Кретиниана

Я вааще стараюся не врать. И это никакая не апломба, а потому, шо память очень плохая. Из-за этой памяти меня и во вспомогательную школу номер три определили.
Вот в этой школе я, как раз, и понял, шо врать не надо. Потому, шо училка спросит
- ты уроки сделал?- начинаешь врать. Ну а ей тоже охота выяснить вру я, или ещё способнее, чем она предполагала. И начнет приставать с разными расспросами. А правду скажешь, и сиди на уроке, любуйся на затылки девчат. Никто приставать не будет. Школа хорошая, хоть у всего города бельмом на глазу, из- за того, шо учеников сразу приучают к профессии. Стараются заинтересовать. Можно на сапожника учиться, или на маляра, можно на слесаря. Когда есть интересная профессия, глупости разные, вроде поступления в институт, в голову не придут. Из наших, во всяком случае, никто не поступал. А шо в том институте делать, если сразу после седьмого класса в руках отличная профессия. Хотя не без исключений,как в каждом правиле. Мне, и ещё двум однокашникам, с этим, кстати, не очень повезло, у меня оказалась склонность к медицине. Лёху Фомина тянуло на воровство. Ну, а Люська Курилко ни о чем, кроме любви, и думать не могла. Мне не вся, конечно, медицина нравилась - исключительно психиатрия. Потому, шо моя лечущая, Людмила Ивановна, психиатор с большой буквы. Веселая, молодая, красивая тетенька, даже халатик на ней какой - то особенный, не как у других. Коленочки из под такого халатика очень аппетитно выглядывают. Это первым делом к медицине потянуло. Ну а потом Леха у неё стырил книжку «Психиатрия» и понеслась душа в рай. После я сам к ней пришел, сказал
- так и так, хочу изучать медицину. - Она похихикала, а потом стала давать книжки.
- Давай – говорит - хоть читать научишься бегло и то хлеб.
Первые три года я изучал картинки. Потом семь лет - шо буковками написано. Если бы ещё память, я бы точно сам такую книжку написал. Потому, шо я позже узнал одну удивительную вещь - психиатрию изучают в институте месяц, а латынь - целый год, английский - два года, а общественные науки и того больше - все шесть лет. А шо толку, никто и глазом не повел, када Горбачевское правление привело к перестройке и обернулася полным холоймесом . Все были грамотные, но никто ни чо не понял. И всё, если вдуматься, из-за полусухого закона. Разве можно с такими вещами походя играться? Ведь бутылка, штука необходимая для алкаша в стабильное время, становится ещё более необходимой и для непьющих граждан, когда её делают дефицитом в стране, которая начинает бурлить. К этому времени я в психиатрии так насобачился, шо мне в ней стало тесновато, и время от времени побрасывало к психоанализу. В универсаме, где я работал грузчиком, ко мне все работяги обращались с жалобами, и не было случая, шобы я кому не помог. Грузчики приходили утром немного расстроенные из-за того, шо водку стали выпускать плохого качества.Они сходу шли ко мне на собеседование, после которого выходили всегда с приподнятым настроением и с желанием плодотворно трудиться. Задача с ними была простая - наглядно продемонстрировать, шо выпивка и пьянка - это разные вещи. Заскакивал и Лёха Фомин, с ним было ещё проще. Я научил его раз в неделю непременно делиться деньгами, которые он набомбил по карманам, с какой - нибудь обнищавшей старушкой.
Када совсем плохо стало, и в стране перестали платить зарплату, с нами тоже стали расплачиваться или натурпродуктами – колбасой, килькой в томате и водкой, или даже директриса выборочно, кое с кем, старалась расплатиться натурой. Но со мной этот номер у неё не пролез потому, шо, во-первых, я картинок, на которых алкаши нарисованы, насмотрелся достаточно и водку, которую получал, складировал под кроватью, но не пил, а, во вторых, связь с Люськой Курилко не терял и директрису, после Люськи, обихаживать не собирался. Люська стала такой красавицей, шо моментально выскочила замуж за одного бдительного, но неосторожного офицера. Кстати, перед замужеством, она пришла ко мне маленько расстроенная и поведала, шо офицерик её предупредил - если в первую брачную ночь обнаружится какой изъян, то он ихний брак похерит, застрелит Люську из нагана, а потом застрелится сам. Но я уже тада занимался психоанализом не на шутку. И стал её убеждать, шо будь её офицерик даже очкастым ботаником, никакого изъяна он в ней не обнаружит. Дело проверенное не один десяток раз. И вот тут и прозвучало слово “девственность”, которое даже меня чуть не сбило с толку. Слово было незнакомое и в книжке по психиатрии не встречалось, в этом я, не смотря даже на плохую память, мог принести присягу. Я поступил согласно главному закону медицины, который врачи, как правило, не выполняют. Если не знаешь, спроси у того, кто знает. Мы записались с Люськой на прием к гинекологу, где я убедился в том, шо пока тока подозревал довольно смутно, а именно - психиатрия сложнее и тоньше смежных профессий. Гинеколог объяснил нам с Люськой, шо такое девственность и как просто, двумя - тремя стежками, её, в случае утери, вернуть на старое место. Не удивительно, шо Люська не заметила момента утери такой лабуды. Ей за всякой ерундой было следить некогда. Я, даже не смотря на плохую память, помнил её розовый период. Тада даже скупаться времени не хватало, не то, шо следить где шо лежит. Нам психиатрическим, например, вааще ничего не вернёшь даже за такую плату, как литр коньяка три звездочки. А тут и дел - то было доехать до дома, захватить из - под кровати бутылку и привезти нашему спасителю. За это время Люська уже была обращена в первозданное состояние, о котором свидетельствовал легкий румянец на её щечках. И так я старался помогать всем знакомым и друзьям. Время было сложное, на улицах нет нет да постреливали и народ, пока не привык к этому, находился в расстроенных чувствах, а психоаналитиков у нас в стране раз, два и обчелся. Вот на этом сероватом фоне произошло событие, которое повернуло мою жизнь в новое русло. Надо сказать честно наша директриса не одобряла выпивку без своего участия, даже после работы. А поскольку выпивать с ней было неприятно, наши грузчики и некоторые продавщицы шли наискосок, пересекая узкую дорожку, и оказывались в раю. Раем была территория больницы. Там, в укромном местечке, аккурат у помойки, стоял, врытый в землю, столик с двумя скамейками, шобы выздоравливающим было где забивать козла. Но популярностью тот столик у больных не пользовался потому, шо от помойки потягивало, как от директрисы нашего магазина. Ну, а мы к этому были вполне привычные и использовали столик по прямому назначению, то есть, шобы выпить, закусить и поболтать после трудового дня, без помехи. Я, как уже вроде говорил, но для тех, у кого с памятью, как и у меня повторюся – человек очень мало пьющий и принимал участие в таких мероприятиях исключительно, шобы не отрываться от коллектива. Так вот, тока мы расположилися и народ пропустил по маленькой, продавщица Валька, которая и раньше была глазастая, встает, идет к помойке и выкатывает из-за неё шикарное никелированное кресло на колёсиках. Мы все ахнули от неожиданности - какой дурак такую красоту решился выкинуть. А она забирается на него, ноги закидывает в блестящие, совсем немного побитые ржавчиной, дуги и говорит, обращаясь ко мне,
- Доктор, раздевайте ноги у входа и идите, я уже готовая.
Народ, таки, просто онемел потому, шо картинка получилася ещё та. Но меня сама Валька не занимала совершенно, новенького для себя я ничё не увидел. Валька, как объект, была изучена досконально каждым боеспособным работником универсама и я не был исключением. Я смотрел не на неё, а на это кресло и чувствовал, шо сама судьба тычет меня в него зачем-то носом. Мешала понять – зачем - тревожная мысль о том, шо вещь, возможно, не выброшена, а тока оставлена на время и вот вот кто-то за ней придет. Поэтому особо раздумывать было некогда. Я предложил перенести банкет ко мне в хату и заодним оттащить туда кресло. Зачем оно мине дома я ещё не понимал, но точно знал, шо расставаться с ним я не намерен. Ребята сходу решили помочь, тем более, шо я пообещал им поллитру водки за труды. Када кресло приволокли и водрузили посередине комнаты, все уже начали понимать, шо весчь действительно ценная и похожа, как две капли воды, на автомобиль “Волга” модели двадцать один. Сейчас уже эту красоту не выпускают, а новые модели, по сравнению с ней, выглядят легкомысленно и несерьёзно. Мишка, наш грузчик, который до магазина работал краснодеревщиком, посоветовал обить кресло желтым плюшем, а спинку и сиденье сделать мягкими, кроме того приладить дощечку, на которую можно будет положить ноги, если они устанут торчать в дугах. Тут же прикинули во скока обойдется ремонт. Получилось пять, от силы шесть, бутылок жидкой валюты. Не такая уж и заоблачная цена. Буквально на следующий день я отправил Мишку за материалами, а всю его работу в универсаме взял на себя. К вечеру, навьюченный фурнитурой Мишка, вспотевший и счастливый, появился у меня дома. Дело ладилось необыкновенно споро потому, шо он, видать, сильно соскучился по своей любимой работе, а об выпивке ему было даже думать нельзя. Он принимал пилюли, после которых выпивать не станешь потому, шо если капелька водки в рот попадет, человек начинает тут же задыхаться и может в страшных судорогах помереть. Так шо на выпивку мы не отвлекались и через два дня всё было готово. Тока плюш Мишка не достал, принес бархат и вовсе не желтого цвета. Одно и успокаивало, шо этот цвет обозначался загадочным и красивым словом « Электра». Получился настоящий трон. Мишка не пожалел даже золотые кисти, которые берег много лет себе на свадьбу. Он их присобачил с боков. Спинка легко откидывалась, нижняя, вновь сделанная часть, поднималась, образуя совершенно ровную поверхность. Под обивкой был поролон толщиной в десять сантиметров. Осталось тока покрасить металлические детали краской « Белая ночь», шо я и хотел сделать, но Мишка загадочно улыбнулся и сказал.
- Давай не будем сами себе лечить, как несчастные колхозники.
Он вытащил бумажную пленку под орех и обклеил все металлические части ею, а шобы можно было мыть покрыл тремя слоями бесцветного лака. После чего кресло стало походить уже не на трон, а на Мерседес–Бенц шестисотой модели, тока с конвейера. Полюбоваться на красоту пришли все знакомые, а с Люськой мы его даже опробовали в деле и не пожалели об этом, потому, шо, когда она забралась на него, а я встал на небольшую площадочку, которую смастерил предусмотрительный Мишка, то мы с ней оказались на одном уровне и, шо особенно было удобно, можно было рукой достать до любого её местечка. Люська осталась очень довольной и пообещалась привести мужа, того самого офицера, посмотреть, как чо работает. Пусть размеры срисует и закажет такой же. То есть подтвердила известную истину, шо все красавицы - дуры и не важно в какой школе учиться, во вспомогательной, или с математическим уклоном, тока время зря потратишь. Напрасно я ей растолковывал, почему не надо водить мужа туда, где обитаются друзья детства и показывать уголки, где было особенно приятно общаться. Тока когда напомнил про мужнин наган, до неё доперло.- А-а-а! - Огорчилась она.- Тада я одна буду иногда заходить.
Можно было подумать, будто раньше она этого не делала, или делала с мужем.
Вообще не только Люська зачастила ко мне. От визитеров просто покоя не стало. Я даже начал из дома уходить. Вначале слонялся по улицам, а потом стал ходить в кино на вечерний сеанс. Кинотеатры народ посещать перестал. Жизнь сама превратилась в кино и в кинотеатрах билеты были всегда. Вот и тогда взял я билетик на сеанс повторного фильма, уселся на задний ряд, шобы там покемарить, да не тут-то было, опять судьба меня словно за чупры схватила и встряхнула, как следавает, мол, смотри, придурок, скоро тебе это понадобится. Фильм о том, шо наш врач эмигрировал в штаты и решил устроиться психоаналитиком. Но тока у него ниче не получилось. Пришла пациентка с самыми типичными жалобами, шо муж старше её на десяток лет, мол, из носу у него воняет противно плохими зубами, из трусов – плесенью, это, мол, сильно раздражает и она уже неделю не спит и шо дальше делать не знает. Наш бывший соотечественник делает на морде умное выражение и спрашивает
- вы заняты каким - нибудь полезным делом, профессия какая-нибудь у вас есть?
Вы представляете какой ели, ели идиот. Она ему отвечает как бута и так не понятно
- мол, профессии нет, я домохозяйка, тока глупостями, вроде готовки, уборки, не занимаюсь потому, шо кухарка этим занимается в сто раз луччи, а почистить бассейн может специальный человек. Да и некогда потому, шо два раза в неделю шопинг, два- шейпинг, через день массаж, суббота-клубный день, в воскресенье обязательно церковь, в понедельник-ювелир, вторник-занятия в кружке самодеятельных дизайнеров, в среду… Но этот идиот не дает ей даже рассказать, шо она делает в среду, не понимая, шо это одно и то же, шо человеку ни с того, ни с сего взять и харкнуть в лицо. И говорит с самым серьёзным видом.
- Всё – говорит - ясно, разводитесь и идите искать интересную работу.
Я конечно от этого олигофрена с выраженною дебильностью ждал чо-то подобное, но он, согласитеся, превзошел все ожидания. Такое сказать тетке, которая живет за счет того поганого мужа. А ей уже по возрасту и по стервозности в проститутки поздновато, вокзальских чмар у них там точно нет, как и плечевых. Недаром она сразу такого специалиста сумкой огрела, должна была, как минимум, коренной зуб выбить. Тем более ответ-то был прямо тут же на поверхности и единственно верный. Надо было ей посоветовать завести любовника. Она, кстати, и сама это прекрасно знала, по роже это сразу видно, вопрос упирался тока в ответственность. Ведь недаром было сказано, шо в воскресенье она в церковь ходит. Ответственность за то, шо тетка заведет любовника, должен был взять на себя психоаналитик. Вот и вся недолга. А ещё луччи найти ей любовника. Мало ли здоровых рысаков улицы яйцами околачивают в поисках сармака. Вот какая каша у меня заварилась в башке и я не стал досматривать, как этот убогий плохо кончит в самом финале, а, не теряя времени, пошел домой, сел напротив кресла и сразу все понял про своё будушее. Моя судьба быть психоаналитиком, это мне стало ясно, как божий день завтра после утра. Короче на работе я появился в строгом, красном пинжаке, который обменял на бутылку емкостью 0,8 портвейна Агдам у одного начинающего бизнесмена, когда тот решил обязательно опохмелиться. Я дождался директрису и написал заявление на увольнение в связи с началом индивидуальной врачебной практики. Она, конечно, похихикала и намекнула, шо у меня не всё для этого имеется.
- Ты – говорит - завтра опять придёшь назад проситься.
Про кресло она, как говорится, ни сном, ни рылом, а красные пинжаки тока входили в моду. Так шо я даже на неё не обиделся. Главное заявление подписала. Через полчаса я уже сидел в отделе, где выдают разрешения на эту самую врачебную практику. Там-то я и понял, шо имела в виду директорша. Первое, шо у меня потребовали, это диплом об окончании медицинского института. И кода я сообщил, шо самоучка и постиг все премудрости психиатрии по книжкам, чиновница внимательно на меня посмотрела и сообщила с сарказмом
- Значит вы должны отчетливо знать, какая разница между врачом и идиотом.
-Это можно узнать, чаще всего, тока перед самой смертью - парировал я. Она улыбнулась, но грубить дальше не стала. Взяла бумажку, написала с одной стороны адрес психиатрического диспансера, а на другой - направляется, потом мои фамилию, имя, отчество, а чуть ниже – товарищ хочет работать психоаналитиком на дому??? Это явно ваш профиль. Дайте свое заключение по этому поводу.
- Давно бы так - с облегчением сказал я и выставил на стол из своего пакета бутылку коньяка
- Что это?- Испуганно спросила чиновница.
-Чо ты из себя дуру-то строишь - обиделся я - взятка.
- Сейчас же уберите - испуганно завопила она противным фальцетом.
- Сама уберёшь, коль так приспичило - отрезал я. И уже от дверей добавил – барыня, мля! Может ещё по стаканам разлить. Очумели совсем эти взяточники!
