Баллада об операции

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

Когда-то в студенческие годы студент Рижского кулинарного техникума Алексей Жириков, будучи в изрядном подпитии, ради смеха надел на половой член металлическую трубу, а снять не сумел. Сосед Жириковых по дому, друг семьи, руководитель бригады личных врачей секретаря ЦК КПЛ А.Я.Пельше Владимир Константинович Багирян сдавал в городской клинической больнице экзамен по аорто-коронарному шунтированию и помочь попавшему в переплет шалуну Алешеньке не мог. Пришлось металлическому проказнику идти с друзьями в травмпункт освобождать член от злополучной трубы.
      - Вика, а, Вика, я кто, Дарт Вейдер или робот-полицейский? - приставал к своей подруге Виктории Хмылевой будущий международный гроссмейстер, когда ему трубу привязывали к ноге, чтобы хоть как-то надеть на него штаны.
      Травматолог оказался бессилен, и часть трубы пришлось отрезать автогеном.
      - Ну, кто, джедай или робот? - на обратном пути опять не унимался Алеша.
      - Сволочь ты, - был ответ.

      С того дня Жириков полюбил медиков.

Тем временем в Москве делал карьеру молодой и перспективный хирург Володя Кроликов. Крупной вехой в медицинской карьере талантливого медика стало обрезание, которое он сделал своему руководителю дипломной работы Гамлету Пукайтису. За этот успех кандидат в хирурги был сразу удостоен степени доцента. Ему была присвоена ученая степень регионального магистра. Наконец, Кроликов был премирован картиной "Петр Первый удаляет гланды своему сыну". Раритетное полотно по мотивам рассказов А.А.Толстого было специально написано академиком Академии всех искусств, заслуженным художником России и других стран, доктором педнаук Г.Е.Фикусом. А сам Кроликов мечтал о славе старенького кардиолога Дебейки. Он тоже хотел шунтировать сердце представителям золотого генофонда страны, таким как дирижер-экспрессионист Ельцин или „бровеносец в потемках” Л.И.Брежнев.

По мнению самого Кроликова, сделать блестящую карьеру ему мешал только пятый пункт. Время от времени его посещали мысли об изменении своих личных данных примерно на „Вольдемар Раббит” и эмиграции за океан или к берегам Мертвого моря. Молодой специалист также часто думал об унизительной оплате труда медработников. Он даже от имени московского лечебно-показательного института написал письмо председателю Комитета Государственной Думы по бюджету Александру Жукову с предложением повысить медикам зарплату. Но, раскинув хрустальными мозгами, передумал отсылать бумагу адресату. Три листа текста талантливый хирург от волнения и для конспирации на всякий случай съел.

      - Завистливые просто эти медики. Бастовать, видишь ли, не могут. Клятва эта какая-то дурацкая, то ли гиппопотама, то ли домкрата. Подумаешь! Это все херня. Пусть медики становятся медфедерастами. Должны райздравы в рамках обязательного медицинского страхования заключать договоры со страховыми компаниями? Должны. А страховые компании благодарны за то, что выбрали именно их? Еще бы. По этой причине, могут они хотя бы оплатить медфедерастические турвояжи? Нет, никто и намекать на это не будет. Просто, если сами не предложат - тут же договор будет перезаключен с другой конторой. Там условия для райздравов неожиданно окажутся лучше. Ведь рыночная экономика! - справедливо рассуждал доцент.

Вот такие сумбурные мысли обуревали молодого хирурга Володю, дежурившего ночную смену в московской городской клинической больнице №13, и коротавшего время распитием медицинского спирта, заедая его диковинными африканскими плодами ярко-красного цвета с пупырышками, размером с небольшое яблоко, которыми одарила его студентка университета Дружбы Народов из Экваториальной Гвинеи за качественно проделанный аборт прямо на кухне университета, когда к нему поступил Алексей Жириков с приступом острого аппендицита.

-Порежем, нарежем, отрежем! – зашумел пьяным голосом Кроликов и нажал кнопку вызова ассистентов.

