Откровение Татия Забенка.

24 мая 2012 — Сергей Привиденко

(фрагменты интервью участников группы, под редакцией И. Зеленкова)

Сергей Привиденко (вокал, блок-флейта, камертон, бубен, мальчик для битья):
          С детства я мечтал играть на бубне… За каждую испорченную крышку от кастрюли мама не давала мне есть, и поэтому я вырос очень худым и маленького роста.
          Я много раз просил маму отдать меня в музыкальную школу, но в нашем городе преподавателей игры на бубне не было, поэтому у меня так и не получилось стать профессиональным музыкантом…
         А играть на музыкальном инструменте – БУБНЕ! – очень хотелось…
       Когда мы как-то собрались у Штамма и он предложил организовать свою группу, то роли очень быстро оказались распределены, а мне ничего не досталось…
          Видя моё огорчение, Зеленков дал мне духовой инструмент – камертон!, и сказал, что если я буду себя хорошо вести и слушать старших, то он научит меня на камертоне играть!
         Я себя очень хорошо вёл! Около пяти минут, до тех самых пор, пока не началась драка за право игры на том или ином музыкальном инструменте… В драке победил Фрелих и забрал себе больше всех – ударную установку; Зеленков, поскольку он был немного старше, забрал себе бас-гитару; Штамм – гитару, а мне снова достался камертон!
          Зато когда мы записывали первый рабочий альбом, я на этом камертоне оторвался по полной программе! А потом у меня камертон отобрали, потому-что я сыграл на нём «до-ре-ми-до-ре-до», а Зеленков сказал, что матом играть нельзя! И типа вообще это не игрушка…
          Вот в 1990 году, когда мы скопили достаточно денег на аренду бубна… Денег хватило только на соло, но зато как я его исполнил! (соло состояло из одной ноты – прим. ред.)

Игорь Зеленков (бас-гитара, вокал, мальчик для битья):
          Меня пучило с самого детства… Хорошо мама вовремя догадалась сажать меня не на горшок, а на ведро… И придерживать сверху… Чтобы я о потолок не ударялся!
          А в начале 1989 года меня особенно сильно пучило. Я сначала сходил по-маленькому, но это не помогло. Тогда я сходил по-большому, но и это не помогло. Я открыл рот – без результата. Я вымыл уши и высморкался – без толку! Тогда я понял, что меня пучит мысль – мысль играть «картошку» на бас-гитаре!
         В филармонии я попросил какой-нибудь завалящий «Fender» попроще, но мне отказали, а взамен дали очень редкий, эксклюзивный «Урал». Им можно было забивать гвозди, ломать бетонные колонны, колоть орехи…
          Большие пацаны из группы «Свет» (нецензурная брань во время восторженного пускания слюны опущена) сказали, что этим «Уралом» можно колоть дрова, но я забоялся – стало ссыкотно, что гриф перестанет вестись и на бас-гитаре станет можно играть без ежеминутной настройки… И тогда у меня «Урал» отнимут обратно в филармонию!
          Если Привиденко будет говорить, что он «до-ре-ми-до-ре-до» сыграл на камертоне – не верьте! Это он сыграл на бубне!

Михаил Фрелих (ударные, перкуссия, большой парень для битья):
          Мне с детства хотелось кого-нибудь избить… Но ребят с нашего двора бить было нельзя – они могли дать сдачи, а ребят с чужих дворов ссыкотно – они могли придти в наш двор, избить всех нас, а потом вместе с нашими – меня, как провокатора…
          Потом уже, на помойке, я нашёл ударную установку, принёс её домой, отмыл от собачьего дерьма и покрасил кузбасс-лаком…
          Но когда ко мне в гости зашёл мой друг Юрка из соседнего подъезда и увидел установку, то он заплакал от страха. Я тогда взял у сестры лак для ногтей и покрасил установку в красный цвет, а в качестве лейбла извёсткой написал иностранное неприличное слово на букву «А» (если быть точным, то «Аёбтвоюмати» – прим. ред.). Когда мама увидела это слово, она меня выпорола ремнём, а я остатком лака часть букв замазал. А из-за тех букв, что остались, меня ещё долго дразнили, спрашивая, почему я на своём инструменте играю палочками, а не смычком, как все нормальные скрипачи… Я их, конечно, бил, но легче от этого не становилось…
   Чувству ритма меня научил металлообрабатывающий станок с ЧПУ – Ко128П – на заводе "Актюбрентген", где я работал в одной бригаде с этим хлюпиком Привиденко! Сколько раз мне хотелось его избить, но останавливало только то, что он и так на ладан дышал…

