой тине.
Молодость, где ты? Где смех твой громкий?
Где   основы прочные твои?
Глух мой  голос, так недавно звонкий.
Где... где... где...
Ах, горести  мои!
Вы мне все было заслонили.
Прошлому велели замолчать,
Заживо его похоронили,
Наложив забвения печать.
Изорвалось лета покрывало,
Еле-еле виден прежний цвет,
Лишь колючки сохранили жало
И от них нигде спасенья нет.

Я искал везде, искал повсюду
Исцеленья от былых тревог.
Сердце позабыло свой урок,
Не забыло только верность другу.
И, друзей упрямо вопрошая,
Не давал я памяти остыть,
Не давал забыть и разлюбить,
Близких и любимых воскрешая.

Дуют ветры   с севера, и с юга,
С запада, с востока - отовсюду.
Всех их знаю  я по именам.
Знаю, как они к земле стремятся.
Как летят к высоким облакам,
Как боятся в пустоте остаться.
Мне они приносят зов могилы
И пока еще остались силы
И пока я слышу зов земли,
Я ложусь на ложе из надгробий
И, плиты могильной наподобье,
Веки опускаются мои.

День надел молчанья покрывало,
Я очнулся - солнце было алым,
Был печален заходящий лик.
Быстро улетал за мигом миг,
И я встал - помимо своей воли,
Сам с собою не в ладу до боли,
И душою к прошлому приник.
Не найдя в грядущем легкой доли.

Я к друзьям любимым обратился,
К тем, кого оставил на земле,
Но мой слух весельем их смутился:
Все  давно забыли обо мне.
Жизнь была по-прежнему прекрасной,
Не было - счастливым и несчастным
Никакого дела до меня,
Будто бы меня и не теряли,
И   глаза мои не закрывали,
И в последний путь не провожали,
И землей не скрыли, хороня.
Мертвых забывают неизбежно,
И  живут спокойно, безмятежно.
Пьют, хмелеют и   вкушают сон.
Но ночами воскресают тени
Путанных,   бессвязных сновидений
И ушедший вновь приходит в дом.
Спят живые, спят они спокойно,
Но я с ними, и они со мною,
И никто не плачет ни о ком.

Подруге

Ты укоряешь меня, осыпаешь упреками,
Ты повторяешь, что стал я, как скалы далекие,
Не оживить ни разлуке меня, ни тоске...
Ты все мечтаешь, ты видишь меня, как во сне.
Я понимаю тебя, я прекрасно тебя понимаю
И я клянусь красотою твоей, дорогая,
Что не из камня я сделан, как думаешь ты –
Просто я пленник безмолвный твоей красоты.
Ты - в каждом перышке птицы, ты в каждом цветке.
Нежностью сердце томится, вблизи ты иль вдалеке
Я понимаю теперь -   это я тебя видел во сне
Снилось мне: ты госпожа, ты даешь приказания мне...
Пусть я подобен скале - суждено мне молчать:
Милая, я не умею словами любовь украшать,
Я не хочу быть лишь эхом, я отзвуком быть не хочу,
Я не   хочу говорить, как другие, как все - потому и молчу.

Чужбина

Я долгий путь прошел, и я устал.
Был труден путь среди суровых скал,
В его конец поверить так непросто.
Но я теперь среди живых людей,
ПротОривших дорогу меж камней,
Среди вершин, над самой бездной грозной.

Мучительно страдая    от потерь,
Своей  земли не вижу я теперь,
далек мой берег и бездушны волны.
Иссяк источник - нет живой воды,
И лишь одним предчувствием беды
И разум, и душа, и сердце пОлны.

Я между звезд - падучая звезда,
Но путь мой не на землю - в никуда,
Нектар моей не утоляет жажды.
Моя земля, я от тебя далек,
Но светит мне в ночи твои огонек,
Зажженный от моей любви однажды.

Другие произведения автора:

Молитва перед иконой Взыскание погибших

Турецкие страсти. Глава шестая.

Два ангела

Это произведение понравилось:

Наталья Шалле