Главный врач диспансера встретил меня скучным, каким-то погашенным взглядом. Вообще все в его кабинете было скучным и серым. Картину не оживлял даже его ярко - красный нос. Я поставил пакет с коньяком на стул, тщетно стараясь, шобы бутылки не сильно звенели, сам устроился на стуле рядом и протянул направление. Он рассеянно его прочитал и спросил.
- Что кончали?
- Нашу местную вспомогательную школу.
- Вот как? - удивился он - Не сильно вы жалуете свою альма - матер, а я слышал здесь мощный профессорско-преподавательский состав. Я то птенец первого медицинского. Значит, решили частным образом поработать? А что это там у вас всё время звенит?
Я поставил перед ним пакет со спиртным.
- Откуда такое богатство?- оживился он.
-Да с предыдущей работы. Я в универсаме грузчиком последнее время работал. Главврач понимающе покачал головой.
- Понимаю и сочувствую. Довели нашего брата до последней крайности. Вы знаете профессора Никонова? Умная, светлая голова, работает в бане консультантом-массажистом. Лучшие кадры из медицины уходят. А кто остается?
Он подошел к небольшому столику, на котором стоял пустой графин для воды в окружении скучных стаканов.
- Спиртное придется перелить в этот графинчик, если вы не возражаете. Это я в связи с тем, кто остается. А остаются одни малосведущие в психиатрии кадры, да и те сексот на сексоте. Утром попросил медсестричку налить немного спирта и что вы думаете, до кабинета не успел дойти, как в горздрав уже стуканули. Мне, конечно, наплевать, я ведь только и.о, а не настоящий главврач. Настоящий ушел в бизнес. Занимается автосервисом. Ну что нальем по стаканчику?
-Поправляйтесь - сказал я великодушно - а мине нельзя, дел не впроворот.
Минут через тридцать мы были уже на “ты”, а через час я выходил из диспансера с листочком, заверенным гербовою печатью, на котором было написано, шо я обладаю достаточной психиатрической подготовкой и могу заниматься частной врачебной практикой. С этой солидной ксивой я и вернулся к тете, которой оставил бутылку. Кто бы сомневался, шо она её к этому времени опростала. Я сразу это понял, как тока секретарша перегородила необъятной грудью дверь. Но эта курица не понимала, шо кудахтаньем меня, када я уже в одном шаге от лицензии, не остановишь. Чиновница сидела за столом и притворялася, шо читает важную бумагу. Она подняла на меня свои наглые глаза, тока када я уже уселся против неё. Держалась она молодцом. Не заметно было, шо она уже малёхо приняла. Только иногда веселые чертята проскакивали во взгляде. Я протянул ей ксиву из психиатрии. Она прочла её как приговор и сказала.
-Что вас там не оставили? Тогда приходите после обеда.
-Это ещё почему - возмутился я.
-Да потому, что эта филькина грамота, в ней про диплом ни слова не сказано.
-Так - сказал я внушительно, начиная маленько нервничать. - Гони назад пузырь.
-Что, что?- переспросила она.
-Я говорю, взятку гони назад.
- Да я эту гадость сразу же выкинула.
Я тут же нагнулся, пошарил под бумагами в ее корзине для мусора и вытащил на свет божий опорожненную бутылку, с прилипшей к ней жевательной резинкой. Чиновница покраснела и сказала с раздражением.
- Ладно, черт с тобой, выдам лицензию, но только не на врачебную, а на парамедицинскую практику.
- А это ещё шо за штуковина?- насторожился я
-А вот этого никто практически не знает. Что-то среднее между гаданием на кофейной гуще и компьютерной диагностикой. Только не думай, что ты обойдешься паршивой бутылкой.
-Ноу проблем!- почувствовав себя бизнесменом, ответил я.
- Ну, тогда гони.
-А шо гнать?
- Пакет с коньяком гони. Ты же с пакетом приходил.
- Так нету, я уже того, маленько растратился.
-Ну вот как будет, так и придёшь.
Я понял, шо лицензия от меня уплывает и меня осенило.
- У вас всё одно обед, вот и заскочим ко мне, вы только бланочек с собой захватите. Я живу тут совсем рядышком. Она подумала секундочку, потом спросила
–Ещё кто-нибудь дома есть?- И, получив отрицательный ответ, распорядилась. - Ладно, жди внизу.
Когда мы с ней пришли и она увидела мои закрома, то ей чуть плохо не стало.
- Ты что винный магазин ограбил?- спросила она. Я пояснил, шо это зарплата за восемь месяцев.
Потом она подошла к креслу, с любопытством его осмотрела и спросила
-Это что за вертолет? Что-то он мне напоминает, не пойму только что. Потом заглянула под спинку и начала ржать и чем дальше, тем громчее.
-Вот это да, я такого еще не видела. Как ты его используешь?
-Пока никак, вот начну работать, буду использовать, как кушетку.
- Можно попробовать?- она забралась в кресло и очень удобно в нём расположилась.
- А как же обед? - спросил я, но она только беспечно махнула рукой, стаскивая с себя трусики.
C этого дня началась настоящая работа. Чиновнице сеанс так понравился, шо она, как в дешевую столовку, начала шастать ко мне домой каждый обеденный перерыв и даже после работы, и мине это уже перестало нравиться потому, шо платить эта подруга даже и не думала. А када я ей намекнул на то, шо и психоаналитики тоже любят обедать, заявила прямо
- Ты за это сильно не беспокойся, я тебя уже порекомендовала одному импотенту. Он за всё заплатит.
И, точно, через день, лежу я утром размышляю, шо делать - или сожрать остаток плавленого сырка с добрым названием «Дружба» потому, шо кроме спиртного в доме ничего нет, или тока зубы пойти почистить остатками пасты потому, шо сквозь них так и прут грязные слова, раздается стук в дверь. Я в одних трусах, босой открываю её и вижу - стоит деваха, ну прямо точь в точь моего роста. А я где-то ростиком под метр девяносто. Мордочка у ней точно, как у куклы «Барби», тока ноги ещё длиннее, а юбочка чуток короче. Рядом с этим произведением искусства два амбала со стрижоными затылками. Один из них, ни слова не говоря, отодвигает меня в сторону и вся эта компания вваливается в мою квартиру. Я ещё не успел опомниться, а они деваху рядом со мной поставили, а сами кругом всё осмотрели. Потом тот, у которого морда пострашней, спрашивает
- ты доктор, который гипнозом лечит?
Я подтягиваю трусы чуть повыше, говорю
- гипнозом не пробовал, но полечить могу.
- Ну, тогда давай, вот её полечи.
- Ладно – говорю - полечу, (попробуй тут не полечи) - тока вы, ребята, в коридорчике подождите.
Они переглянулись и говорят
- это исключено.
Я уже брюки успел натянуть и поэтому ответил им со скрытым достоинством
-Тада ничо не получится, я вам не извращенец какой, шобы на людях таким интимным делом заниматься.
Ну, тут они посовещались, говорят мне
- давай лечи, тока чё чиво помни, мы тут за дверью.
Я сходу, как они вышли, девахе говорю
- залазий, Цыпа, в кресло и располагайся поудобнее, ноги вот на эти штучки складывай.- Устроилась она так, я и спрашиваю - Ну-с шо нас беспокоит?
И она, размазывая сопли, рассказывает мине жуткую историю. Сама она девка, оказывается? вологодская. Зовут её Акулиной. Жила Акулина с маманей и папаней в деревеньке и была этим очень даже довольная. Тока одна беда не давала покоя. Ещё с титишного возраста ростик у неё был великоват. Деревенские так её и называли “Дура стоеросовая”, но к этому она привыкла и даже не обижалась. Тока, когда уже выдали паспорт, заметила, шо ни один парень к ней не подходит. Самый высокий ей затылком до кончика носа. И это очень осложняло всякое общение. Она правда надеялась на то, шо как переедет в город и поступит в ПТУ, там найдёт кого повыше. Но пока суть да дело, характер, конечно, подпортился, а нервы поистрепались. В ПТУ высокие парни были, но и они её обходили стороной. И она уже хотела сделать совсем отчаянный шаг, записаться в баскетбольную секцию, но тут ей одна чудная тётка предложила поучаствовать в конкурсе красоты. Тётка была бывалая, пила водку, не закусывая, курила и материлась громко, никого не стесняясь. Работала она всю жизнь начальницей в управлении культуры, может поэтому и вела себя так. Культура, если её слишком много, тоже может поперёк горла встать. И вот совершенно неожиданно Акулина победила в конкурсе «Северная красавица». Жизнь сразу поменялась, потому, шо от мужиков отбоя не стало. Вся вологодская шпана, а потом и народ поавторитетнее, круглые сутки стали воевать между собой за право первой ночи. Масло в огонь подлила культурная тетка. Она кода узнала, шо Акулина не пробовала мужика, даже не поверила и повела её к знакомой врачихе.
Та тоже обалдела, обнаружив такое диво. Короче, тетка, после осмотра, перевезла её сразу к себе домой потому, шо давно мечтала о такой невесте для своего сына Пашки. Но тот был законченым пидором потому, шо мамаша с малолетства таскала его по разным балетам, желая шобы ребёнок вырос гормоничным и всесторонне развитым, шо всегда чревато потерей ориентации. Пашка тут же растрепал какое чудо живет с ним под одной крышей. В результате, через день другой, к ним пожаловали соответственно стрижёные мены, которые увезли Акулину в неизвестном направлении. Впрочем, это тока для культурной тётки в неизвестном, а, кто поумнее, сразу понял, шо если чо, её надо искать в столице нашей многострадальной Родины в дачном поселке на Рублевке. Заарканил Акулину Федя Желнин, бывший комсорг рыболовецкого колхоза «Путь Ильича», а ныне известный банкир. Это был сорокапятилетний мужик в самом соку и для полного счастья ему не хватало тока жены целки, остальное всё было и даже в избытке. Квартира в Москве, дача на Рублевке, дача в Одессе, кроме того бунгало в Майами и сорокаметровая яхта. Федя Акулине тоже очень понравился. Во первых, он был её повыше ростом, во вторых, когда целовался в засос, от него пахло настоящими сигарами. Одна беда, прошло уже больше двух месяцев, а целка оставалась на старом месте. Дело в том, шо как тока доходило до настоящего дела, в серединке Акулины шото щелкало, как портсигар, и напрочь запирало нужное местечко. К кому тока они не обращались, даже к одному немцу профессору, толку ни какого. И Федя и Акулина за этот время стали походить на собственные тени. Один доктор даже вкатил укол, после которого сердце тарахтело в груди, как будильник шестидесятого года выпуска, а во рту все пересохло, как в пустыне Гоби – никакого толка. Акулина тока прошептала пересохшими губами – «А пкупаю сбою», шо означало я покончу с собою. Но Федя всё понял и сказал
- погоди, успеешь, вот съездим в Одессу отдохнем, может всё образуется. Словом мне всё стало ясно в ту же минуту.
- Бог ты мой! - С радостью думал я.- Вот она награда за долгие часы изучения основ психоанализа. Прямо фрейдовский случай. Как тока старый хрен догодался о том, шо наше поведение формируется в детстве. Уверенный в удаче я спросил у Акулины
- Не жрут ли в их местах великим постом селёдок с молоками и каков обряд венчания ?
Про селёдки она была не в курсе, а вот насчёт обряда венчания, сходу затараторила, как вяжут рушник на руки, да шо посыпают на голову, но это уже было не важно. Я помог ей слезть с кресла, посадил на стул, потом строго сказал.
- Вам с Фёдором надо ехать в деревню к твоим родителям и там по всем правилам венчаться в церкви. Тока это поможет.
И про гонорар забыл от радости, ладно стриженый зашел в комнату и справился, скока за сеанс гипноза платить. Я быстро прикинул - шо бы выжить мне надо пол кило субпродуктовой колбасы, баночку сметаны, булку хлеба и хотел уже потребовать полсотню, но как - то само собою вырвалось - сто рублей. Бандюга отсчитал из большой пачки и протянул мне несколько купюр.
- Сдачи не надо, Гиппократ, купи пару стульев, а то мы всё время на ногах простояли. Потом они ушли, а я всё стоял потрясенный потому, шо в моей руке лежало целое состояние - пятьсот баксов. Первое, шо я подумал - это фуфель. Я их пощупал, посмотрел на свет, но ни шиша не понял потому, шо до этого с мировой валютной системой не сталкивался ваще ни разу. Чувствовал я себя так же, как когда-то перед врачихой Людмилой Ивановной, када она с меня стянула трусы и занялась моим половым воспитанием. Ощущение потрясающее, но маленько тревожное. Я сразу помчался на четвертый этаж к Нинке Чех, заведующей детсадом, про которую поговаривали, шо когда-то она подрабатывала валютной проституткой. Нинка была в такую рань ещё заспанная, но, как тока увидела зелёненькую сотню, сходу оживилась понюхала её и заверила
- Лавешка настоящая, хоть сейчас жучкам, шо у банка валюту крутят неси. Можешь даже не ссать.
И вот тут я уже точно понял, шо за стезя меня ожидает в ближайшей перспективе. Но тока действительность превзошла самые замечательные надежды. Потому, шо ровно через неделю один из амбалов, шо сопровождал Акулину, пришел ко мне и по поручению шефа вручил ещё пять новеньких билетов банка США и самое главное предложил посторожить пустующую дачу своего хозяина. Он говорит на ней и был-то тока раз несколько дней, а потом ты их с Акулиной в Вологду шугнул. Так что перебирайся из своей конуры в приличное место. За одним присмотришь там за имуществом. А то я вижу ты стульев так и не купил. Я у него про Акулину даже спрашивать не стал. Рожа у него была грустная именно потому, шо у шефа с ней всё получилось в луччем виде. А амбал в Акулину, не смотря на свою страшную рожу, был сильно влюблён.Я это понял сразу, как его увидел.
Дача находилась в районе Большого Фонтана, в пяти минутах ходьбы от трамвайной остановки. Когда мы вошли на территорию, я подумал, шо это какой-то санаторий, а не частное владение. Амбал сунул мине ключи, показал где включать отопление и умчал в аэропорт на московский рейс. А я пошел бродить по бесконечным комнатам этого дворца.
- Жить, конечно, в такой роскоши можно - думал я, разглядывая сверкающий толчек с тремя разной формы унитазами, - но архитектурные излишества тлетворно влияют на работоспособность и явно расхолаживают. Кстати такие туалеты были на каждом из трёх этажей, что наводило на мысль, шо дом строили для конченых засранцев. Правда бесконечные спальни с широкими кроватями убеждали в том, шо я не совсем прав. Короче говоря, красиво пожить места хватало, но для работы я уголка так и не нашёл. Настроение у меня уже из-за этого начинало потихоньку киснуть, но тут я не нароком глянул в окно и увидел одноэтажное здание из итальянского кирпича. Я пошел тут же глянуть, шо это такое может быть. Оказалось шо это баня, совмещенная с бассейном, туалетом, опять таки на три очка, и биллиардная, отделенная от банного комплекса небольшим уютным холлом. Вот этот самый холл и заинтересовал меня больше всего потому, шо между двумя диванами и столом был чудесный уголок, словно спецом приготовленный для моего кресла. На следующий день я уже перевез его на новое место, а свою хату сдал одному нацмену с Кавказа, который торговал на привозе восточными сладостями и анашой. А для пациентов на двери вывесил табличку о том, шо прием ведется по новому адресу - переулок Солнечный, между улицами Армавирской и Кокинаки. На этом я расстался со своей прежней жизнью и к обеду уже в шикарном халате, который я обнаружил в одном из гардеробов, разгуливал по новому месту своего обитания, жалея тока об одном, шо не сообразил купить толстую сигару, которая бы была как раз очень кстати. Мои мысли прервал звонок в калитку. Это была чиновница. Я её не видел почти две недели и ещё столько же с удовольствием не видел бы, но тут сильно обрадовался потому, шо хотелось хоть перед кем - то похвастаться свалившимся на меня счастьем. Она тока всплеснула руками.
-Как ты тут оказался? Но я ей ничего не объясняя, повел по всем комнатам. И в первую очередь показал сортир на три очка, где возмущенно посетовал, шо не всем людям такое счастье - на одну задницу три унитаза.
- Чудо ты в перьях - возразила чиновница - это же биде. Ты еще туда не навалил, надеюсь, - расхохоталась она. Потом потрепала по щеке и пообещала научить, как этой штукой пользоваться. А в первой же спальне как - то обреченно спросила
- Значит ты теперь здесь будешь жить? И начала стаскивать с себя шмотки. Кстати в этой спальне потолок был зеркальным, что очень сильно её завело.
Она словно с поводка сорвалась, даже поцарапала мине спину в двух местах. Могла бы ещё хуже изувечить, но я предупредил, чтобы воздержалась потому, шо за членовредительство могу запросто в глаз дать. Но по всему было видно, шо аппетит у неё разыгрался. Даже когда мы осматривали мой новый кабинет, пыталась залезть на кресло, но я её отвлёк показав вмонтированный в стенку бар, по сравнению с содержимым которого мои запасы спиртного имели очень бледный вид. Чиновница заволновалась и не отрывая взгляда от бутылок предложила почему-то шепотом
- Попробуем по глоточку? Отказать ей смог бы только врач нарколог, да и то с очень большим стажем. А у меня такого опыта совершенно пока не было и я согласился на эту авантюру, но только с условием пробовать из уже раскрытых бутылок. Мы начали дегустацию с виски “Джек Дениелс” и “Черный Буш”. Я только пригубил, а чиновница хапнула по приличному глотоку из каждой бутылки. Потом мы перешли к “Бурбону олд пил”, затем последовали “Джон Уокер” и “Балантай”. Шобы было ещё веселее, мы рассматривали журнал с разными прическами, но тока я сильно извиняюсь вовсе не на голове. Чиновница всё допытывалась с какой прической киска больше всего нравится. Мине вааще фиолетово, но я, шобы сделать ей приятно, ткнул в первую попавшую картинку.
- А у тебя хо-ро-ший вкус - заметила чиновница основательно прикладываясь к бутылке “Вильям Питер”.
- Кто бы мог от такого остолопа ожидать? Ну-ка помоги залезть -проговорила она, забираясь на заветное кресло и держа в руке уже бутылку” Глен Роджерса” , которую пришлось у неё отнять потому, шо она примеривалась залить виски прямо себе в глаз. Потом она совершенно голая заснула с безмятежным выражением на розовом лице. Я любовался глядя на неё и думал, как все таки повезло её мужу. Ведь с такой хоть в разведку, хоть в постель, хоть водку пить. И как мы мужики в России относимся к бабёшкам похабно. Запрягли их в воз и маленькую тележку, а они, бедолаги, прут этот поезд неизвестно куда и зачем. Вон американские, или французские женщины, ухоженные и капризные, даже на кисках прически делают, а наши с непроходимыми зарослями болтаются где попало. Эх, Азия мы тёмная и дремучая. Я прошел в баню, отыскал ножницы, бритву, устроился поудобней коло спящей чиновницы и взялся с энтузиазмом за работу. Вначале подстриг всю поверхность темных вьющихся волос под бобрик, потом, мысленно нарисовав контуры сердечка пронзенного стрелой, взялся за бритву. Если вы думаете, шо это простое дело, то идите к себе в ванную и попробуйте выбрить хотя бы прямую линию. С первого раза едва ли получится. Во всяком случае я трудился около часа, благо моя модель была под наркозом. Но получилось вполне прилично. Я сходил опять в ванную, нашел там хозяйский одеколон «Аббат де Эрбле» и опрыскал им всю киску в два слоя. Мокренькая она выглядела ещё краше. Потом я подмел всё кругом потому, шо обожаю порядок и чистоту и пошел смотреть новости по телевизору. Через два часа вернулся проведать чиновницу. Она лежала в той же позе, но словно почувствовала мой взгляд потому, шо открыла глаза и первое шо спросила - скока время. Узнав, шо уже одиннадцать вечера, заорала
-Почему ты меня не разбудил, что я скажу теперь мужу. Но правда быстрее, чем солдат по команде «тревога» оделась и была такова. А я подумал, шо ж ты, миленькая, не предупредила-то, вот теперь будут неприятности. И перед сном ещё раз вспомнил о чижолой, бабьей доле и мине было хорошо от этих светлых и грустных мыслей. Утром меня разбудил звонок. Пришла пожилая пара. Обоим супругам лет сто сорок. Он бывший цеховик, а бабушка из тех, чьё призвание заключается в руководстве деятельностью мужа. Сразу видать стерва, но своей стервозности терять и в старости не намерена. Она и в кабинет зашла первая. Цеховик остался на улице. Старуха сообщила без особого смущения, шо дедок в постели ведёт себя последнее время, как отъявленый филон и в то же время ни одной молоденькой не пропускает. Это просто страм! Если какая в коротенькой юбочке идет мимо, старый козёл непременно глазами прямо таки в трусы к ней залезет, а в супружеской постели претворяется, гад, трупом, у которого жопа обросла ракушками. Я у старухи выясняю сразу две вещи. Первое - скока времени филонит старый козёл? И второе – ей-то самой охото, шобы он не филонил? Она прикинула и говорит
- ну, лет пять, шесть филонит, не больше, а шо косается до меня так мине этих глупостей совсем не нужно, но если че могу потерпеть два три раза в неделю.
Картинка получается не совсем понятная. Тада я спрашиваю про побудительный мотив, шо заставил её тащить мужа на лечение, если уже пять лет терпела. И она мине рассказывает
- по телевизору с неделю назад была передача про известного артиста. Так вот у того артиста, который даже на пару лет старше цеховика, тока-тока родился ребенок. А это значит, шо цеховик все эти пять лет филонил, а это сами понимаете не порядок. Я, конечно, не стал старой идиотке напоминать, шо у того артиста молоденькая супруга, с такими ножками, которые из любого филона сделают ходока, всё равно не поймет. Жаба уже придушила в ней остатки здравого смысла. Тока выяснил, шо они из-под меня ожидают получить в качестве лечения. Старуха говорит.
- Пусть на молоденьких не заглядывается - это раз, а второе - если он тока филонит, то это дело надо прекратить и чем раньше, тем лучче. Мужик за тем и существует, шобы не тока носки с бруками носить, а пахать должен до последнего.
-Так, всё ясно – говорю - запускайте своего филона, попробуем полечить, тока гарантии дать не могу. Случай сильно чижолый. Надо было месяц назад обращаться. Вы время стока упустили, шо теперь нам всем будет не просто. Старая карга, тут же шарит за пазухой, достает деньги, сует и говорит
- Это тока аванс, а можно поприсутствовать во время лечебного сеанса?
Я говорю
- это даже из головы выбросите, если хочите иметь приличный результат. Она на меня зло так зыркнула, но поняла это ей не дома старым хреном командовать и ушла недовольная. Дед зашел робко, как-то по стеночке. На стул уселся, как курочка на шесток. Я его спрашиваю
- как, уважаемый, вас зовут?
Он, не глядя в глаза, мямлит в ответ
- Петя.
Я говорю
-Понятно. Значит молоденькие девахи нравятся, Петя? Он весь сжался испугано
- Да что вы эту дуру слушаете. В мои-то годы какие там молоденькие.
Спрашиваю
- Сколько вам?
- Семдесят скоро будет.
Я ему
- а мине дак нравятся тока молоденькие. Другой раз идёт мимо розанчик. Губки розовенькие, плечики как биллиардные шары, кожа шелковая, ножки точёные не то шо у какой старой стервы. Дед на меня быстрый взгляд бросил, но промолчал.
-А глазки какие! Как небо в шесть утра над лиманом, чистые, но с загадкой. Шо очень всегда приятно потому, шо не знаешь, какие мысли в головке этого создания бродят. Молоденькие бывает ого-го чего хочут. Не то шо какая сварливая старая стерва. Дед покраснел и затряс головой.
- А мне, сказать честно, нравится, когда они, душки, в парке на скамеечке сидят. Коленочки рядышком составят, а они розовые, прозрачные. О Господи! - спохватился он, - стыдоба. Об этом в моём возрасте даже думать неприлично. Противоестественно даже. Я понимающе улыбнулся бедняге.
- Тут вы, уважаемый, сильно ошибаетесь. Противоестественно было бы, если вам нравились дряблые коленки какой-нибудь бабки. А плохого в том, шо вам нравятся коленочки у молоденьких я как раз не вижу.
- Правда, доктор?- оживился дед.
- Это медицинский факт и даже аксиома - твёрдо подтвердил я -проблема в другом, в вашей супруге. Посмотрите, шо она с вами сотворила. Вам шестьдесят девять лет, шо это за имя в таком возрасте - Петя?
- Она меня так называет.
- Да ради Бога. Но вы и сами уже себя Петей называете. А шо не так? Ну ка сядьте как следовает на стул, ногу закинте на ногу, плечи расправте, голову держите прямо. Удобно вам так?
- Удобно! Я уже забыл, шо так замечательно можно сидеть.
- Вот и продолжайте. Именно в такой позе и надо обсуждать то, шо нам предстоит обсудить. Это ваше дальнейшее сексуальное поведение. Давно у вас это самое дело было последний раз?
-У-у-у- взвыл дед - месяцев пять, или даже полгода назад.
- Во память - про себя восхитился я - мне бы такую. И кого же вы осчастливили?
- Вы шутите - обиделся дед – конечно, свою законную. Какая дура мне старику ещё даст?
- А она говорит, шо последний раз это было шесть лет тому назад.
-Я удивляюсь, что хоть так сказала. Обычно она говорит - это при царе Митроше было. Вот недавно заикнулся, что не только Одессу, но и весь юг России завалил своими “Левисами’, а она мне - нашёл что вспоминать-это было пол века тому назад.
- Да, пол века тому назад тока на всю Одессу одеты в джинсу были я, да ещё мой хороший знакомый, Алекс Черный, по кличке Форцмен. Вспомни – говорю - когда мы с тобой познакомились, я на свидание в американских джинсах к тебе пришел.
-Нет – говорит - в трикотажных спортивных штанах. Я это отлично помню потому, что гадала - это у тебя естественно спериди оттопыривается, или ты для форсу туда садовый шланг запихал. Словом её не переспоришь.
- Я вижу, деда самого не переспоришь и говорю
-Выход один. Бабке купить дорогой вибратор в секс шопе. Дед, конечно, сильно смутился.
- Как же – говорит - я ей его преподнесу. Она меня с этой штукой совсем прибьёт, или из дома, пожалуй, на улицу выгонит. Я спрашиваю
-А у вашей бабки когда день рождения?
-Так прошел давно, теперь тока сорокапятилетие женитьбы.
- Вот на юбилей и подарите. А шо касается вас, придется молоденькой шлюшкой обойтись.
- Где же такую молоденькую возьмешь?
- Мама моя женщина! Вы это меня спрашиваете? Да вся Дерибасовская ими уставлена каждый вечер. Нашли тоже мине кроссворд, если деньги есть. Он подумал маленько, потом говорит.
-Я, пожалуй, сам подойти с таким предложением не смогу. Стесняюсь.
- Ладно – говорю - во сколько можете вечером сегодня ко мне прийти? Он говорит
-часов в восемь могу.
- Ну вот и договорились.
Проводил я эту сладкую парочку. Бабке посулил, шо скоро всё устроится. Закрываю за ними калитку, в неё как фурия чиновница врывается и как даст мне прямо по морде. У меня ещё спина от её ногтей не зажила, а она размахивается и ещё раз хочет садануть, уже с другой стороны. Я ей, конечно, руку заломил, но она продолжает вырываться. Не понимает, шо у меня не поиграешь. Я хоть клятву Гиппократа и не давал, но не за што, не про што по морде уже себя бить не позволю. Поднял я её, встряхнул, спрашиваю
- С чего ты, дура, сбесилась? Неужто понесла.
Она в слёзы. Тут я у неё под глазом и разглядел фонарь. Она его конечно замазала, но всё равно видно хорошо. Я говорю
- это кто это тебя так? А она тока башкой мотает и повторяет
- Подлец, какой же ты подлец и урод. Я её еще раз встряхнул уже чувствительней
- Шо случилось-то?- спрашиваю. Она на серёдку себе кивает и говорит.
- Зачем ты, идиот, мне там побрил? До меня тока тогда и допёрло, шо я видать напрасно так старался вчера.
- А шо такое не понравилось? Так не велика беда, ты и охнуть не успеешь, как все напрочь зарастет. А она знай своё ревет и причитает
-Дебил ты конченый, идиот проклятый, ты бы хоть меня предупредил. Что ж ты наделал.
Тут я понял, шо без допинга её не успокоишь и поволок в кабинет. Там налил ей “Глен Роджерса” с пол стакана и выпоил, как малой дитяте. Она маленько успокоилась и начала рассказывать, шо мужик застукал её по запаху. Одеколон-то мужской, вот он и начал искать откуда нос сшибает. А зачем, скажи на милость, ты там изобразил дорожный знак - стоянка запрещена. Что поглумиться захотелось? Ох и подлец!
- Да ты шо? Какая стоянка запрещена? У меня даже водительских прав нет. Я сердечко выбрил пронзенное стрелой, как на картинке. Чиновница на меня посмотрела, а потом давай хохотать.
-Мужа этот знак больше всего разозлил. Что теперь делать как оправдываться. Я говорю
- а шо за проблема-то? Скажи в парикмахерской, специально для него, сюрприз сделала.
-Так ведь он проверять пойдет.
- А ты с парикмахершей договорись и журнальчик возьми, покажешь шо это никакой не знак, а сердечко. Он ещё виноватым окажется. Смотрю бабёха повеселела.
– У тебя говорит, у дурака и правда талант успокаивать людей есть. Давай журнал пойду с парикмахершей договариваться.
Я её вызвался проводить, так вместе до самого центра и доехали. Там я направился в универсам, а чиновница в парикмахерскую. И вот тада я и понял, как сильно за эти дни среда обитания меня изменила. Потому, шо в подсобке универсама раньше мине казалось чисто, как в операционной, а теперь, посля того как я попользовался четырьмя сартирами, в которых по три сияющих очка в каждом, всё было отвратительно, бедно и гадко. Это видимо отобразилось на моём лице потому, шо директриса, как тока меня увидела, заорала
-Так, в уборную не ходи, она тока для служебного пользования. Ты теперь постороннее лицо.
- Вот хамка! - Подумал я, но скромно возразил
-А мине оно надо? С чего вы это взяли? Она прямо взвилась.
- Шо я по твоей роже не вижу, куда тебе надо, предатель? Я говорю.
-Вот пришёл обратно к вам на работу проситься. Она сразу притихла.
Лицо сделала доброе
- Это же говорит совсем другое дело. Тогда можно. И даже дверь открыла в этот отстойник. Заходи. Я ей
- ну подождите минуточку, у меня же люди. Я попозже загляну.
- Какие люди? Ты шо? Я не стал объяснять. Пусть голову поломает. Сделал знак Мишке, шо буду ждать на нашем месте в больничном дворике. Када все собрались, я говорю
- Мине – говорю - нужна проститутка, шобы выглядела лет на пятнадцать, но опытная и совершеннолетняя. Ребята говорят
- такую найти трудно. Потому, шо эти малолетки так, бывает, рожу макияжем измажут, шо кажутся пятидесятилетними. А Валька тут же спрашивает.
- А на кой тебе это ляд.
Я говорю
- чисто с медицинскими, лечебными целями. Надо одного деда срочно реанимировать за деньги, само собой. Она говорит
- Я знаю одну такую, тока она дорого запросит. Дед-то кредитный?
Я заверил, шо в смысле кредита дед крепкий, но над телом придется поработать. Рассказал когда и куда проститутку надо привезти
- тока пусть оденется без закидонов. Скромное платишко и никаких там каблуков.
- Смотри, Валька, тока не подведи. Работа - это работа, а не шутки. Но Валька хоть и много хихикает, но девка серьёзная
-Всё будет тип топ – сказала - будь надежен. И, точно, в пол восьмого вечера стучат в калитку. Я открываю - стоит школьница примерно пятого - шестого класса. Я спрашиваю
- шо надо? Она мине
- дяденька, а у вас макулатуры случайно нет? Я говорю
-так у меня биде, откуда макулатуре взяться. Она своим тонюсеньким голоском
- А может кому минет надо сделать?
Я ей говорю
- иди, девочка, луччи уроки учить. Как не стыдно. Када маленько подрастешь, поговорим. Но она, эта малая, юркнула у меня под руку и забежала во двор. Я за ней. Она прямо на газон бухается, начинает сучить ножонками и орать.
- Насилуют, малолетку насилуют! Милиция! Тут я понял, шо дело пахнет керосином и давай тикать от неё. А она мне вдогонку
- Ты чо забздел, это же я, Валька. Я остановился, смотрю точно Валька, тока в форме школьницы, в белом фартучке и с бантиком. Она передо мной на пятке круголя дала так, шо платьице зонтиком раскрылось и стало видно беленькие трусики и спрашивает
- ну, нравится? Мине, конечно, в эту минуту хотелось по этим трусикам пырой пнуть потому, шо напугала она меня не на шутку, но я её похвалил особенно за косички и за бантик, которые ей очень личили. Пошли мы с ней в кабинет для ознакомления с рабочей обстановкой и я её разглядел уже при свете.
Роста Валька была маленького, щупленькая и поэтому отличить её от школьницы было можно только по морщинкам у глаз, и я ей посоветовал поменьше хихикать. Эта привычка за ней водилась. Потом она достала из своего пакета мягкую игрушку - чебурашку и водрузила на стол. Ровно в восемь в калитку позвонили. Старче явился, одетый словно на демонстрацию. В сером костюме и в белой рубашке с галстуком. На голове его была нахлобучена низко шляпа, что делало его похожим на Лаврентия Берию на похоронах товарища Сталина.
-Волнуюсь, как мальчишка - сообщил он, вытирая под шляпой пот белоснежным платочком. Я провел его в кабинет усадил на диван, шобы он не упал от неожиданности и позвал из другой комнаты Валентину. Она зашла с потупленным взором и с чебурашкой, которого держала у груди.
- Это Валя - сказал я.- Она уже давно хотела с вами познакомиться. Дед сидел совершенно обомлевший. Я даже подумал - не инсульт ли его хватил. Выручила Валька. Она подсела к старику, навалилась на его плечо и, заглядывая ему в совершенно обалдевшее лицо, спросила – А вы мне сказочку расскажете? И начала расстегивать ему ширинку. По тому как покраснело у деда лицо, я понял, шо он вполне живёхонек, хоть и находится в большом смятении и вышел из банного домика с надеждой на положительный результат предстоящей процедуры. Через час ко мне в дом ввалилась расхристанная Валентина
- Иди - сказала она - дедок с тобой расплатиться хочет.
- Ну как прошло?- спросил я - Валька только хохотнула в ответ.
-Иди, уржешься с ним, с этим дедом. Я поспешил в кабинет, где застал нашего педофила за интересным занятием. Он пришивал подкладку своего пиджака. На столе перед ним лежала приличная стопка денег, видать тока извлеченная из укромного места. Он придвинул её ко мне со словами
- это за лечение - потом залез в брюки, достал оттуда ещё столько же.- А это за внимательное отношение к посетителям. Деда было не узнать. В каждом движении чувствовались уверенность и решимость. Потом он отложил своё вышивание и спросил
- Сколько ей годков – то, Валюшке? Я призадумался. Сказать, шо ей сорок два года было как-то неловко. Дед, поняв, шо я затрудняюсь с ответом, выпалил
- Пока она подрастет можно встречаться тайно и на съёмной квартире. А дальше у меня самые серьёзные намерения - зашептал почему-то он
-Я ей планчик в общих чертах накидал. Она хоть твёрдого, окончательного “да” не сказала, но по характеру девонька податливая, я это уже понял и есть надежда на положительный исход. Так вот, как вы, доктор, посоветуете?
Я говорю
- А бабуленьку куда решили девать, с которой сорок пять годочков вместе прожили? Я, если вы кумпол на затылке почешите, уже объяснял, шо ваша главная проблема - это бабуленька. Он словно только сейчас вспомнил о ней, за голову схватился.
- Да, да старая стерва, мои вечные кандалы. Доктор, миленький! Ну, научите! Что мне делать? Как поступить? Ведь озолочу.
Я ему налил водички и говорю
- Перво-наперво, то о чем вы сейчас подумали, сразу выбросите из головы, и вааще не надо делать резких движений. Валюха, пока у вас есть деньги, будет при вас. Бабке, коль она уже такая неугомонная, вибратор купить придется, пусть забавляется на доброе здоровье. При ней в сторону молоденьких смотреть избегайте, а дальше всё потихоньку устроится.
-Устроится?- с надеждой повторил он.
-Конечно, устроится! А теперь с Валюшкой попрощайтесь, ей баиньки пора, она и так сегодняшнию сказку по телику пропустила. И вы идите себе домой по холодку.
Валька хоть и хихикала, но про деда отозвалась положительно.
- Вот шо значит всю жизнь не курить и с водкой проявлять осторожность.
-Значет дед боевой?
- Да уж, не ровня молодым алкашам. И ещё человек душевный. И замуж зовёт, когда подрасту.
- Долго ждать придётся! Я протянул Вальке деньги.
Она с улыбкой посмотрела на них, потом сказала.
- Он мне уже дал. Не жадный. Эх, может и правда пойти за него? Хоть под старость пожить красиво.
- Выбрось из головы!
- А почему нет?
- Да потому, шо я его бабку видел, а ты нет. Эта быстро тебе хорошо сделает. Сжует вставной челюстью, как мясорубка.

И так время бежало в работе плавно и незаметно. Клиентура росла не по дням, а по часам. Неожиданным и тревожным стало то, шо я частенько находил купюры в самых неподходящих местах. То в ванной, то под кроватью и это говорило о том, шо моё благосостояние неуклонно растет, а память совсем не улучшается. Но я, как истинный психоаналитик, нашел приятную сторону и в этом. Вставал пораньше и шел по своим владениям с обходом. Удовольствие, которое мине приносило это занятие, сравнимо тока с кайфом заядлого грибника и очень благостно действует на нервную систему. И вот как-то иду я раненько утром по хате, выуживаю из разных местечек купюры размышляя, шо надо бы купить небольшой кузовок, а в это время кто-то требовательно звонит в калитку. Я сразу понял - это не клиент потому, шо звонок очень смелый и даже нахальный. Я быстренько накинул на себя халат и пошел открывать. Заходит здоровый парень бандитского вида и сухонькая уже не молодая тетенька. Оба с портфелями.
- Здравствуйте - говорят - мы из налоговой службы. Я им
- и шо вы хочите, если пришли?
- А это мы вам расскажем, тока уже на месте, то есть за столом в вашем кабинете. И идут, шо характерно, не в главный дом, а прямо в банное отделение, туда, где я пациентов принимаю. Там они, как у себя в конторе, уселись и давай мине вопросы задавать. И всё под карандаш вплоть до антропометрических данных. С паспортною частью закончили, спрашивают
- Сколько вы человек за последний месяц приняли? И где у вас журнал посещений с графами приход и расход? Предъявите, пожалуйста, всю бухгалтерию нам почитать. А я шо им предъявлю кроме растерянной улыбки и хозяйского халата.
Они видят, шо у меня ни книг, ни памяти нет и говорят.
- Хочити мы вам штраф преподнесем такой, шо чертям тошно будет. Я говорю
- не надо, лучи давайте так договоримся. Баба сразу встает и спрашивает с сильным возмущением.
- Вы уж не взятку ли нам, госслужащим при исполнении предлагаете, так я даже слушать вас не буду. Вон напарник вам всё расскажет. И боже вас упаси ему деньги давать. Если я тока узнаю про такое безобразие, вам обоим мало не покажется.
Причём лицо у неё такое при этом было, как у тетеньки на плакате «Ты выключил все электроприборы дома». У меня даже мороз по коже пробежал. Вышла она во двор покурить, а молодой её напарник говорит.
- Тебе, парень, выгоднее будет платить раз в месяц фиксированную плату лично мне без всяких посредников. У нас все предприниматели так делают. Никаких расчетов, бухгалтерских книг. Собираю я налоги в первый четверг каждого месяца. Очень удобно.
- И скока же нынче у нас налог?
Он улыбнулся и говорит
- по божески, как в церкви – десятина. Если согласен, я в этот четверг, то есть послезавтра, заскочу часика в два пополудни.
Я говорю
- ладно. Все платят, и я буду, раз такой порядок.- А сам думаю –
во обнаглел народ! Такие дела раньше-то по ночам обделывали, а нынче пополудню не стесняются. Большой прогресс произошел в развитии общества. Уже когда я их за калитку выпускал, тетка мне жестко сказала
-На первый раз обойдемся без санкций, но штрафануть тебя ой как надо. Кровожадная сука, конечно, но я сдержанно ей ответил
-Успеете ещё, я помирать не собираюсь, если тока вы… и красноречиво посмотрел на её чахлую грудь. Она подняла на меня свои выцветшие, змеинные глазки и сказала
- увидим ещё.
Словом от этой змеюки ждать пощады не приходилось. Я не стал терять, поэтому, времени и поехал в центр разыскивать Леху Фомина.
Леха был на работе. Он бомбил карманы публики в Центральном универмаге, шо на Пушкинской и очень обрадовался, хоть и был сильно занят.
- А я сам к тебе хотел ехать.
- Что опять смур?
- Ну да, опять карманы перепутал. Дернул мелочевку у какой-то старушки, а карман забыл шо бы вернуть. Пришлось орать на весь зал
- кто гаманок потерял, граждане терпилы.
- Ну и шо вернул?
- Так та старушка не откликнулась. Мужик какой–то подошёл, говорит
-Если шо мой гаманок.
- Пришлося его наладить куда надо. В церковь чёли сходить? Вот хотел с тобой посоветоваться.
- Погоди ты с церковью. У меня дома почище, чем в церкви гоп-стоп намечается.
- И шо?
- Да то, шо ты мине в четверг до зарезу нужен.

В четверг ровно в четырнадцать явился молодой налоговик. Деньги были уже приготовлены и лежали в красивой стопке у меня на столе, перевязанные резиночкой. Он даже пересчитывать не стал. Кинул пачку в обычный полиэтиленовый пакет с изображением Моны Лизы, который был уже на половину полный. Причем Мона Лиза лыбилась с него с выражением явного превосходства, шо страшно раздражало.
Но я тока заботливо поинтересовался
- пакетик, мол, не порвется?
- Не боись всё проверено не один раз - заверил мордастый - у нас, как в сберкассе и даже надежней. Снаружи ещё двое ждут. Без охраны с такими суммами нельзя. А ты молодец - похвалил он меня - не как другие, не брыкался. Умных людей уважаю.
- Когда теперь вас ждать - поинтересовался я, стараясь быть как можно любезнее и культурнее. И с этой целью даже слова теперь и ждать произнес так – цеперь и ждаць, шо звучит куда, как авантажнее. Ему это видать понравилось потому, шо он повторил за мной
- Цеперь через месяц, в четверг.
- Будем ждаць с сильным нецерпением - сказал я ласково. На том и расстались.
Врать не буду, в тот день пришлось попсиховать от души. Я ждал Леху, а он всё не шёл. Мине уже полезли в голову всякие нехорошие мысли про стрельбу и погони. И как раз, кода я уже хотел отступить от основополагающих принципов и принять грамм сто, чего нибудь позаковырестей, в калитку позвонили. Это был Лёха. Он держал пакет с изображением Моны Лизы. Причем и у Моны Лизы и у Лехи на лицах играла одинаковая, чуть заметная воровская улыбка. Следом за Лёхой прихрамывая и с хмурым лицом вышагивала Люська Курилко. Одета она была в зачаточного вида юбочку, чулочки цвета августовский загар с редкими теперь, к сожалению, стрелками. А когда она уселась на диванчик и стали видны еще и красные резиночки, на которых эти чулочки держались, оторвать взгляда от её ляшек стало просто невозможно.
- Пришлось Люську вызывать - отвлек меня от приятного созерцания Лёха - уж очень плотно пакетик был зажат. Без неё три раза пробовал выдернуть, чуть не спалился. Я за этими гадами полгорода объездил. Можно было бы и быстрей, так я же ей велел пакет с Моной Лизой купить. А потом объяснял этой корове, шо это за Мона Лиза такая. Словом привезла в конце концов. Я в него кукель бумажный засунул, Люську им под нос любоваться выставил, тока тогда сумел передёрнуть. Люське все наши разговоры были до фонаря, она разглядывала погнутый каблук. Лёха снял с её ноги туфлю, пристроил каблук на краю полированного стола, потом хрустальной вазой, как молотком, выпрямил его одним ударом и, ни слова не говоря, вернул обратно.
- И всё?- осмотрев починенный каблук, спросила она.
- А шо с ним цацкаться-то - ответил Леха, высыпая на стол деньги из пакета.
Мы с ним начали считать, даже не отвлекаясь на Люськины ножки, которые она в это время осматривала так, словно увидела впервые. На самом деле в голове её шел сложнейший мыслительный процесс. Она думала о том, шо если бы ваза была там, на улице, где её угораздило оступиться, то не пришлось бы тащиться хромая через весь город. Но хрустальные вазы на улицах не валяются почем зря. Это ведь не голыш и не половинка кирпича, которой можно забить в стену гвоздь.
-Леха, - спросила она - а кирпичом можно было каблук исправить?
-Можно - ответил машинально Лёха - тока красный след бы остался.
-А голышом?
- Тоже можно.
-И следа бы не осталось?
- Не осталось бы. Отвяжись!
В следующую секунду рядом с нашими, склоненными над столом, головами просвистела ваза, а вслед за этим сама Люська протаранила стол и вцепилась в Лёхины, и так не шипко густые, волосы. Я едва растащил в разные стороны дерущихся, так крепко Люська на Лёху обиделась. Деньги разлетелись по всей комнате.
- Хорош драться! Мы так никогда ничего не подсчитаем - заорал я.
- А чо считать - откликнулся Леха - домой всё одно не потащишь.У меня мамка, если стоко бабла увидит, сходу прибьёт. Пусть у тебя будут пока. Но тут вмешалась Люська.
-Я свои деньги возьму.
-Куда ты их денешь? - спросил я.
- Шубку куплю.
- А мужу шо скажешь?
- На улице нашла.
Мы оба заржали над её ответом.
Дело в том, что классе в пятом Люське срочно понадобилось пятьдесят копеек на сахарных петушков, которыми торговали цыганки возле школы. Поскольку наличности не было, она зашла в учительскую, сняла с вешалки ондатровую шапку учителя по истории и с ней явилась к директору
-Глеб Иваныч, - обратилась она к нему - купите шапку.
-А где ты её, Люся, взяла? - Поинтересовался директор.
-А вам-то какая разница? Ну, на улице нашла, не краснея, ответила Люська.
- А деньги тебе зачем?
- Петухов купить.
- И много надо?
- Полтинник, на худой конец двадцать пять.
Глеб Иванович отсчитал пятьдесят копеек. Счастливая Люська помчалась за петухами, а директор понес шапку обратно в учительскую. Там он вернул её хозяину и рассказал, как она к нему попала. Учителя посмеялись сколько надо, потом историк предложил Люську примерно наказать.
- Боже вас упаси от этого - предостерёг Глеб Иванович. - В другой раз она эту шапку прямо к цыганке упрёт.
Глеб Иванович был вообще умница, он когда-то в институте экономику преподавал. Но как тока пришло постановление считать экономику экономной – его вышибли. Он по глупости считал, шо экономика должна быть целесообразной. А вот историк видимо не далеко ушел в развитии от Люськи потому, шо на ближайшем уроке поднял и стыдил её перед всем классом. В результате Люська разревелась и запустила педагогу в лоб книжкой, а одноклассники узнали, как можно добывать средства на сладости. С тех пор вся учительская одежда хранилась под замком. Словом за Люськой был нужен глаз да глаз.
- Че же делать? Если деньги у меня есть, а купить на них ни че нельзя?
С трагическими нотками в голосе спросила она.
Леха ещё не совсем отошел от трепки и поэтому сурово заметил
- А у нас кто не работает, тот не ест.
-Я согласна работать - крикнула Люська.
- Где ж ты будешь работать - заржал Лёха - в публичном доме, небось, муженек не разрешит.
Люська задумчиво посмотрела на меня.
- Ты врачом работаешь, вот и возьми меня медсестрой.
По взгляду её я понял, шо от этого мине не отвертеться. Уж если она шо задумала, выполнит это обязательно.
А шо в конце-то концов. Медсестра из Люськи получится классная.
Девка она красивая, природная блондинка с голубыми, как васильки глазами. Ноги у неё длинные, красивее я ни у кого не видел. Купим ей халатик, чепчик и пусть сидит себе.
- А мужу шо скажешь?- Не унимался Лёха.
- А шо? Так и скажу, как есть, у одноклассника работаю.
- Ладно - решил я - с завтрашнего дня выходи. Вот тебе деньги на халаты. Мне тоже парочку купи. Ещё несколько тетрадей общих, ну мелочевку разную там - ручки, линейку, сама посмотришь, шо может пригодиться.
Лучче бы я этого ей не говорил. Почему? А вы не спрашивайте, а вспомните поговорку про дурака, которого заставили молиться. На следующий день утром примчалась Валька с трагической вестью, шо жена у старого козла скончалась в больнице от перетонита. Я, конечно, знал, шо у Вальки с дедом всё обстоит отлично. Дедок снял целую квартиру со всеми удобствами и отдельным входом, шобы там без помех её развращать. А про бабку рассказала Валька. Оказывается дед, как я и посоветовал, купил ей вибратор самой последней марки. Бабка, будучи стервой, устроила по этому поводу скандал и сделала вид, шо его выбросила. На самом деле выбросила тока коробочку, правда, вместе с инструкцией по эксплуатации, шо её и погубило в дальнейшем, а сам прибор спрятала в тумбе, между постельным бельём. Из-за отсутствия инструкции, пришлось осваивать агрегат методом тычка, на собственном опыте. Но зато усвоенные знания закрепились так основательно, шо хоть иди и лекции читай. И теперь, отправляя деда погулять на свежий воздух, старушка жалела тока об одном, шо нана технологии прорываются в жизнь рядовых потребителей с сильным опозданием, но польза от них, даже при этом условии, очень ощутимая. Это конечно была роковая ошибка. Технику безопасности пока не отменяли. Бабка орудовала сложным механизмом, как отбойным молотком, подкрепляя свои размышления о том, какой огромадный путь проделало человечество, шобы доставить ей такое исключительное удовольствие восклицаниями- ух- ты, ух-ты. И вдруг поймала себя на мысли, шо в её руке вибратора уже нет. Шо за фигля - подумала она и пошарила поглубже, но и там ни шиша не обнаружила. На диване под бебехами его тоже не было.
- Куда он мог деться? - недоумевала старуха и вдруг почувствовала, шо внизу живота маленько пощипывает. Несчастная обследовала живот и убедилась в том, шо прибор продолжает работать даже внутри в сложнейших условиях без света и воздуха. Пришлось бежать в поликлинику, откуда её уже на носилках отправили в операционную, потом в реанимацию. На четвертый день супругу разрешили с ней попрощаться. И она даже успела ему сказать с горечью.
- Погубил ты меня, подлец. Радуйся теперь ленивое животное. На большее сил у неё не хватило, хоть поговорить страшно хотелось.
- Че теперь делать-то? - Нервничала Валька - может сказать ему сколько мне лет?
- Не спеши - предостерёг я – старперы народ непредсказуемый. Узнает шо ты переросток и бросит. А шо тебя сейчас-то не устраивает?
-Замуж хочу - пропищала Валька детским голоском.
-Вот и скажи, шо родители в отпуск поехали, а там видно будет.
-А шо - сказала Валька - это идея. На время отпуска он меня к себе перевезёт, а там уж будет проще ориентироваться.
В это время как раз из-за калитки послышался звук клаксона. Я вышел вместе с Валентиной и увидел Люську. Справа от неё стоял военный моряк невысокий и коренастый. Слева - громадный военный грузовик. Валька попрощалась со мной, расцеловалась с Люськой и потопала к своему педофилу.
А Люська заорала
- Открывай ворота. Я медицинское оборудование привезла.
Какое оборудывание? - сросил я испуганно, хоть ворота уже распахнул.
-Ты же сам велел мелочовку купить. В это время военный подошел и представился.
- Будем знакомы, я муж этой барышни, Николай. Машина в это время проехала к дому и Люська умчалась за ней. Мы с Николаем направились вслед.
- В чем её работа будет заключаться? - спросил он. - Ведь у неё медицинского образования нет.
- Про её образование я знаю, но не академики горшки обжигают. Кто бы им доверил? Будет вести журналы приемов, предварительную запись. Ну и всё такое.
- Она тебе тут наведет порядок - посулил моряк. Потом, положив руку на плечо, остановил меня, пытливо посмотрел в глаза и сказал.
-Я, доктор, человек флотский, прямой. Если только хоть в мыслях появится желание с ней попробовать, смотри, после не обижайся. И он показал здоровый кулак.
- На этот счёт будь спокоен - заверил я - если бы надо было, я бы с ней детишек ещё в третьем классе прижил.
Смотрел я при этом прямо ему в глаза и не врал, поэтому он сказал четко и по-военному одно слово
- верю.
В это время матросики вынесли из машины белые весы, планку для измерения роста, какой-то бочонок с резиновым шлангом, аптечку с красным крестом. Люська убежала в баню и через минуту вернулась в изящном голубеньком халатике и в высоком накрахмаленном чепчике. Я в жизни не видел сестрички симпатичней, даже в кино.
-Ну как ? - сделав строгое лицо спросила она.
Я молча показал ей оттопыренный большой палец.
- Тебе я халатики тоже купила. Не боись. Тока их погладить надо. И утюг я тоже купила. Потом обернулась к мужу.
- Всё, Коля, езжай на службу. У меня тут дел сам видишь сколько. Может даже заночевать придется. Коля сразу насторожился и спросил
-А удобно ли это, Люсенька? В чужом доме молодой женщине оставаться на ночь. А Люська ему
-Не волнуйся очень даже удобно. Тут даже биде есть и бассейн, и сауна. Поудобнее, чем у нас, а ты всё равно на дежурстве будешь.
Коля только головой покачал, но спорить не стал.
Как тока флотские уехали, я спросил
-Ты чо, Люська, вытворяешь? На кой черт весы эти купила. Планку рост измерять? Мне лично без разницы какого кто роста. Здесь, между прочим, в бассейне и то, и другое есть.
- Свое надо иметь - отрезала она. - Вот выгонят, а у нас всё своё и покупать не надо.
- Чего ради нас выгнать должны? - Возмутился я.- А это что за клизма? Я указал на аллюминевый бачек с резиновым шлангом.
-А в эту штуку надо воды налить, а потом вот в трубочку дуть.
- И шо сверху деньги посыпятся?
- Дунь, увидишь.
-Дура ты, Люська, как не крути.
-Ага, дура. Тока ты не сердись - сказала Люська ласково. – Смотри, я еще вот это купила. И она напялила на свой колпак круглое зеркальце с дырочкой по центру. Таким пользуются врачи ухо,горло, нос.
- А это для чего? - спросил я.
- Глупенький - глядя одним глазом сквозь дырочку, сказала она - для красоты, конечно. Можешь перед ним ещё утром бриться. Оно посмотри, как сильно увеличивает. Каждый волосок видно. Я посмотрел и точно увеличивает, а дырка почти и не мешает.
Расставили мы с ней всё оборудование и правда кабинет преобразился. Потом Люска взялась гладить мои халаты, а купила она их пять штук. И не мудрено было, пока все нагладила, так упарилась, шо пошла освежиться под душ и вышла оттуда, накинув на голое тело один халатик. Причем ткань была прозрачная и поэтому просвечивала. Я ей даже замечание сделал, мол клиенты придут черте шо могут подумать. Но она огрызнулась
- Сам пять халатов выглади, и будешь вообще голышом ходить. Я ей, конечно, ответил, мол, зачем она все пять взялась гладить разом. Все равно больше одного я не одену. Она прямо обалдела от такого открытия.
-Чо же ты мне раньше-то не подсказал, а ещё друг. Но так дальше в своём халатике по двору шастала, пока сосед по дачному участку её не окликнул и не спросил - не она ли снималась в фильме “Эмануэль” в главной роли. Ну а Люське тока этого и надо язык почесать. Она очень общительная. Смотрю минут через двадцать уже тащит его к нам. Он мне, кстати, с первого взгляда не понравился потому, шо явился в майке, заправленной в бруки. И судя по тому, шо на бруках были красные лампасы, был из казаков. А у них тока форма красивая потому, шо сабля и всё такое, но общее впечатление производят ряженых. Так мало того, шо в майке, ещё под мышкой бутылка коньяка. Подходит он, значит, с улыбочкой, но всё равно видно сразу - раздувает щеки как чо и есть, тянет руку и представляется
- Аркадий. Меня – говорит - Люся пригласила поближе познакомиться. И, правда, живем рядом, а даже никогда не здороваемся, как нелюди. Люська ему
– Сюда, сюда проходи, Аркаша,- и тащит его прямо в кабинет. А мне так небрежно через плечо.
- Принеси пошамать чо-нибудь. Я про себя чертыхнулся, конечно, но пошел в дом, поставил вариться пельмени. Помидорчики порезал, в вазочку кинул пяток яблочек. Потом всё это составил на поднос и приволок в кабинет. А они там с Люськой тоже время зря не теряли. Скока я с готовкой провозился? Да не больше пятнадцати минут, а пол бутылки смотрю у них уже как не бывало. И казачок этот Люську держит за руку, или Люська его, сразу и не поймешь, но по рожам видно, шо думают они оба об одном и том же. Аркадий мне сразу бабах в стакан коньяку до краев. Но я ему так с легкой прохладцей говорю
- мол, не пью, да ещё такими сумасшедшими дозами. А он
- да не может быть такого, ты же врач, как это не пью? Я говорю
- не пью, мине и так весело. Тут Люська вмешалась.
-Аркаша,- говорит - он не пьёт, уродился с дефектом, это точно, так шо не приставай. Потом берёт этот самый стакан и подвигает к нему.
-Сам пей, а я компанию поддержу. Он на неё посмотрел с благодарностью и говорит
- С тобой, милая, я хоть купаросу согласен хряпнуть. Потом берёт этот стакан и одним глотком хлоп его и опрастал, тока яблочком закусил и смотрит лыбится на Люську, а она на него. Потом Люська спрашивает
- не многовато тебе будет? А он
– никак нет. Она ему
- Ну гляди, а то ведь от тебя потом толку никакого не добьешься. Он тут давай хохотать. Люська даже испугалась. Спрашивает у меня
- Чо это с ним? Родимчик? А он
- Хорошо мне с вами, ребята, легко. И опять за бутылку хвать, а там уже коньяка нет. Люська мне пустую бутылку подает и говорит
–Замени. Обнаглела в конец. Я ей фигу под столом показываю. Тут Аркадий видит, шо вышла какая-то заминка и говорит
- да я щас принесу. Но Люська на меня так глянула, шо я решил
- хрен с ними, принесу, пусть луччи коньяком подавится, чем драться с ней, с поддатой. Пошёл в дом нашел самого дешового коньяка. Им, думаю, всё равно сейчас шо пить. Принес и вижу, они уже в моем кресле расположились. Штаны с лампасами валяются на полу, а Люська балдеет с зеркалом на одном глазу, в чепчике и задранном халатике. А Аркадий в одной майке урчит над ней от удовольствия. Меня они даже не заметили. Я бутылку на стол поставил и пошел на свежий воздух, размышляя о том, почему дефективные бывают такими страстными и необузданными в сексе. Хоть Люську, хоть Аркашу этого возьми - один черт. И тут слышу - меня окликают
–Мужчина! Мужчина! - Смотрю, из-за кустов кто-то выглядывает и машет мне рукой. Подхожу, стоит симпатичнейшая деваха с заплаканными глазами. Я говорю ласково
- шо у нас случилося, или умер кто из членов правительства? А она мне
- Аркаша у вас? - Я говорю
- У нас, где же ему ещё-то быть.
- Что он там делает? спрашивает это милое создание. Я говорю
–Тока шо с аппетитом закусил и теперь активно отдыхает.
- Вы имеете в виду это самое? Я говорю
- А вы это о чём? Она мне сокрушенно
– Всё понятно - и садится на корточки, шобы ловчее выть. Я её, значит, достаю оттуда, говорю
- Хорош сопли распускать. Пойдемте – говорю - потолкуем. Вы даже не понимаете, какая везучая. Она спрашивает недоверчиво
- Это ещё почему?
- Потому, шо вы попали как раз туда, куда вам сильнее всего сейчас надо. Я психоаналитик. Знаете шо это такое? Она говорит
- Знаю.
- Ну а раз знаете, рассказывайте всё как на духу. И она начинает приятным голосом нежно шлифовать мине ухи. Оказывается Аркадий генерал. А генеральские звёзды имеют, оказывается, на вояк специфическое воздействие, независимо от возраста. А он генерал совсем молодой. И пока до этого звания дослужился, почти не пил. Но как только большую звёздочку получил, сразу сказал
– Теперь, Ленок, заживём - и начал квасить по-черному. То есть каждый день, без перерыва и даже в воскресные дни. Ну, а когда на генеральский погон упала вторая звезда, он сразу заделался бабником. И теперь вместо стратегии и тактики занимается исключительно пьянством и бабами. Ну шо ж, я ещё генералов не лечил, но попробовать можно. Если хочите, за определенную плату могу взяться. Она говорит
- Да я на вас молиться всю оставшуюся жизнь буду, только помогите. - Это излишнее - сказал я скромно. - А пока ведите себя, как вели. Потолковали мы с ней так. Потом я проводил её и стал ждать, когда Люська генерала выпустит. Наконец они появились. Вышли оба в обнимку счастливые и довольные друг другом. У генерала улыбка прямо не сходила с лица и ширинка, по запарке, была не застегнута. Я ему сразу намекнул
- мол, поправьте бабочку, она у вас на пуговке развязалася. Но ему было не до этого потому, шо Люська пыталась на него всё время залезть, как на дерево и заталкивала ногу в ширинку, как в дупло. Он ей раз пять скомандовал – отставить - пока до неё дошло, шо штаны с него скорее слетят, чем она по ним наверх заберётся.
- Время к ночи, пора бы угомониться, ребята - намекнул я. Но куда там, они словно удила закусили. Аркадий этот видно водку жрать сильно способный, тут же помчался за очередным пузырём к себе. А я, пока его нет, Люське сказал
- шо, мол, дружба дружбой, но на работе я ей так вести себя не разрешу, пусть даже не рассчитывает. А для начала ставлю ей на вид и перевожу до исправления в санитарки. Люська тут же в слёзы.
- Какая уж тут дружба – говорит - ты как врачом работать начал, у тебя на неё и времени не стало, на дружбу-то, только на любовь и осталось, и то без всякой регулярности. Смотри в кого ты превратился? А я, хоть в кого меня переводи, чо хочу, всё равно буду делать. Люська и правда очень целеустремленная, с железной волей и с отсутствием всякого интеллекта, да ещё не признающая никаких запретов, очень убедительной бывает, когда поддаст. В ней сразу угадывается прямо мужское упорство, в сочетании с женской чувствительностью. Это очень опасно, я не стал испытывать судьбу и пошёл спать, но не в дом, а в кабинет. Пусть хоть думает, шо я на неё обижаюсь. Перед тем, как лечь, я прибрался потому, шо терпеть не могу всякого беспорядка и даже посуду помыл. Хотя, если бы не делал вид, шо обижаюсь, непременно бы Люську заставил это сделать. Потом лег по - холостяцки на диванчик и мгновенно уснул. Часа в два ночи я проснулся от того, шо кто-то громко дышал мне прямо в лицо. Я тихонько открыл глаза и помертвел от ужаса потому, шо на меня был направлен пистолет, который сжимал в своей руке Люськин муж. Первое о чём мине подумалось, так это о том, шо хорошо всё ж иметь на каждом шагу туалеты на три очка, а уж тока потом, чо он тут делает в такое позднее время с пистолетом.
Но он спросил шепотом и с присвистом потому, шо явно волновался.
- Где Люська?
- А я знаю где твоя Люська? Скорее нет, чем да.
- Пойдем - сказал он, секунду помолчав, - поищем.
Мы проследовали через лужайку в дом и я успел подумать, шо не плохо было бы как-то дать Люське с её генералом знать о грозящей опасности. С этой целью я громко чихнул. Потом, когда мы обходили спальни, старался сильнее хлопать дверьми. На втором этаже мы наконец-то отыскали местечко, облюбованное ею. Люська лежала, обняв подушку, одна одинёшенька. Мне даже жалко её стало. Одета она была в медицинский халат. Мы тут же тихо вышли, стараясь не шуметь, на улицу. Николай явно был смущен
- Надо же! Значит Люска не наврала про тебя.
- Шо не наврала?- Переспросил я.
- Да то, что ты никогда не врёшь. Потом ласково добавил
- Халатик-то, видать, ей понравился. Прямо в нем улеглась. Не захотела снимать.
Не возражать же ему, шо девка просто нажралась до такой степени, шо сил снять его, у неё уже не было.
- Ладно - сказал вояка - пойду я восвояси. Только ты ей не говори про мой визит. И он протянул мне руку.
- Ну, могу я на это рассчитывать?
- Можешь - тут же соврал я. Потом спросил
– У тебя какое звание?
- Кап-два - ответил он. - А что?
- Я в званиях не силен, а до генерала далеко?
- До адмирала - одно осталось. Зачем тебе?
- Да просто я подумал, долго ли Люське до адмиральши терпеть.
- Лет пять - сказал он – если, конечно, я сильно постараюсь. А я постараюсь, будь уверен.
- Ну, дай Бог - и подумал - он Кап-2, она с дурью двадцать, вместе, как раз, перебор.
Утром я проснулся, несмотря на это приключение ранёхонько. Люська, конечно, спала. А я поехал в универсам к Мишке за лекарством от пьянки. Он мне дал несколько таблеток, но предупредил, шо употреблять их можно тока с разрешения врача. Можно запросто окочуриться. Случаев таких скока хочешь. Но я подумал, шо это не про Аркашу. Этот так просто лампасы не отбросит из-за какой-то таблетки. Здоровый мужик. Люська с хиляком бы связываться не стала. Когда я вернулся, клиентов уже было навалом. Люська ходила, повязанная платочком, и строила из себя обиженную санитарку. С похмелья у неё настроение было поганое и она старалась то тут, то там пакостить по мере сил. Включала пылесос, когда я начинал собеседовать с пациентами, или лезла пыль вытирать с потолка. Для этого она вставала на стол, демонстрируя свои ножки кому не надо. Пришлось сделать ей даже замечание. Тогда она взялась мыть пол. И это на глазах у поджидающих в очереди клиентов. Один импотент полюбовался на то, как она это делает и даже заподозрил, шо полностью выздоровел. И унесся домой проверять это дело. Когда приём закончился, я у неё спросил
- Кода Аркадий от неё вчера ушёл?
-А я за ним в очередь не стояла - сказала Люська зло - он как ушел вечером, так и не вернулся.
- То- то ты злая, как мегера.
-Ты шо думаешь из-за того хуцпана? Да плевать я на него хотела.
-Он не хуцпан - сказал я.
-А кто он по твоему, если не пришел?
-Генерал!
-Тю! Видала я таких генералов без ничего.
- Говорю тебе, настоящий генерал.
- Брешешь?
-Когда это я брехал?
- Вот это да! Значит я теперь вроде генеральши?
- Темная ты, Люська. Твой Коля тоже почти шо адмирал.
- Колька?
- Ага.
- Этот- то с чего?
-Он у тебя кап- два. Через одно звание-адмирал.
Люська задумалась
-Так выходит я без пяти минут настоящая адмиральша, а ты меня в санитарки определил? Это как? Глаза её засверкали. Я не стал дожидаться, пока она хлопнет меня, чем нипопадя по голове, и помчался в кабинет. Но Люська была сильная, стерва. Она заскочила за мной прежде ,чем я успел захлопнуть дверь.
- Не бузуй луччи так, ляж - сказала она угрюмо, надевая на один глаз зеркало лор-врача. Ещё через секунду я оказался на кресле и почувствовал, какого это женщинам, когда их насилуют на приёме у гинеколога. Когда мы маленько отдышались. Люська сказала с улыбкой
- Врач запросто сойдет за генерала, если того рядом нет и потрепала мне одобрительно волосы на голове. А я в свою очередь подумал, шо самые приятные партнерши выпускницы нашей вспомогательной школы. Вечером, когда я остался один и наслаждался видом заката сидя в шезлонге, нарисовался Аркаша. На этот раз он был одет в спортивный костюм с белыми лампасами. Без них он уже видать не мог, как и без коньяка, бутылка которого торчала у него под мышкой. Из кармана он достал баночку красной икры
- Пошли, сосед, примем по пять капель - предложил он - вчера вечером срочно на службу вызвали, даже Люсю предупредить некогда было. Нехорошо получилось. А где она кстати?
- Дома, как и положено законной жене, - сказал я.
-А когда будет?
- Утром. Дай Бог часикам к десяти, не раньше.
- Ах, какая досада - говорит генерал - а я хотел с ней обсудить кое-что. Ну да ладно, успеется. Стаканчики –то найдутся?
-Я ж не пью. Ты шо, Аркадий, уже забыл?
- Вот черт - с досадой говорит он - а я в одиночку не могу. Дома жена со мной ни за что пить не будет. А может пригласим её в гости? Тут она точно не откажется. Я говорю
- как скажешь.
-Тока, брат, тебе самому придется за ней сходить. Её Леной зовут. Подсуетись, сосед, не в службу, а в дружбу.
- Ладно – говорю - щас сбегаю.
Лена сидела на веранде. Когда я появился, она так обрадовалась, шо мне её сразу жалко стало. Когда дурнушка в забросе - это не так резко бросается в глаза, а когда такая симпатяга, как эта Лена - моментально появляется сочувствие. Я говорю ей
– Пошли, будешь со своим мужем коньяк пить.
Она быстренько похватала из холодильника какие-то салатики, биточки и спрашивает
– Доктор, а наша договоренность на счёт лечения в силе остается?
- Само собой в силе.
Она дает мне салат в чашечке нести потому, шо у неё обе руки заняты, и мы груженые возвращаемся на мой участок. Там я предлагаю расположиться в кабинете потому, шо лучи места, при всем желании не найти, и главное таблетки Мишкины лежат там, у меня в кармане халата. Короче говоря, садимся мы, Аркадий наливает коньячок, а его жена под столом сходу меня трогает тихонько ногой и глазами обращает внимание на то, шо руки у товарища генерала маленько, при этом, трусятся. И нам с ней сразу становится ясно, шо, когда у нас такие генералы - то отечество в большой опасности. И я тоже нежненько, но уже рукой, сигнализирую ей, поглаживая по коленке. Шо поражен не меньше, но всё мол в наших руках и будем спасать. Видно от этой перспективы её сходу бросает в жар потому, шо она краснеет, как маков цвет. Они выпивают, и Аркадий начинает показывать супруге, какое удобное у меня имеется кресло
- Я - говорит генерал - впервые такую штуку здесь увидел. Ну очень удобная вещь. Елена при этом бросает на него презрительный взгляд, мол, видали какой идиот. Думает я не знаю, чем он в этом кресле занимался. Я её, шобы она сильно не волновалась, поглаживаю уже чуть выше коленки, а шобы юбочка не мешала, чуток её задираю повыше. Но генеральша смотрит на меня всё равно ещё испуганным взглядом и, видимо, от коньяка становится все краснее. А Аркадий угомониться не может. И сообщает, шо завтра же пришлет своего главного медика ко мне, шобы он таким же креслом оборудовал мед кабинет. И я тут же одной рукой разминаю таблеточку и крошу прямо в генеральскую тарелку, а другой глажу генеральше ножки ещё выше, наскока позволяет юбочка. Елена от возмущения даже смотреть на мужа перестала. Уткнулась бедняжка в стол и не поднимала глаз. А Аркадий как раз остатки коньяка разливает и говорит
- давайте за дружбу и мир между народами - потом обращается к жене – Ленка, горючее кончилось. И сует ей под самый нос пустую бутылку. Она ушла, а Аркадий начинает мне объяснять, как по душе ему пришлась Люська. Какая она прямая и открытая девушка. Какая задорная и изобретательная. При этом он с аппетитом жрёт салат, в который насыпано лекарство. В это время возвращается Елена и садится на старое место, тока чуть ближе ко мне. Аркадий наливает коньяк и снова начинает предлагать мне принять участие в выпивке. Тут уже Елена ему говорит
-Не приставай, Аркадий! А он ей
-Тогда ты давай, пей. Вообще я заметил, шо он сегодня быстрее пьянеет. Елена говорит
- ты много мне налил. А он
- офицерская жена должна уметь выпить скока налили. Я вижу, шо она вот, вот взорвется и начинаю опять гладить ей ножки и тут тока замечаю, шо она, пока за коньяком бегала, сменила юбочку на более коротенькую, шобы, значит, нам удобнее было обмениваться мнениями. И ножки свои, как прежде, не сжимает, а легонько их расставила. И тут, только я потянулся к тепленькому, Аркадий вдруг говорит
-Мне говорит что-то лихо. Голова раскалывается, пойдем-ка, Ленка, домой. Короче говоря, отправились они домой, а полбутылки коньяка так и остались недопитыми. Я её в сторонку отставил, посуду всю перемыл, и хотел было ложиться, но тут прибегает Елена и говорит, шо Аркадию совсем плохо и как бы он не помер. Делать нечего, пришлось надеть врачебный халат. Аркадий, конечно, не в лучшей своей форме был, но и не помирал. Просто ему не хватало воздуха и, от этого, он был сильно испуган. Я сразу распорядился, шо бы Елена позвонила в мед-сан часть. Оттуда приехала целая бригада военврачей. Шо делать с генералом они, конечно, не знали. И я им моментально подсказал, шо надо его для начала госпитализировать. Они, бедолаги, обрадовались и тут же его увезли. Елена, как только все уехали, спрашивает меня
- Что же теперь будет? Я ей говорю
- шо через пару часов он будет, как огурчик. Времени у нас, Леночка, в обрез, носа не хватит поковырять, пойдем, заберешь свои кастрюльки, вместе с коньяком. Мне – говорю - коньяк без надобности, видишь, шо с него бывает. Приходим мы с ней в кабинет она сразу наливает себе немного, выпивает и говорит
- Что он в этом кресле такого особенного нашел, и даже на службе хочет такое же установить? И робко так забирается в него. При этом лицо у неё снова краснеет. Я само-собой показываю ей, как шо работает, для удобства снимаю с неё одёжку и думаю, шо кресло у меня всё ж таки особенное. И женщины около него ведут себя точно, как С.М. Буденный, коло оседланной лошади. Тоесть непременно, при первом же удобном случае, норовят вскочить в седло и скакать, куда глаза глядят. Часика через два Аркашу привезли назад. Чувствовал он себя хорошо, только его маленько познабливало.
-Что же это было? - спросил он у меня.- Мои медики ни черта не понимают.
Я говорю
-Тут и к старухе не ходи – всё ясно. У тебя бегущей строкой на лбу написан диагноз – Алкогольная прекома. То есть организм так алкоголем пропитался, шо больше не принимает. Так шо скажи спасибо не помер, как последний шикер. И теперь один выход - не пить, если даже на хапок плеснут сладенького. И так с пол года, если не больше. Он хоть и генерал, но пересрался, как рядовой и говорит.
- Да я совсем могу не пить. Мне это раз плюнуть. И точно, слюны набрал и плюнул на пол, шобы, видно, мы с Ленкой прочувствовали какой у него мощный позыв на трезвую жизнь.

На следующий день Люська заявилась необычно рано и первым делом потребовала свои деньги. Я спрашиваю
- на кой они тебе сдались? По сахарным петухам соскучилась? Она говорит
- Колечко хочу купить.
- А шо так срочно?
- А то шо я не уличная попка. Сам же сказал вчера, шо я без пяти минут адмиральша. Колька вчера рассказал, шо такое кап -2. Так шо имею право. И достает из сумочки деньги.
- Он мне дал. Теперь я своих добавлю и куплю колечко подороже. Давай, гони деньги и собирайся, поедем выбирать. - Потом из той же сумочки достает пистолет. – Смотри, шо у меня есть на всякий случай. Я спрашиваю
- это шо же Коля тебе эту штуку дал? Совсем видать свихнулся мужик.
-Ага, он даст, пожалуй, догонит и ещё даст. Сама взяла. Он пока не знает. Ну, давай собирайся, поехали. Я говорю
– Люся, ни с каким пистолетом, мы никуда не поедем. Оставь его здесь, пока никого не застрелила. Тоже ещё нашлась налётчица.
- Я шо такую тяжесть зря тащила? Но я упёрся и ей пришлось пистолет оставить. Она сунула его под поролоновую обивку кресла. По ювелирным мы прошатались весь день и всё без толку потому, шо Люське нужно было кольцо непременно с красным камнем, но шобы оно было самым дорогим из всех. Такого кольца найти, естественно, было невозможно. Хорошо в ломбарде оказался словоохотливый ювелир и растолковал ей, шо почём. Там и купили ей колечко с изумрудом в обрамлении мелких бриллиантов. Денег, после покупки, осталось ещё достаточно, шобы купить браслетик, который надо было носить на щиколотке.
-На такие золотые ножки, непременно, нужна соответствующая цепочка - сказал старый ювелир и сам, не смотря на то, шо крепко кхакал, полез примерять. При этом он опирался то на одну, то на другую Люськины коленки, как будто знал, шо она от этого всегда заводилась и становилась мягкой как воск.
- Ладно, берём и цепочку, уговорил, дедулька, - заторопилась домой она. И украшенная, как елка, последовала торопливо к трамвайной остановке. Я едва поспевал за ней.

У входа в дом нас поджидали. Мы заметили это издали и Люська, настроенная покувыркаться в новых вещичках, сразу мне наказала перенести прием на завтра. Но люди, поджидавшие нас, оказались не клиентами, а налоговиками. Впереди стояла старуха, посверкивая змеиными глазками. На лице её блуждала противная улыбочка
-Ну, наконец-то пожаловали хозяева. А мы уже и не чаяли, что дождёмся. Обыщите-ко их, ребята.
Стоящие за ней парни поставили нас к воротам и старательно обыскали. Особенно они усердствовали с Люськой. Она даже начала хихикать. У меня, кроме связки ключей, ничего в карманах не было. У Люськи в гаманке - только какая-то мелочь, оставшаяся после покупок. Налоговики открыли замок на калитке и нас провели прямо в кабинет. Старуха уселась на диван и обратилась к своим спутникам
-Ну, узнаёте эту кралю? И кивнула на Люську. Те согласно закивали головами, а мордатый за всех сказал.
- Она это, красивая курва. Такие ножки с другими не спутаешь. Люська при этом важно перекинула ногу на ногу, разговор ей нравился. То шо нас сейчас будут убивать, она, понятное дело, не догоняла.
- Ты шо же, сукин кот, - обратилась старуха ко мне – решил с государством в азартные игры поиграть?
- Об чем это вы? - спросил я упавшим голосом потому, шо один из налоговиков достал пакет с деньгами, который лежал за диваном на котором сидела Люська. Мона Лиза на пакете злорадно лыбилась.
- Вот это да - загоготала старуха, демонстрируя золотые коронки - вы шо думали - мы вас не вычислим? Потом она посмотрела на меня, словно впервые увидела, и покачала головой.
- Тебе, придурок, ещё бы жить, да жить, а ты что же? Потом подошла к Люське и схватила её за руку, на которой сияло колечко. Люська этого никак не ожидала, поэтому с криком
- Ты ошалела либо! вырвала у неё руку и в следующее мгновение зарядила ей прямо по зубам. Она это умела делать ещё в школе лучше любого парня. В бабульке было не больше сорока килограммов, поэтому она с легким шелестом проскользила мимо меня на пяточках и очутилась за дверью открыв её, судя по звуку, своей седой башкой. А Люська потерла камушек о юбочку на бедре и сообщила ей вдогонку
– Без колечка перебьёшься. Я его тока купила. Старуха оказалась живучей потому, шо в следующую секунду появилась в проёме двери и, плюнув золотыми зубами на ковер, заорала на онемевших парней. -Чо вы смотрите, салабоны, держите эту тварь. Мордатый тут же кинулся к Люське, которая стояла, красиво облокотясь на кресло. Но она сунула руку под обивку и в её руке моментально оказался пистолет. Все замерли, только старуха прошамкала
- Ты чо это, девонька? И в следующую минуту налетчики повыскакивали на улицу, но Люська, на всякий случай, пальнула им вслед. Пакет с деньгами остался за нами. Кроме того на ковре лежали два выбитых у старухи золотых зуба. Люська присела в уголок дивана, включила настольную лампу и стала любоваться камнями в колечке.