Александр Штамм (гитара, вокал, мальчик для битья):
          С детства я мечтал стать лабухом и играть в какой-нибудь захудалой баурсачной в глухой степи…
          Но в филармонии сказали, что свободные места есть только в главном кабаке главного города Северо-Западного Казахстана!
          Мне стало ссыкотно, так как я умел играть только дворовые аккорды, но большие пацаны из группы «Свет» (нецензурная брань во время восторженного пускания соплей опущена) сказали, что научат меня блатным аккордам и я смогу играть как нормальный лабух!
          В главном кабаке нам постоянно мешал Привиденко – то он таскался как придурошный с соединительными шнурами, то лез к микшерному пульту… Я несколько раз удерживал Фрелиха от того, чтобы он Привиденко не избил…
          Когда, через примерно полгода, нас за лабание стали в кабаке кормить, мы все долго плакали от счастья…
   С тех пор я всегда работаю за еду!

С.П.:
Когда начались репетиции нашей группы, то я слонялся без дела, а на вопрос почему, я отвечал, что у меня нет бубна. Тогда Фрелих спросил, умею ли я бубнить? Я удивился – как можно бубнить без бубна?! Вместо ответа он отвёл меня к большим пацанам из группы «Свет» (нецензурная брань во время восторженного пускания слюны опущена), которые мне сказали, что бубнить в данном случае – это неразборчиво скулить, и научили, как это грамотно делать…
Когда мы записывали первый рабочий альбом (ещё до того, как у меня отобрали камертон), то мне дали несколько раз побубнить возле микрофона, а потом Фрелих меня всё-таки избил, сказав, что я бубнил недостаточно неотчётливо и отдельные слова всё равно можно разобрать! И если я ещё раз так отчётливо пробубню текст, то он меня изобьёт три раза подряд, причём два раза из них – ногами! Я посмотрел на его ноги и заплакал…

И.З.:
          Вот помню, когда мы скопили достаточно денег, то встал вопрос – что с ними делать? Штамм предложил все деньги пропить в главном кабаке главного города, где мы лабали. Фрелих сказал, что мы все пинчекряки, что нас и так в кабаке кормят, а иногда и дают облизать рюмки из-под спиртного после посетителей! А на накопления лучше купить трубача – какого-нибудь старенького, по дешёвке…
          Штамм на пинчекряка обиделся и ушёл плакать… А Привиденко в очередной раз стал канючить бубен! В итоге он и получил – в «бубен»! Чтоб не канючил!
          На невольничьем рынке Музыкального училища мы удивительно быстро нашли подходящего трубача по фамилии Антонюк (хохол, что ли?) – его никто не хотел покупать, так как у него был отвратительный характер; кроме того, из-за трубы его было совсем не видно, настолько он был мал… Хотя с рук и с листа хавал всё… И не кусался...
          В итоге мы кроме трубача смогли купить ещё и тромбониста Шевченко (второй свежести) и начинающего хореографа Ерёмина (без образования), у которого был собственный бубен! (От рис, понаїхали гастарбайтери кляті – прим. ред.) Привиденко обрадовался и быстро задолбал всех идиотскими прыжками на проезжей части дороги… И ведь ни одна машина его не сбила, гадёныша паршивого! – дорога была пустая…

