Вот, очень я
сомневаюсь, что кто то, захочет знать о том, что больше десяти
лет меня преследовал голод. И не только
меня, естественно. Но, я ведь пишу, как бы это не было противно читателям, строго о себе. Вот такая индивидуалистка.
Люблю себя и всё. Может другие люди, больше других людей
любят, не знаю. Я ещё не наблюдала за другими. Некогда.
Очень хорошо помню день, когда мама снесла на рынок последнее, что у нас было, швейную
машинку.
Обменяла мама старинный «зингер», который
обшивал много лет всю семью, на булку
хлеба и кусок масла. Съела я благополучно этот шикарный бутерброд, как меня тут же вырвало. Усохший желудок не сумел справиться с такой роскошью.
С лава богу, больше такого испытания ему (желудку ) не пришлось переносить.
Я никогда ни на что не
жаловалась. Это жалкое, ничтожное занятие, да и бесполезное. А тогда я
только и сказала-
-«Бог, я согласна до конца жизни, есть ДОСЫТА только один ХЛЕБ, лишь бы не было войны».-
Эти слова я помню до сих
пор. Мне было двенадцать лет.
Но, не смотря ни на что ,
жизнь катилась колесом, может не таким разноцветным, как раньше, ну и что? Главное , ничто на месте не стояло…
Например, мой дорогой отец перестал улыбаться. ..
А я разучилась плакать.… Ни боль, ни обида не могли вышибить из меня «скупую
мужскую» слезу. Да и чего было плакать…? Всё равно никому не было до моих слёз дела, а подушки у меня вообще не было. Не в валенки же драгоценные слёзы лить…
Приехала со своей семьёй
сестра Зоя. Муж её имел бронь, как незаменимый кузнец. И уж не знаю, почему это сестрица с двумя ребятишками, решила ехать на Север, в Якутск. Носит, какая то, сила, моих родных, и меня, в том числе по разным местам.
И , что характерно, до сих
пор. В пяти странах живут мои кровные родные.
Ладно, живут, и живут. Не о них ведь речь. Обо мне.
Не хотела я писать
про школу. Думаю, у всех всё одинаково. Стала вспоминать… Ан, нет, не у
всех… Кто , например, может похвастаться ботиночками, на
деревянной подошве…? Сошьют из палаточной парусины верх, приколотят мелкими гвоздиками к деревянной подошве, шнурочки вдёрнут и, чё ещё надо…? До снегов в них. Бежишь утром в школу, ничего, что без завтрака, за то по деревянному тротуару такой перестук идёт… Цок-цок-цок… Любо – дорого.
Правда, ноги сильно мёрзли, Дак ведь не целый же день в них.
К примеру, в очередях в
этой красоте не постоишь. Там, хоть
худые, а пимы надо. Или унты. А в них, ещё сенца, поверх стелек.
Мама наладилась нам унтики шить из старых телогреек.
Вот тут, ну никакой красоты нет. Идёшь,
шавраешь тяжёлой подошвой из старого валенка, как бабка старая… И тоже не жарко в них. Намотаешь старых тряпок на
ноги - то, глядишь, зиму обманул.
Ну и рукавицы, тоже из остатков тех же телогреек. Один раз я такие рукавицы подарила одному мальчику, еврею. Рада была до смерти… Сестра дурой
обозвала, а я , хоть бы чё… В очередях то ведь постой –ка, без рукавиц. ..
Да я про этот случай уже писала. «Дура 2» называется
Ну, вот . Опять, я, как
всегда, куда-то в сторону заезжаю. Видно, конь мой вороной, окривел. Это я про память свою. Нет, не подумайте, я ничего не забыла. Просто путаю, чё за чем шло…Да и дивья бы было , забыть-то… Попробуй забудь. Глаза
закроешь , а сон не идёт, вот и встают в
памяти , как в замедленном кино кадры. Да не по порядку, а вперемешку.
Ну, как, скажите на
милость, буду я вам тут рассусоливать про школу, да про уроки, (кому они интересны) если вы не
знаете мелочей, кои в школе и случались.
Во первых , учиться мы начинали , не как сейчас, баре какие, не с сентября, а с
первого октября, когда по деревням под снег уходил только хлеб. Остальное убирали городские. Я теперь тоже была городской.
Во вторых, школы в основном были заняты под госпиталя. Мы учились, где придётся.