-Иди, глянь, как красиво - предложила она.
- Погоди ты со своим колечком, это же, как не крути, нападение на госслужащих.
- Каких госслужащих?
-Так ведь налоговики не хухры мухры.
- А шо мы их суда звали? - Натягивая на башку зеркало, спросила Люська, подмигивая - Нам и без них неплохо было.

Так-то оно, конечно, так, но не смотря на плохую память, я с месяц, примерно, чувствовал себя тревожно, хоть и всё было тихо. Ленка – генеральша частенько стала к нам заскакивать. Люська ей очень нравилась, как человек необычный и совершенно не подверженный такой женской слабости, как ревность. Она ей прямо так и говорила
- Какая ты, Люсенька, сильная! Я у тебя учусь жизненной мудрости. А вот Аркадий вообще больше не заходил. Надо сказать с ним дела обстояли не блестяще. Он пропадал на службе и творил там такое, шо у подчиненных жизнь превратилась в кромешный ад, а волоса постоянно стояли дыбом. Про выпивку офицеры и думать боялись, да и перекурить возможности у народа не было. Старшие офицеры разделились на две группы - пессимисты даже делегацию к Ленке организовали. Явились с хорошим подарком, мол, выручай, пока он народ до самострелов не довел. Один полковник так рыдал, шо она его ко мне приволокла на собеседование. Пока я ему сто пятьдесят грамм водки не налил, он и у меня рыдал. Страшное дело. А оптимисты накатали телегу в министерство и ждали оттуда комиссию. Самой-то Ленке эта жизнь тоже осточертела. Аркадий дома превратился в угрюмого ворчуна. Словом в один прекрасный день Ленка говорит
- Давай снова его лечи, пусть лучше уж выпивает, чем занимается каннибализмом. Придётся из двух зол выбрать меньшее. Люська её тут же поддержала
- Правильно, Ленуся. У меня тоже сердце изнылось. Шо с мужиком сотворили. Веди его сегодня же. Мы его здоровьем займемся, пока не поздно. Где это видано заниматься каннибализмом, когда вокруг стока симпатичных женщин и жена такая миленькая. Лечить и срочно. Иначе запустим.
Ленка говорит
- Никуда он не пойдёт. Надо как-то по-другому придумать. И обе на меня уставились.
-А шо тут придумывать - говорю я авторитетно - всё давно придумано. Он у тебя окрошку ест?
- Очень любит.
- Вот и покорми его окрошкой. Тока заместо кваса налей пива и сметаны побольше набухай. В тот же вечер, часиков в семь, появляется Аркадий и, даже не здороваясь, спрашивает у меня взаймы бутылочку потому, шо надо срочно. По магазинам шастать времени нет, а все свои запасы он сдуру давно уничтожил. Причём спрашивает он у меня, а сморит на Люську. Я даже вначале подумал, шо он от аскетической жизни окосел слегка. Но, оказалось, просто соскучился. Я принес, само собой, две бутылки, шоб потом не суетиться и оставил их с Люськой вдвоем. Погоды стояли замечательные, находиться на кислороде перед сном одно добро, особенно если есть о чем подумать, но мне и без всяких мыслей было классно. Минут через сорок подходит ко мне Люська и говорит
- шо то Аркадий, кажись, не отошел ещё, по моему, он маленько заговаривается. Толдычит про какую-то лебеду. Ты сходи, глянь, может с ним пока опасно дело иметь.
Ну, я само собой, пошел. Смотрю - Аркадий бледный, злой сидит. Я его спрашиваю
- шо, Аркадий, коньяк плохой? Может водочки хряпнешь?
А он на меня пустыми глазами смотрит и говорит
- Всё, кажись, кончился Аркадий.
- А шо такое случилось–то? - Перепугался я - Неужто Ленку триппером наградил?
-Тебе – говорит - как доктору скажу. У меня – говорит - либидо пропало. Я говорю
- как так пропало? - А сам соображаю, шо слово-то знакомое, тока я его вспомнить никак не могу. Память - полное говно.
- Щас – говорю - погоди. Сам выхожу в другую комнату, открываю психиатрию, нахожу слово либидо и читаю - желание, влечение, половой инстинкт. Господи! Ну как я такое мог забыть? Ведь случай самый распространенный, особенно среди генералов. Тут же возвращаюсь, сажусь напротив и спрашиваю.
- У тебя, Аркадий, последнее время всё спокойно на службе? Никакой нервотрёпки не было? Он говорит меланхолично
– О службе не говорят, её несут. После того случая, как у меня сердце прихватило, всё было спокойно, правда настроение целый месяц ниже плинтуса, а сегодня приказ получил - прибыть через два дня в министерство.
- Для чего?
- Это один Бог знает, да и то не точно. А вообще я ничего хорошего не жду. Там на верху такие перетрубации идут. Только и слышно - бум да бум , головы у начальства летят.
- Ну и шо за беда? Даже если турнут. Пенсия у тебя будь здоров, а не хватит, пойдешь швейцаром работать. Они больше генералов зарабатывают.
-Типун тебе на язык.
-Да я не говорю, шо завтра, только предположительно.
- Нет уж лучше пулю в лоб.
- Луччи уж Люське довериться. Это то же самое, но приятнее.
- Сам знаю, только вот либидо.
- Она и либидо отыщет, не сомневайся. Люське в двух словах объяснил, шо за либеду надо искать. Она тока заржала от такого поручения и немедленно помчалась выполнять.
Через день Аркадий улетел в Москву и забрал с собой Люську. Причем мне ни слова не сказал. А Люська сообщила, шо её посылают в командировку.
-Кто тебя дуру посылает? - спросил я. Она мне с загадочной улыбочкой
– Кому надо, тот и посылает. Потом расскажу, когда можно будет. Пока это секрет.
Заскочила на работу только за халатом и за любимой игрушкой – зеркалом. Я, сказать честно, сразу не понял, шо она в Москву наладилась. Это Елена мне глаза открыла.
-Ты знаешь - сказала она - а я не ревную. У Люси научилась, или перегорело всё. Говорю ей
- Я, мол, тоже не ревную, но могла бы по-человечески объяснить друзьям. Вот возьму, чо чего, и уволю за прогул, не посмотрю, шо закадычная подруга.
Ленка мне
– Да будет тебе кипятиться. Люся к тебе с большой любовью относится.
- Ну, хрен с ней, пусть тогда работает. А пока и без неё обойдемся.
Лена улыбнулась мне и говорит
- Обойдемся. Запросто. Я на привоз поехала. Ты к часу приходи, пообедаем вместе, по - семейному. На том и порешили. Я, помню, иду в кабинет и думаю, шо Ленка своя в доску девка, надо бы спросить у неё не во вспомогательной ли она школе училась. И в это время калитка отворяется, заходят те два бандюгана, шо Акулину когда-то привозили. Они отворяют ворота, не обращая на меня внимания, через которые въезжает несколько машин, из которых высыпала целая толпа. Бандюги подходят ко мне и говорят
- Шеф скоро приедет. Ну как ты тут?
- Да всё нормально. А шо случилось - то?
- Попозже объясним, а пока не приставай. Я говорю
- Ну, хоть в общих чертах, намекните надолго прибыли? Они мне
- Да иди ты в баню с расспросами. Мы сами ничего не знаем.
Я пошел в кабинет. Думаю
- Это точно с виски растрата как-то вскрылась, чертова чиновница. Шо теперь делать? Ну стёр отпечатки пальцев на дверке бара, стал ждать, шо дальше будет. Часа через два смотрю - шеф приехал. Через минуту ещё одна машина, из которой вылезает Акулина. Правда её сразу и не узнать – одета в драные джинсы, рубашка, правда, ничего, тока выцветшая местами, но хоть не драная и то ладно. Шеф с двумя амбалами сразу направляются в баню. Акулина плетётся за ними. Я до этого Желнина не видел, но сразу понял, что это он. Потому, шо как он тока приблизился, запахло со страшной силой свободно конвертируемой валютой. Такие везде себя дома чувствуют, даже на даче. Вот и тут он вошел, поздоровался за руку со мной и уселся напротив за стол, покосился молча на кресло и говорит
- Ты мне, доктор, один раз уже своим гипнозом помог, теперь прошу о помощи снова. - Потом он оборачивается к амбалам и делает им знак оставить нас вдвоем. - Вопрос собственно в том, что я подозреваю жену в измене. Вот с этим я к тебе и обращаюсь. Сказать честно на жену мне наплевать. Я её обратно в Вологду отправлю. Мне важно выяснить кто этот счастливчик. Одно точно - это человек из моего ближайшего окружения. Поэтому мне надо это знать точно. Такой человек для меня очень опасен. Дело срочное и оплата будет аккордная. Вот собственно и всё. - Потом он выглянул за дверь и позвал - Анна, иди сюда.
А сам вышел. В сопровождении амбалов вошла Акулина. Я поднялся ей навстречу и спросил
- А почему Анна?
Один из амбалов пояснил
- Её теперь так зовут. Если что понадобится, нас найдешь. И оставили нас одних.
- Как дела, Анна?
- Как сажа бела.
- Да я вижу, чем же это ты так провинилась, шо тебя в рваньё - то одели? Она растеряно посмотрела на свои джинсы и рассмеялась
-Да это же мода такая.
- Не может быть.
- Правда.
- Народ окончательно съехал с ума.
-Ну почему же, это очень сексуально и удобно. Во всяком случае не жарко.
Она встала, демонстрируя дыры на брюках, потом подошла к креслу и сказала
- Старое знакомое. Я когда ты меня на него прошлый раз усадил, подумала - лечение будет другим. Сказать честно даже испугалась.
- А сейчас не боишься?
- Ну, так, самую малость. Ты ведь не будешь мне вредить?
- Ты в курсе, зачем тебя муженек - то сюда привёз?
- Само собой.
- Ну, так рассказывай.
- А рассказывать нечего. Нет у меня никого.
- Кто он такой я и без твоего рассказа знаю. Ты расскажи, как это у тебя вышло, шо мужику рога-то навесила? Прошлый раз ты вроде говорила – пахнет от него хорошо.
- Нет у меня никого - тихо, не поднимая глаз, повторила она.
- Ладно, нет, так нет. Ты есть -то хочешь?
- Хочу.
- Меня соседка пригласила на обед, пойдешь со мной?
- А почему бы и нет.
- Тогда пойду мужа твоего предупрежу.
- Стучать идешь?- спрашивает она
- Шо,шо ты такое говоришь? Я ищу выход в создавшейся, очень поганой ситуации, а ты меня тулишь к ссучиным шибеникам? Ведь я тебя мог продать ещё до нашего с тобой разговора, когда увидел, как твой амбал психует.
Она покраснела и говорит
- Это у нас случайно вышло.
- Это всегда выходит случайно.
- Значит не продашь?
- Не в моих правилах.
Вышли мы с ней. К нам несется амбал, который на рожу чуть пострашней, челюсть у него от волнения так и ходит ходуном
- Вы куда ?- орет
- Как куда? Сам-то подумай.
- К шефу? - Уже хрипит он
Анна ему тихонько
- Мол, всё нормально. Возьми себя в руки. Но куда там, здоровый мужик, а его прямо на глазах начинает корёжить.
- Ладно, пойдем - говорит неохотно - я провожу. Тока думай вначале, а потом лепи, шеф мужик серьёзный. - И добавил, выпучив глаза - Обоих кончит.
- Ага, поучи меня, шо делать.
Заходим мы, Желнин, как и положено, сидит, газету читает и курит сигару
- Что – спрашивает - уже? Я говорю
- Не, так быстро в этот раз не получится. Надо человека к себе расположить.
- Ну а кто тебе не дает, располагай. Я говорю
- Соседка меня на обед пригласила, и я хочу Анну с собой взять.
Он мне
– Анне там делать нечего. Соседку сюда веди. У нас тоже обед готов.
Ну, что ж, тут не поспоришь. Спрашиваю
-А если откажется?
-Тогда обедай с соседкой, а после обеда придёшь. Помни время - деньги.
Ленка, конечно, идти в гости наотрез отказалась.
- Я – говорит - этих людей не знаю и не пойду никуда. Во первых –стесняюсь, во вторых - у меня уже и стол накрыт.
И правда, она на веранде стол накрыла, и из окна чудненько видно, шо творится у меня на участке. А там тоже стол накрыт. Смотрю - Желнин выходит в халате, который я так хорошо уже обжил и садится на главное место. Анна появилась с небольшим опозданием в своих лохмотьях и садится напротив. Эх, моя бы воля, я ей так ходить ни за что бы ни позволил. Вся красота только зря пропадает. Тут Ленка наливает борщть, посыпает его укропчиком и мне уже становится не интересно кто там за окном как сидит.
-Надолго они ?- Спрашивает Ленка.
-Да нет, на день два, не больше - отвечаю и вижу, как у Желнина на голове, словно ветром подняло волосы, а Анна, словно за пирожком, бросилась прямо на стол и слышу хлопки. Амбалы из-за стола вскочили и давай палить в нашу сторону. Мы с Ленкой разом на пол бухнулись и лежим, испуганно друг на друга смотрим. Стрельба все ближе, потом кто-то заорал
- Ах ты, халера ясна, - потом звук такой, будто здоровый арбуз треснул, и тишина, но только несколько секунд. После этого шаги, словно хромой идёт, всё ближе и ближе. Я у Ленки только успел поинтересоваться, где у них в доме сортир находится, но она мне ничего не успела ответить, на веранду заходит, хромая, один из наших амбалов и садится прямо на пол, причем лицо у него бледнее смерти и говорит
-Сука старая мне в ногу пальнула. Я в порядке, ты иди, док, там шефа с Анной похоже ранили.
Я выскакиваю и вижу в кустах сидит мордоворот из налоговой, весь в крови, рядом с ним старуха с разбитой всмятку башкой и ещё один парень с дырой во лбу, в руке держит винтовку с оптическим прицелом. Чуть пониже второй наш амбал валяется без признаков жизни. Я бегу сразу к себе в кабинет потому, шо, не смотря на плохую память, знаю - на стенке аптечка с бинтами. Люська, как чуяла, тогда её купила, а я дурак её ещё ругал. Надо же, как быстро пригодилась. Хватаю всё, шо в той аптечке есть, и бегу к столу, а там Желнин с громадной дырой на затылке и Анна на столе с окровавленным темечком. Я подбегаю к ней, начинаю вытирать кровь, которой пропитались её волосы на голове, и чувствую, шо мне вот-вот станет плохо. Но вокруг никого, вся обслуга, видать, попряталась кто куда. Несмотря на дурноту, я смотрю - куда же пуля ей вошла, но это не так-то просто понять
- Ладно, хоть кровь не бежит – думаю - хотя на шиша ей кровь, если она умерла.
Тут подбегает Ленка и говорит
- Я милицию вызвала, скорую тоже, только зачем она скорая–то. Кругом одни трупы. Какой ужас.
Я её спрашиваю
- Как там амбал?- Она говорит
- Тоже умер.
И тут Анна поднимает со стола голову, потом встаёт и спрашивает
- Кто меня по башке ударил?
Я обрадовался, говорю
- Садись и не дрыгайся, у тебя, похоже, пуля в черепушке застряла. Она сразу давай голову ощупывать. Мы с Ленкой кинулись, её руку от раны убрали, начали голову бинтовать. Она орёт
- Не надо ничего, всё нормально.
А тут как раз милиция подъехала, потом скорая. Врач наши бинты тут же содрал, посмотрел и говорит
- Это царапина, повреждение легкое, но в больницу ехать надо. Акулина говорит
- Не поеду никуда, я себя хорошо чувствую. Врач ей
- А мне плевать – дело хозяйское. Не хочешь, не надо. Она тут же
- Ладно, поеду. Он ей
- То-то же.