Явились двое: дежурный этой ночью по моргу, расположенному в подвальном этаже стокилограммовый санитар Андрей Сивохо, бывший спортсмен-штангист, и фельдшер Михаил Волопасов, благообразный мужчина лет пятидесяти с длинной козлиной бородкой, собутыльник Кроликова и его постоянный партнер во всех карточных играх, от покера до де-берца. 

-На что жалуетесь? – строго спросил поступившего Кроликов.
-Живот сильно болит! – простонал Жириков, извиваясь на кушетке, пока его живот осторожно, но умело щупал рукой Волопасов.
-Подозрение на аппендицит! –отозвался он.
-Все удалим! – чикнул в воздухе ножницами Кроликов. – Здесь хирурги сидят, а не эскимо на палочке!
-Вас спросить хотел, - Жириков с трудом раздевался, видно было что ему больно. - не может такого быть, что аппендикс может насмерть свалить?
-Да ну что вы, -успокоил его Волопасов. – у нас отличные специалисты.
-Давайте-ка разрежем, обследуем, отрежем, - Кроликов достал из кастрюли скальпель. - но только если быстрей. – добавил он, увидев гримасу боли на лице Жирикова.
-В самом деле, в самом деле, режь его побыстрей. – в такт поддакнули ассистенты, пристенивая Алексея к операционному столу.
-Наркоз на пациента не действует, - отметил Волопасов, поправляя лампы над столом.
-Скажите, - пробормотал Жириков, озираясь по сторонам. – у вас надежная аппаратура?
-И аппаратура и специалисты замечательные, -успокоил его Волопасов. –а сколько про нас песен написано; вот помните, например: „твою жизнь охраняют от бед люди в белых халатах”; вот еще: „срочно в жилу димедрол в рот беззубый валидол” или допустим, „дрогнет рука молодого хирурга”...
Алексей поднял голову и уставился на фельдшера.
-А, нет, эту не надо. – осекся тот и добавил: ну ты отключаться то будешь?

наше дело
вскрыть бы тело
там все видно
ясней.

Алексей открыл глаза. Его немного мутило. Он скосил глаза и уввидел Сивохо и фельдшера, режущихся в „двадцать одно”.

-О, очнулись, - вернул Алексея к жизни веселый голос Кроликова. – вот ваш гнилой аппендикс.
Он помахал перед лежавшим Алексеем пластмассовой банкой с лежавшим на дне кусочком еще недавно его, Алексея плоти.
-Как думаешь, что мы с ним будем делать? Думаешь, заспирутем или сожжем? Нет, мы в ответе за тех, кого приручили. Кис-кис. –позвал он ласково.
Взявшийся из ниоткуда упитанный серый кот с белыми лапами на лету схватил брошенный ему кусочек и с аппетитом стрескал.
- Тут ему особенно ловить нечего, - отозвался Сивохо. –Вот у нас в морге им больше достается. Особенно когда наш патологоанатом Егор Зайцев сшивает жертв автокастастроф – от них довольно много ошметков остается. Потом выносит все это во дворик в ведре – обломки костей собачкам, мясо и сухожилия кошечкам. Так, сколько у тебя? Девятнадцать?  А у меня двадцать! Так что пару пива на обед я себе уже заработал.
От услышанного Жириков вновь впал в беспамятство.
-Лежите, больной, все волнения позади. - умиротворенно произнес Кроликов, довольный проделанной работой. - Через пару дней пойдете домой и пожалуйста, дней десять не поднимайте тяжестей.

Выписка Алексея через два дня сопровождалась сабантуем с горячительными напитками и молоденькими медсестрами „лежалками” и была увенчана гонками на инвалидных колясках в эстафете. Буйное веселье закончилось плачевно: не вписавшийся в один из поворотов Егор Зайцев покатился по ступенькам вниз вместе с коляской, на пути зашибив восьмидесятилетнюю пациентку К., лежавшую с пневмонией и вышедшую, видимо на шум. В результате столкновения все болезни у старушки прошли раз и навсегда, а Егор сломал руку и несколько недель выполнял служебные обязанности одной рукой, но так и не покинув трудовую вахту.

Но это уже совсем другая история.

Другие произведения автора:

Секс, вино и шахматы

Приключения Полины во взрослых шахматах. Часть 2.

Честь шахматной короны. Часть 2.