М.Ф.:
          Когда мы записывали второй рабочий альбом, то Привиденко привязывали цепью к трубе пожарного крана – более тонкую трубу (системы отопления) он ломал, так как постоянно рвался к микрофону и бубну. Один раз прорвался, но его быстро оттащили! Ну, подумаешь, один раз по бубну брякнул? Вот если бы брякнул не в такт, то я бы его возле пожарного крана и закопал!
          Но большие пацаны из группы «Свет» (нецензурная брань во время восторженного пускания соплей опущена), сказали, что он брякнул «в жилу», и я его закапывать не стал. Пока не стал… Ведь всё равно даст повод – он такой!
          А Зеленков на запись припёрся пьяный в драбадан! Обозвал нас пинчекряками и ушёл на сцену спать… Поэтому вместо него на «Урале» играл какой-то негр… В смысле афроказах…
          Если Зеленков будет говорить, что Привиденко сыграл «до-ре-ми-до-ре-до» на бубне – не верьте! Это я сыграл!!

Владлен Ерёмин (валторна, тромбон, хореография, ребёнок для битья):
          Когда на концерте в Доме Культуры Молдаван и Таджиков я услышал «Ласковые антарктические пляски», то мне стало плохо от счастья, так как я с детства хотел стать припадочным и постоянно биться в припадках от счастья. Именно здесь и сбылась моя мечта. Правда во время моего припадка зрители в зале стали смеяться, а ребята из нашей группы меня после концерта избили, сказав, что я бился недостаточно артистично и грациозно! И заставили долго репетировать псевдоагонию, привязав к ногам тарелки…
            Именно тогда я и совершил главное открытие в своей жизни – глюка, которого назвали моим именем…
          А от этого Привиденко польза всё-таки была! Так как тексты писать всем было в падлу, то это делать заставили его... Он сначала отнекивался, говорил, что не умеет, но большие пацаны из группы "Свет" (нецензурная брань по время восторженного пускания слюны опущена) сказали, что это легко (а мы его ещё и избили), и дело пошло!

А.Ш.:
          Когда на запись второго рабочего альбома припёрся невменяемый Зеленков и стало ясно, что мы остались без басиста, выручил знакомый афроказах, в смысле негр… Правда его как и меня звали Сашка, а фамилию он точно менял! Ну не может у негра быть русская фамилия Колосов!...
          Уже потом, когда Зеленков проспался, выяснилось, что он свою должность в нашей группе продал Колосову за водку! За целых пол-литра! Я бы тоже за такое количество водки Родину продал!!!
          Кстати, Колосов играл так себе! В отличие от Зеленкова, который кроме «картошки» знал ещё пять четвертей и семь сорок, Колосов умел играть только «картошку»! Но зато, с каким чувством он её играл! Какие вариации придумывал! Особенно, если пнуть посильнее!

Александр Колосов (бас-гитара, вокал, афроказах для битья):
          С детства я был акыном. Мой папа был акыном, мой дедушка был акыном, моя бабушка была ашугом. Моей мечтой было стать белым человеком. Но большие пацаны из группы «Свет» (непереводимый афроказахский фольклор опущен) сказали, что в группы негров не берут. Поэтому я скупил всю перекись водорода в аптеках и дома каждый день три раза принимал в ней ванну, а перекись стала дефицитом… А ещё я поменял фамилию…
          Возле Железнодорожного Дома имени Культуры я играл на домбре и пел за водку, никого не трогая, когда, однажды, ко мне подошёл белый парень и предложил сыграть на бас-гитаре в группе. Я удивился, что на бас-гитаре можно играть, так как думал, что ей можно только колоть дрова. С парнем, которого звали Зелёный Змей (индеец, что ли?) мы договорились за три бутылки водки – я отдал ему водку, а он мне – бас-гитару, которая оказалась очень похожей на домбру (только тяжелее)!

С.П.:
          Когда Зеленков припёрся на запись второго рабочего альбома пьяный и обозвал нас пинчекряками, то Фрелих обиделся и заплакал… Чтобы не остаться ещё и без ударника, ему дали несколько раз ударить по бубну – он сразу успокоился и назвал бубен перкуссией, после чего его все избили, чтобы он не ругался матом в храме культуры!... А ещё ему пообещали поломать смычок! Он опять заплакал и успокоился только после того, как ему принесли вторую бочку (правда из-под квашеной капусты, но у него и первая-то мало чем от принесённой отличалась!)…
          А так запись прошла на удивление слаженно – все друг друга с полпинка понимали…