-Что то-то же? Не поеду тогда. Он её спрашивает
– Ты случаем не вологодская? Она ничего не ответила потому, шо мужа убитого увидела, но вместо того, шобы заплакать, только головой покачала и ушла в дом. Следователи часа три всё фотографировали, всех опрашивали. Когда у меня спросили, как и что, я рассказал только то, шо видел, про налоговиков промолчал. Да и не налоговики они были. Старуха, оказывается, известнейшая воровка-форточница.
- Редчайший случай - размышлял оперативник, осматривая её труп.- Переквалифицировалась воровка в налетчицу и в такие преклонные годы. Скажи, так никто не поверит.
Ленка на трупы нагляделась и уехала в городскую квартиру. Я весь вечер с резиновым шлангом проходил, смывал кровь. Перед ужином Акулина попросила голову ей помочь скупать. Я хотел пластырем ранку заклеить, но она не дала. У вологодских видно башка такая, шо даже пули от неё отскакивают.
- Не боись, доктор, на мне всё, как на собаке заживёт - заверила она - у тебя снотворное-то найдется? Я говорю
- Вон полный бар.
-Ну, вот за ужином надо будет принять. Я говорю
- Хорошо ты, Аня, держишься. Сразу и мужа, и любовника потерять, не всякая такое выдержит. Она на меня внимательно посмотрела и говорит.
- Муж мой –этот мудак, привёз меня сюда, чтобы утопить, как паршивого котёнка. У него уже новая кандидатка в жены была. Девственница. Он нас таких коллекционировал. А любовник? Ты бы знал, как я его только терпела. Нужен был. Без его помощи давно бы меня уже на свете не было. Я из-за этих двух мужиков и секс возненавидела. Имей это, кстати, в виду и не посматривай на меня такими глазами, а то врагами станем. Если хочешь знать, со дня свадьбы, я себя впервые свободной почувствовала и почти счастливой. Всё, больше даже вспоминать не хочу ничего, пошли ужинать. А то от этих воспоминаний кусок в горло не полезет. В столовой она подходит к зеркалу над камином и поворачивает его. С другой стороны из стены выдвигается бар. Сколько раз я мимо этого зеркала проходил и не догадывался его потрогать. Анна спрашивает
- Ты пить-то что будешь? Я говорю
- Непьющий.
- Лечился что ли?
- Да нет, просто непьющий.
- Вот это да. Первый раз такое вижу.
- Хочешь сказать, Желнин зашибал?
- За стол без рюмочки не садился. А бывало, в сиську нажрётся и меня заставлял. Только с ним пить не интересно было. Чем больше пил, тем противнее становился. Ладно, давай ликерчика выпьем. Я его обожаю. Или тебе покрепче чего?
- Я ж говорю, шо не пью.
- Нет, док, так нельзя. За упокой нужно выпить.
- Ну, тогда давай сладенького.
Выпили мы с ней, закусили, она снова наливает.
Я говорю, шо больше не буду. Но она же недаром вологодская.
Пристала, как банный лист к заднице
- Ничего, одну рюмочку ещё выпьешь.
Я говорю
- И не проси, не буду. Она мне
-Что ты за мужик после этого? - Потом на секунду задумалась и говорит - А спорим, будешь?
Я ей в ответ фигу показал, а перед этим на неё ещё плюнул, шоб обиднее было.
-Ты мне что показываешь? - Заорала она. - Бздишь спорить?
Я говорю
- Ни грамма не бздю, а на шо спорим?
Она огляделась вокруг, потом говорит
– А хоть бы на эту дачу.
- Пожалуйста! Тока у меня под расчёт ничего нет.
Она говорит
-А кресло?
-Вот тебе и раз, а на кой оно тебе?
- Ты что дурак?
- А шо это ты так меня обзываешь? Мне, кстати, даже олигофрению в лёгкой степени диагноза не выставляли. Тока нарушение памяти.
Она говорит
- Ладно, не обижайся, другой раз фиги не будешь под нос совать. Так спорим?
- Ну давай, чёрт с тобой.
- Не чёрт с тобой, а бумагу составим, честь по чести. Пока тверёзые.
- Бумагу? Да пожалуйста.
Она говорит
- Погоди минутку я сейчас приду. И побежала в комнату, где Желнин остановился.
Я, пока она вернулась, вот о чём подумал. Шо вологодским наливать вааще нельзя. Пять грамм хапнут и обязательно с кем нибудь спорить начнут, или подерутся. Тут Анна возвращается, глаза горят, халатик вокруг ножек колышется. А в руках у неё портфель. Она из него достает листочек и говорит.
- Это купчая с подписью Желнина, заверенная печатью. Мы сейчас впишем твои данные и число поставим. Тут таких листочков полно. И тут же начинает писать. Потом дает мне почитать, а там в каждом слове по пять ошибок. А почерк как у первоклассницы.
Я говорю
– Ты, Анна, как я посмотрю, не сильно грамотная, а?
Она покраснела
- Это я просто випимши. Я говорю
-Документы так не заполняются, давай зови кого-нибудь, у кого почерк поприличней.
Она убежала и тащит бабищу уборщицу из обслуги. Та села и отличным почерком написала всё как надо. Я у неё спрашиваю
- Где писать так насобачилась?
-Так я учительницей двадцать лет – говорит - проработала.
Я Анне говорю
- Возьми этот факт на заметку. В наше чижолое время кадры решают всё и даже больше.
-Без тебя знаю - отвечает и наливает мне какого-то зелёного шмурдяка. – Ну, будешь пить? Я говорю
- Дай-ко мне вначале дарственную.
- Зачем это?
- А шо б ещё раз проверить, шо там всё как положено.Она мне её подает. Я сворачиваю в четыре раза и прячу в грудной карман пинжака, потом беру стакан с этой бормотухой и выпиваю его.
Анна говорит
- Что это ты?
- Да ничего, дальше наливай. Она тут давай ржать
-Ты, выходит, меня надул. Я говорю
- Ошибаешься, тока спор проиграл. Она говорит.
- Значит вот это всё уже не моё?
- Выходит так.
- Но кресло- то зато моё?
Я вижу она плохо соображает и говорю
- Анна, а ты какую школу закончила?
-Нашу деревенскую восьмилетку.
-А к врачу тебя перед школой не водили?
- А у нас только фельдшер, она же и директор школы.
-Тода всё ясно.
-Что тебе ясно? Я говорю
- Пойдём, я тебе кресло покажу.
-А что спешить-то? Успею полюбоваться. Оно ж теперь моё. Может споем? Знаешь песню -Эй баргузин пошевеливай вал…
- Ага ещё - шумел камыш, деревья гнулись…Не, я не в голосе, разве шо станцевать вальс, или танго. Она орёт
- Заметано, потанцуем!
Включили музыку, стали танцевать. Она видит - у меня не очень получается и говорит
– Это ламбада. Смотри как надо - и давай бедрами вихлять. Я даже остановился, так у неё здорово получалось.
Она заметила, шо мне понравилось говорит
- Погоди, я сейчас переоденусь для этого танца. Через минуту выходит в красной юбочке и давай отплясывать.
- Это юбка – говорит - у меня специально для ламбады. Видишь, когда я кверху бедро дёргаю, краешек трусиков становится видно, но только на одну секундочку. Для самбы и для румбы у меня другое есть и для танго, и для вальса. На каждый танец своё платье. Я тебе их все покажу. Танец заканчивается мы с ней по рюмочке выпиваем, потом она убегает переодеваться. Я даже вызвался ей помочь, шобы было быстрее, или какой крючочек на спине надо будет застегнуть. Она говорит
- Даже и не думай, я же тебя предупредила. Так приятно у нас эти поминки и протекали. Потом, когда время спать пришло, я её спрашиваю
- Где, мол, спать ляжем? Она мне
- Я повторяю последний раз. Ты дурацкие мысли про секс
из головы выбрось. Мне проще утопиться, чем даже помыслить об этом. Я ей
- Ну ты даешь! У меня об этом ни одной мысли в голове не было. Мне завтра с утра работать. Так шо я пойду в кресле лягу. Я всегда, если чижолый день предстоит, в нём сплю.
-Так там же диван есть, зачем в кресле –то?
-В кресле луччи.
- Нет - говорит - кресло теперь моё, так что давай как-нибудь уж там, на диване. Я говорю
- Ладно, не боись, устроюсь. Ну, спокойной ночи, я пошёл.
- Погоди, я одежду возьму, мне после танцев тоже в душевую надо. Я говорю
- А шо ждать-то? Придешь сама, не в Москву, небось, собралась.
- Тебе пять минут трудно подождать?
-Трудно, говорю же тебе, завтра чижолый день. Иду и по дороге думаю
- Надо же, как из неё вологодская дурь-то прёт. С чего взяла, шо я ей кресло проиграл.
В кабинете достал простынку, стелю постель, слышу, вошла. Я, не оборачиваясь, говорю
- Проходи, не стесняйся, я даже не смотрю.
Она недовольно буркнула
-Я и не стесняюсь. И шмыгнула в душ. А когда оттуда вышла, я уже лежал к ней спиной и делал вид, шо сплю.
-Эй! - Шепотом окликнула она. - Мне в доме одной страшно, я тут, в кресле своём лягу. Я помалкиваю. Она свет выключила, забралась на кресло. Я никаких признаков жизни не выказываю, продолжаю тихонько лежать. Минуты через три говорит в полголоса
-А тут не жарко.
Через секунду громче
–Эй, док, тут не жарко. Я делаю вид, шо тока проснулся.
- Кто тут?
-Да я это. Холодно в кресле.
Я говорю
- Щас я тебя одеялом накрою. Подхожу, ощупываю в темноте и говорю
- Как ты лежишь-то неудобно.
- А как надо? Я забираюсь на площадочку и начинаю показывать.
Спрашиваю
- Ну как, теперь луччи?
Она отвечает
– У-у-у здорово, просто дух захватывает! Продолжай.

Через день понаехало москвичей - полон дом. Все за Анной, как за английской королевой ходят. Народ противный, в основном вымогатели и попрошайки. Доверять ни одному нельзя.. Я так ей и сказал. Она говорит
– это ты виноват, что я не выспалась и теперь могу ошибку какую- нибудь сделать. От меня подписи требуют на документы.
Я говорю
– Подождут день-два, ни хрена с ними не случится. Отшивай их, скажи - без предварительной консультации, подписывать ничего не буду. Документы-то от мужа какие-нибудь остались?
- Нет – говорит - только ноутбук и записная книжка, портфель с пустыми бланками, больше ничего
- Ладно, делай пока, как я тебе сказал. А там дальше посмотрим. На следующий день приехал Аркадий с Люськой. Он получил повышение и через пару дней собирался уезжать. На вопрос о том, как Люська себя показала в столице, ответил так
- Есть такой небольшой зверёк с дорогим мехом, называется песец. Так вот Люська вполне соответствует названию этого зверька. Её близко нельзя подпускать к высшему командному составу. Первым делом выбила своему Коле внеочередное звание потому, что теперь всё начальство - её кореша, А их жёны - подружки. Ты иди у неё спроси, что она дальше собирается делать. Иди, иди она тебе расскажет.
Люська сияла. В Москве какой-то известный дизайнер сделал ей прическу и выглядела она конечно здорово.
- Увольняюсь из мед сестёр - сообщила она - Колька теперь кап-один и отправляется в Североморск. Через два года дадут адмирала, обещали.
-Ты же там замёрзнешь на фиг.
- Не замерзну. Во первых, он мне теперь должен шубу купить какую я захочу, во вторых, я переезжаю не в Североморск, а в Москву, понял?
- За Аркадием чо ли? Тю за Аркадием! Можешь передать ему по мордам со спокойной совестью, потому шо он ревнючий. Не люблю таких. Сейчас у меня там знакомства куда повыше есть. Словом всё отлично, а как у тебя тут? Я ей вкратце рассказал про приезд хозяев дачи, стрельбу и о том, в каком затруднительном положении оказалась Анна. Закончил я тем, что срочно нужен умный , а главное честный человек.
-Так за чем дело-то встало? Луччи Глеба Ивановича ты во всей Одессе не найдешь.
-Он же старый!
- Сплюнь на стенку - старый! Полста лет, с небольшим, это не старый. Можешь мне поверить - сказала Люська, подмигивая - Да-лё-ко не старый. Я в Москве на генералитете убедилась. Я пошел к Анне и попросил, шо бы её шофер свозил меня кой-куда. Глеб Иванович жил бобылём по прежнему адресу в хрущевке. Я попросил его проконсультировать одного банкира.
- Я же экономист - сказал Глеб Иванович - банковское дело самостоятельная серьёзная дисциплина – но, в конце концов, заинтересовался и я привез его к себе на дачу. Анна выдала ему ноутбук и он принялся за изучение материалов. А мы с Анной пошли париться в сауну. Через три часа свежие и румяные мы заглянули к нему, но он находился в штопоре. Я-то отлично знал, шо это такое. Уроки по арифметике частенько кончались таким состоянием. Происходило это так. Глеб Иванович вдруг начинал писать на доске какие-то формулы и, совершенно не обращая на нас внимания, исписывал ими всю доску. В это время ученики стояли буквально на головах. Только звонок мог вернуть его в реальность. Тогда он говорил что-нибудь вроде
- Это всё надо перепроверить, или можно ещё проще, но это завтра и, перепачканный мелом, стремительно исчезал в своём кабинете. Вот в таком штопоре он и находился сейчас. Я посоветовал Анне не трогать его, всё равно толку не будет, а заниматься своими делами. Но поздно вечером мы сообразили, шо надо его как-то покормить. Без воды и еды он долго не протянет. Принесли графин с водой и тарелку с бутербродами. Утром убедились, шо все съедено и выпито. На другой день к вечеру Глеб Иванович вышел к нам и сообщил.
- Всё элементарно и даже находится на очень примитивном уровне, и никуда не годится, надо все переделывать.
- Вот и возьмитесь за это дело - предложил я, попыхивая желнинской сигарой.
- Надо срочно ехать в Москву, там наводить порядок, пока всё не растащили. И непременно уволить вот этих людей - и он бросил на стол перед Анной бумажку, на которой были написаны имена
- За что их - спросила робко Анна. Глеб Иванович усмехнулся
-Причина одна –отсутствие профессиональной подготовки. Даже воруют неумело.
- Это как же?
- Да очень просто. Увидел, схватил и убежал. Примитив. Только увольнения поручите другому человеку. Я этого делать не могу и не умею. Анна внимательно посмотрела на меня
- Пойдешь?
- Это же сплошная писанина, хоть работа, спорить не буду, цекавая .
- Писать будут другие. Твоё дело будет отдавать приказы. Вон уборщицу, бывшую училку, возьмёшь заместителем.
-Точно. И Люське место найдется.
- На счёт Люськи - вот это видел?- и Анна показала мне фигу, предварительно плюнув на неё. Я не стал фицкать. Сделал вид, шо полностью согласный.
Моя новая должность в банке называлась Гештальт директор. Работа -не бей лежачего. Директор банка отдавал приказы, а я доводил их до сотрудников. То шо именно Глеб Иванович является первым лицом практически никто не знал, даже Люська, которая работала у меня референтом. Все считали, шо он голый ноль в пустом месте. Это придумал Лёха Фомин, который теперь стал начальником службы безопасности. Как он попал на эту должность убей меня не помню. Зато дзыбало никто из сотрудников не открывает, а когда отстреливали руководителей банков, Глеб Иванович со скромненьким портфельчиком швындял по улицам без охраны. Память у меня по - прежнему отвратительная, да она и не нужна мне особенно. Помню, шо Люська стала референтом, когда понадобились связи в министерстве обороны, где она чувствовала себя как дома. Тут и Анна промолчала в тряпочку, тем более, шо в банке вообще не бывает. Она человек очень занятой потому, шо два раза в неделю - шопинг, два - шейпинг, через день - массаж, суббота - клубный день, в воскресенье обязательно - церковь, в понедельник - ювелир, вторник - занятия в кружке самодеятельных дизайнеров, в среду – аутотренинг, которым она занимается в знаменитом кресле, которому со временем ни черта не делается и не удивительно – штучная работа, уникальная в своём роде.
Конец.

Другие произведения автора:

Quo vadis? Orа pro nobis

Барселона

Лицедей