Будни шахматистов - 3. Сеанс.

 CЕАНС

Рассказ основан на реальных событиях. Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.


Был у нас закадычный друг Аркадий, или просто Аркаша.

Аркаша вертикаль власти укреплять не собирался. А собирался выучиться на математика и мирно отвалить на историческую родину, в государство Израиль.

Пока перспектива отъезда оставалась смутной, Аркаша носил зеленые джинсы, играл в шахматы в клубе „Строитель” и приводил в ужас участкового, делая по утрам в обнаженном виде зарядку в палисаднике родного дома, с видом на трамвайные пути.

Народ в проезжавших мимо трамваях шалел и впадал в истерику. И правильно, это же эксгибиционизм чистого разлива, как не посмотри.

В тот же шахматный клуб ходила соседская девочка Таня.

Она была обычным подростком, имела светящуюся кожу цвета сгущеного молока с созвездиями веснушек и пятнышками родинок, рыжеватую копну волос, которая вполне успешно могла заменить ей отсутствие одежды, случись такой казус, синие глаза и кошачью походку, при виде которой у мужчин начиналась тахикардия и бесконтрольное слюноотделение.

Все в нашей компании были в нее безнадежно и тайно влюблены. Безнадежно, потому что с ее отцом с этими штучками было строго до смертоубийства, а тайно, потому что надо быть круглым идиотом, чтобы признаться кентам, что ты безнадежно влюблен. С таким же результатом можно было признаваться, что ты влюблен в Ирину Салтыкову или в Шэрон Стоун. На чужой каравай рот не разевай.

А Тане нравилось играть с Аркадием. Когда она его обыгрывала, то веселилась от души и приговаривала: «Глянь, Аркаша, всюду наши!»

А мы с Михаилом Самуэлевичем любили в том же клубе играть блиц под пивко на небольшую ставку и наблюдать, как Аркадий пытается под столом ухватить Таню за коленку.

Рассказ наш и начинается нежным летним утром, когда мы с Михаилом Самуэлевичем сидели на веранде кафе-стекляшки у филологического факультета и дожидались Аркадия.

Было около одиннадцати утра, стекляшка только открылась, а Аркаша, как всегда, опаздывал.

Поэтому мы решили даром время не терять и попить сухого молдавского с мороженым, поскольку день впереди долгий и жаркий.

Наконец он появился.

— Сегодня в нашем городе дает сеанс одновременной игры на тридцати доскать новый чемпион мира ФИДЕ Александр Факов. – вместо приветствия сообщил он нам. – Афиши видели?

— И что, собираешься с ним играть?

—Нет, там большой блат нужен, вся городская верхушка, кто немножко фигуры умеет двигать, будет представлена. Вот Тане папа пробил место в сеансе.

— Так и пусть себе. Придем, поболеем за нее.

— Ну мне по любому к ним зайти надо. Я собираюсь в следующем году поступать на физмат, а Татьянин папа – математик. Вот я и занимаюсь с ним уже две недели. Сами знаете, с математикой, особенно с геометрией, у меня пока не очень.

- Когда начинается сеанс? – спросил Михаил Самуэлевич.

- Часа через полтора.

— Допиваем и по коням! – решил я.

Когда мы пришли к Татьяне, нас встретил ее отец, Анатолий Алексеевич.

— Это хорошо, что вас трое, — сказал он деловито, пристально нас разглядывая. — Сходите с Таней на сеанс, проводите ее. А потом, так и быть, будет тебе репетиторство, — кивнул он Аркадию. — И картошечка как раз поспеет, покормлю вас. Таня одевается, сейчас выйдет.

Через минуту Таня вышла и мы вросли в землю, прикусили языки, услышали, как в небе плывут облака и как тени от них скребут по черепицам окрестных крыш.

— Азохен вэй! Господи, за что?! — ошарашенно произнес Михаил Самуэлевич.

— Ох, Али-Баба, берегись такого взгляда, подумал ишак, но ничего не сказал, — процитировал я просмотренный недавно мультфильм.

Аркадий ничего не сказал, только свистнул и побледнел.

В поход Таня собралась в мини-юбке цвета янтаря и в шифоновой блузке на полтона светлее, с декольте и с открытой спиной. Через плечо ее была перекинута синяя клеенчатая сумка, кроенная в виде сердца, а на голове возлежал пурпурный велюровый берет с мохнатым птичьим пером. С таким же успехом она могла отправляться в путь в одних колготках.

Ах да, еще и туфельки!

Вы видели когда-нибудь стеклянные каблуки? Хорошо, не стеклянные, пластмассовые. Короче, они были прозрачные, эти каблуки. И при ходьбе издавали хрустальный перезвон.

— Вам нравится? Чего вы замолчали? — Таня прошлась между нами. — Это я купила в .... Впрочем, не важно. Купила и купила. Мне идет, нет?

Мы потерянно молчали. Солнечный удар или землетрясение глупо обсуждать.

До центра на Университетской мы доехали на трамвае. Трамвайный народ онемел от Татьяниного предъявления, и только когда мы выходили, в спину нам раздалось шипение.

— Скоро будут голой жопой кверху ходить. Куда милиция смотрит?!

— Милиция смотрит в корень, — повернулся на шипение Аркадий и похлопал рукой по ширинке.

Трамвайный народ в ответ взроптал и энергично заругался «сатанинским отродьем» и «бесстыжими похабниками».

Татьяна повернулась, сделала книксен и послала негодующей трамвайной публике воздушный поцелуй. Ноу комментс.