А.К.-1:
          Когда мы записывали второй рабочий альбом, то все меня почему-то пинали, говоря, что импровизировать надо с умом! А как это делать не говорили… Поэтому я использовал принцип «что вижу – то играю», применяемый всеми акынами и ашугами…
          А задница перестала болеть очень скоро – примерно после двадцатого пинка…

Андрей Антонюк (труба, тромбон, мальчик для битья):
        С детства я мечтал, чтобы меня кто-нибудь купил и оставил у себя навсегда, потому-что кто меня не покупал, так практически сразу продавал ещё кому-нибудь, говоря, что хотя трубач из меня и неплохой, но жру я много, а пью ещё больше, и со мной можно разориться…
          До самого момента, когда господин меня купил в свою группу, я фактически постоянно жил на невольничьем рынке Музыкального училища…
          Когда господин ещё не купил меня, а только смотрел на выставленных на продажу рабов, то он сначала склонялся к покупке клавишника, но я ему посоветовал купить меня, т.к., в отличие от клавишника, трубач работает не только руками, но и ртом... Господин согласился и купил сначала меня, а затем другого раба - Шевченко. Когда мы с ним показали,что можем делать руками и ртами - господин остался доволен. И покормил нас!
          Поэтому я всегда работаю только за еду!
          А большие господа из группы «Свет» (нецензурная брань от восторженного пускания соплей опущена) сказали, что чтобы задница не болела от пинков, нужно играть без ошибок. Поэтому я играю, только прислонившись спиной к стене!

И.З.:
          Потом у нас было длительный гастрольный запой, то есть турне… А на оставшееся бабло мы на невольничьем рынке Музыкального училища купили запасного басиста, клавишника и ещё одного барабанщика, потому-что бить одного Фрелиха стало неинтересно – захотелось разнообразия…
          Гитаристы сами стали приходить и плакать на нелёгкую гитаристскую долю, просясь в нашу группу! Тут уж мы устроили жёсткий отбор! Сыграл хуже Мальмстина – aufviderseen и никаких разговоров!

Александр Кутешевский (гитара, мальчик для битья):
          Я с детства мечтал сыграть в группе «Татий Забенк»…
          Но для этого я должен был сыграть на гитаре лучше самого Ингви Мальмстина…
          Но к тому времени, когда я научился играть лучше Мальмстина, в группе закончились деньги от гастрольного турне, водка и наркотики, поэтому я смог поучаствовать в записи только двух или трёх вещей…
          А когда после драки за последнюю бутылку водки мне её не хватило, то я заплакал…

М.Ф.:
          Когда мы купили клавишника и второго гитариста, стало ясно, что водку и наркотики теперь нужно делить на большее количество людей…
          Когда участники нашей группы это осознали, то все заплакали…
          А большие пацаны из группы «Свет» сказали, что водка и наркотики – это пустяки, дело житейское, но мы их за такие слова избили и прогнали (нецензурная брань во время яростного испускания брызг слюны опущена)…
          А группу распустили, потому-что без водки какая может быть группа?

И.З.:
          Чтобы я без водки играл музыку? Да ни за что!!! Если только за еду…

С.П.:
          Чтобы я без бубна участвовал в группе? Да ни за что!!! А камертон есть?

В.Е.:
          Чтобы я просто так бился в припадке? Да ни за что!!! Если только за водку…

А.Ш.:
          Чтобы я? Ни за что!!! А еда какая?

А.А.:
          Чтобы я позволил, чтобы меня ещё кто-нибудь купил? Да ни за что!!! Кормить будут?

М.Ф.:
          Чтобы я продал Родину по дешёвке? Да ни за что!!! Литров сколько?

(Нецензурная брань во время драки за еду, водку и бубен опущена.)

Интервьюер:
         Что вы делаете? А-а-а!!! Как вы смеете!!! Мне же бо.... Уй!! Вы не имеете пра... А-а-а!!!!

А.К.-2:
          Отдайте мою водку, пинчекряки!!!!

(Нецензурная брань опущена. Непереводимый афроказахский фольклор опущен.)