Учиться я любила, несмотря ни на что. Да, школа, какая бы она ни
была, для нас доводилась и домом, и столом, и театром.
С первого по четвёртый
класс, нам на уроке русского языка
выдавали школьный завтрак, в виде тоненького кусочка ( 35 грамм) хлеба, а с
верху насыпана чайная ложечка
сахара. Иначе мы бы переставали думать,
писать диктанты, решать задачки…
Вот, и тетрадки нам
выдавали , уж не помню на сколько времени одну тетрадь, но мне
всегда не хватало. Поэтому, когда приходилось писать изложение , или к примеру диктант, я , да и
не только я одна, такая умная, писали на полях не нужных книжек.
Но пятёрки я неизменно получала.
Помню, как у нас любимая
учительница, у доски, упала в голодный
обморок.
Я как раз вышла урок отвечать. Она тут и повалилась. Никто даже не пикнул, не впервой…
Нам-то хоть кусочек хлебца давали, а учителям то ничего. Даже если кто на уроки не
приходил, Тамара Валентиновна делила этот крохотный ломтик между самыми слабыми. Ну и
съела бы сама, и мы её просили съесть, а она …нет…!!! Низко, до земли
кланяюсь пресветлой памяти всех моих учителей.
А как мы, с Веркой Халитовой покупали цветы, нашей классной руководительнице
…? Кино, да и только... (это , было, когда я вернулась из похода
на дальний север). Я, и туда успела.
Надежде Павловне дали орден...! Что делать...?
Ну, не последние же мы дикари… Собрали четыре рубля с копейками, двинули с
уроков, по городу.
Продавали в войну, всё, кроме цветов. Какому бы идиоту, захотелось покупать цветы…? Смех один…а нам позарез надо. Мы с Веркой, как в разведку боем ,
рванули искать неведомые Аленькие цветочки. Пробегав пол города, нашли у бабки , на окраине Иркутска, в тепличке , белые хризантемы в горшке...
Яростно торговались с бабулей, торопясь , и жестикулируя, уверяя, что не на
похоронки цветы. После долгих трепаний нервов друг другу, вместе со старым глиняным горшком, с отбитым
краем, голодные, и измученные беготнёй по городу, но счастливые до
нельзя, мы заявились в класс, успев на её урок.
Милая наша , небольшого росточка, Надежда Павловна сидела за столом и пытала класс, куда это
делись, Мара с Верой…Она же видела нас в школе утром...
Явление Христа народу…!!! Мы стояли в дверях класса, все
смотрели на нас…на наш горшок, с отбитым краем и белоснежными цветами, и никто не видел, как у учительницы, текли по щекам слёзы… Такое , не забывается...
Бесконечно много можно писать, о школе, о трудностях и тяжестях всех людей.
Чуть-чуть про то, как мы ходили по госпиталям. С начала войны к нам шли и шли эшелоны с
ранеными. А мы же не тяп-ляп, мы же
пионеры. Для таких случаев пионерский галстук мне одалживала сестра. И
вот новоявленные артисты шли к
раненым. Я хорошо и «с выражением» читала всё подряд,
что знала. А знала я на то время не мало для моего возраста. Например, «Чёрного человека» Есенина, «Девушка и смерть» Горького. Про это я даже стих написала.
Ну,
однажды , дочиталась… Вожатая наша зашла
в палату, услышала, что я читаю, и, хотела запретить, а солдаты как
всполошились на неё… На сборе то, в школе, мне и попало, куда с добром…
Или как девчонки постарше бегали на вокзал, куда привозили с фронта грязные, с кровью телогрейки и шапки –ушанки. Они варили из золы щёлок, стирали . сушили, и
относили на пункт приёма. В корыте, руки-то девичьи тоненькие, а мокрые телогрейки, неподъёмные… Тоже не сахар. .. Да мало ли
чего сверх сил приходилось делать. Был
бы хлеб, остальное можно было
терпеть.
Помните, я о сестре Зое заикнулась?. Не зря они переехали в наш город. Не гадала я и не думала,
что ждёт меня впереди, с появлением Зои. А ждало меня очень интересное путешествие.
Если я вам ещё не надоела, тогда читайте дальше... Мне то что? Мне ведь всё давным-давно забыть надо, а тут …вы. Вот, и
стараюсь, пока жива…
Другие произведения автора:
Мальчик февраль.
Непогода.
Житие не святой Марии 9.
Это произведение понравилось: