к шахматной поэме
Батуринский захлопнул дверь небрежно.
На вечере он выпил – отплясал.
И пот струился липкий по-над плешью,
Болели острые бесцветные глаза.
Еще бокал вина – и грусть напала.
Пробило. И занывшее нутро
Вдруг отделилось, проявившись, встало -
У нас быть двойником и умно и остро.
Всю жизнь полковника и интригана
Он одолеть пытался изнутри.
Он проиграл. С насмешкой хулигана,
Теперь стоит довольный у двери:
- Ну как, Батуринский, ничто не мучит?
- Вы кто? – в ответ ему - и к горлу – ком.
- Я - ты, но только на порядок лучше.
И обоюдно просят выйти вон.
Повздорили, сцепились, стало жарко.
Все мысли перемешаны – кривы
Вдруг чудится ему: Корчной и Карпов
Жестоко бьются грозные как львы.
А встал наутро – вся подушка в перьях
Прицокнул, усмехнулся – «идиот,
Зачем во сне поддался суеверью,
Да видно годы – нюх уже не тот». |