Сеанс должен был проходить на площади Победы.

Дойдя до сквера напротив второй школы, мы остановились перекурить. Площадь была уже совсем рядом, а до начала сеанса оставалось еще двадцать минут. На нас, а точнее на Таню, поглядывали с опаской.

На скамейке в сквере сидел человек средних лет и читал шахматный журнал.
Одет он был в хороший костюм и носил очки. Каждую партию он быстро разбирал тут же на карманных шахматах и громко восклицал: «Ритуал!»

Таня подошла к нему и спросила:

— Свежий номер? Кто играет?

— Да что там смотреть? Одни ритуальные сплавы! — пожал плечами человек.

— Случится же такое, невероятно! — поддакнул кот.

— И здесь одни жидовские морды! — вдруг ляпнул Михаил Самуэлевич.

— Миша! — Таня топнула хрустальной туфелькой и глаза ее увеличились от возмущения вдвое.

Поцапаться они не успели.

Человек в костюме внимательно осмотрел нашу компанию и, кашлянув, поучительно произнес: «Везде еврейцы, везде. У меня даже сосед такой. Что справа, что слева».

Мы с интересом помолчали и перемигнулись. Таня фыркнула и отошла.

— Нам пора, - прказал на часы кот.

— Что он играет? — обратилась она к нам. — Чемпион новоиспеченный? Не знаете?
— Да 1.е4, — сказал Аркадий, ускоряя шаг.

— На тридцати досках сеанс будет. Он устанет, шансы у тебя есть. — успокоил Михаил Самуэлевич.

— Ух ты! — оживилась Таня. — А мы как раз с сестрой открытый вариант разбирали недавно. Вперед, мальчики!

А куда деваться?! И мы побрели на площадь, где собирался давать сеанс одновременной игры на 30 досках чемпион мира ФИДЕ Александр Валерьевич Факов.

Когда мы пришли, толпа уже бурлила вокруг столиков, и нам пришлось изрядно поработать локтями и кулаками, чтобы пробиться самим и усадить Таню за один из столиков.

Игра началась. Чемпион мира, произнесший краткую приветственную речь, играл артистичнно и уверенно. Он легко жертвовал пешки и фигуры и одно за другим принимал поздравления поверженных соперников. На одной из досок он, видать, что-то сверхъестественное сотворил на доске, поскольку болельщики голосили тоже будь здоров, а несколько самых ретивых попытались чемпиона качать.

Но тренер чемпиона Геннадий Фикус отстранил их от своего ученика, и того смогли уговорить только осушить символический стакан портвейна за победу, что чемпион и сделал, по - гусарски оттопырив мизинец. Затем, осуществив на соседней доске каскад ошеломляющих жертв, чемпион победно подпрыгнул, выбросив вверх руки со сжатыми кулаками, и выкрикнул: «За Питер!»

Ряды соперников сеансера редели. Вокруг щелкали фотоаппаратами журналисты.

Партия с чемпионом мира складывалась для Татьяны неудачно, потеряв в дебюте пешку, она пыталась вызвать осложнения, но уверенная игра чемпиона мира заставила ее расстаться еще с двумя. Ее позиция ухудшалась с каждым ходом, Аркадий и Михаил Самуэлевич сокрушенно покачивали головами.

Осталось только несколько досок, и зрители столпились вокруг них. Некоторые даже залезли на деревья, чтобы лучше рассмотреть создавшиеся позиции.

И, раскалывая тишину на хрустальные дольки, — цок, цок, цок, — под столом стучали Танины каблучки.

Чемпион мира подошел вплотную к Таниному столику и облокатился на него. Он прокашлялся, обдав Татьяну запахами ликеро-водочного завода, толпа вдохнула, всем стало понятно, что чемпион сейчас сделает что-то такое, отчего он станет не просто победителем, а ... живым классиком, например. В своем роде. Чемпион мира взял своего белопольного слона и объявил шах черному королю.

— Красная шапка, я тебя съем! — произнес он смущенно и хихикнул.

Голос его, обессиленный победными криками, прозвучал почти визгливо.

Таня задумалась, сделала молниеносный выпад ферзем, закрываясь от шаха, махнула как флагом своей копной, отчего перо на берете закачалось, как палочка метронома, а сам берет шевельнулся пурпурной волной.

— и звонко —

— пожалуй, звонче, чем требовали обстоятельства —

— отчетливо —

— чего так стараться, и так все всё расслышали —

— задорно —

— пионерская линейка, что ли! —

— отчеканила —

— Пиздой подавишься! Алкаш позорный!

Тишина после этого над площадью потяжелела до состояния ртути. Нарушил ее чемпион, застонав и обреченно смахнув шахматы на асфальт.

И мы пошли своим путем. Таня — продолжая нарезать хрустальные дольки, а мы трое — пошатываясь от смеха.

В спину нам площадь раскололась воем, хохотом, свистом и дикими воплями.

Такое случается, родится герой-победитель, выдохнет победный гимн и тут же сдохнет.

Так петух голосит на рассвете, не подозревая о грядущем бульоне.


Дети выросли.

Аркадий закочил школу и уехал с семьей на ПМЖ в Израиль. Таня же впоследствии стала двукратной чемпионкой Европы и трехкратной – России.

Но это уже совсем другая история.

© кот афромеева

Другие произведения автора:

Из архивов спорткомитета империи. 1. Амфора

Честь шахматной короны. Часть 2.

Будни шахматистов - 8. Пальцы