...и немного разоблачений

 Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.


-Творческий вечер председателя Всемирного Совета Игроков Петра Григория. Пойдем?
Известный спортивный журналист и комментатор Дмитрий Уткин рассматривал афишу спортивного центра на Беговой, где анонсировалась встреча с председателем ВСИ.
-Отчего не сходить, я его немного знаю по совместной работе два года назад в рамках проекта проведения Европейских интеллектуальных игр, - соглашался с журналистом профессор, кандидат физико-математических наук Марк Турецкий. – да и время удобное.

В конференц-зал они прошли мимо будки с молчаливым охранником. Пройдя через несколько узких коридоров, они очутились в просторном зале, который выглядел как помещение для деловых встреч. Именно в таких проводят совещания и брифинги. Стульчики, напоминающие школьные, контрастировали с широкими студенческими скамьями. Турецкого и Уткина удивили совершенно голые стены и непривычное отсутствие окон. Правда, отделка помещения была на уровне: панели из натурального дерева, а на полу — настоящий паркет.

В зале кроме них сидело человек двадцать. Большинство — молодежь. Вообще все напоминало лекцию в университете. На общем фоне молодых студентов выделялись долговязый золотозубый субъект неопределенного возраста на третьем ряду слева и толстяк в кепке на последнем ряду, упиравшийся спиной в стену. Он беспрерывно щелкал семечки и сплевывал шелуху рядом на пол. Все активно общались и много жестикулировали. Время от времени кто-то повышал голос и начинал возбужденно что-то доказывать. Спорил народ активно, но без рукоприкладства. Вообще сложилось впечатление, что все успели перезнакомиться. Толстяк ни с кем не разговаривал и читал газету.

Примерно через минуту свет в зале слегка притушили, и народ начал успокаиваться. Интересный способ добиться внимания, подумал Уткин, как в кинотеатре. Когда зал окончательно утих, вошел мужчина в дорогом сером костюме, на вид лет сорока пяти. У него была короткая стрижка и темные, почти черные глаза. Из-за больших очков он казался старше своих лет. Спокойно пройдя через комнату, он подхватил пульт с переднего кресла и встал перед проектором. То, что за его действиями внимательно наблюдают, мужчину совершенно не смущало. Повернувшись к зрителям, он поздоровался. Акустика была просто великолепна, намеренно негромкий голос легко разнесся по всему залу:

— Добрый вечер. Меня зовут Григорий Петр. – представился он.
-Здорово! – неожиданно для всех воскликнул золотозубый.
Григорий Петр улыбнулся.

— Сегодня у нас будет в своем роде творческий вечер, где мы ознакомимся с некоторыми эпизодами из жизни наших уважаемых олимпийцев, а также достопочтимых представителей отечественной шахматной федерации. Как возможно некоторые из нас знают, в настоящее время в РШФ к руководству пришли люди, называющие себя „прорабами интеллекта” и „служителями метафизической истины”. Сегодня хотелось бы опустить кое-кого из них с небес на землю. Хотел бы заметить, что показанные материалы не будут реваншем за поражение моей команды на выборах руководства РШФ, а борьбой против наступления на разум, истину и свободу.

Григорий Петр пробежал пальцами по клавиатуре и перед присутствующими показали комнату, судя по всему гостиничный номер, с просторной кроватью, занимавшую большую часть его. Запись явно была непрофессиональной, картинка перемещалась рывками.

В кровати лежали две симпатичные девушки, в которых взявший уже немало интервью у шахматистов Уткин опознал игроков сборной Таню Косенкову и Наташу Соломину. Представшая перед его взором картина вогнала его в ступор.
Зрители в зале, кроме занятого чтением толстяка, оживились и широко раскрытыми глазами уставились в экран.

-Слушай, я тебе одну вещь скажу, ты не поверишь. –донесся мягкий голос Тани. – У меня с мужчинами ничего не выходит, вообще. Хотя я совершенно здорова, регулярно диспансерное обследование прохожу. А вот с мужчинами не получается. Представляешь, совсем ничего!
-Не расстраивайся, подруга. – Наталья закинула ногу на Татьяну. – Я недавно вышла замуж за Петра Баранова, ну ты знаешь его, в „Левада-центре” работает, известный полемист, так я тебе могу одолжить его на ночь-другую, помочь снять, так сказать, психологический барьер.

По залу пронесся гул.

-Ну это, так сказать, для затравки, - мягко улыбнулся Григорий Петр. – проблемы этих дам на данный момент нас совершенно не волнуют.

Камера переключилась и перед взором сидящих предстала новая картина.
Шла еженедельная передача „Чессобоз”. В студии сидел новый главный тренер женской сборной России по шахматам Александр Валерьевич Факов. Напротив него Анна Бурнашова, из числа молодых возмутительниц спокойствия в спортивной журналистике, сидела в кресле, закинув ногу на ногу и не мигая смотрела на Александра. Худющая, в обтягивающих джинсах и черной рубахе, на ногах ботинки с металлическими носами и шипами на задниках - особый шик. Дымчатые очки удачно дополняли ее стильный образ задиристой девчонки. Тряхнув пышными темными волосами, она выпалила:

-Взятки, девушки, наркотики: скажите сразу – есть на вас такое?
Не ожидая такого поворота, Александр Валерьевич не нашелся, что ответить.
- Я.., я никогда не задумывался над этим. А почему вы спрашиваете?
- Давайте сразу расставим точки над i. Вопросы здесь задаю я. - Последовала долгая пауза, после чего Александр Валерьевич пробормотал:
- Я не знаю, но думаю, что есть.

-Отметим это, друзья мои, – Григорий Петр навел мышку на новый файл. -Следующие эпизоды сняты на даче зампредседателя комитета по спорту Мосгордумы Дмитрия Рафаиловича Балаяна.

Взорам аудитории предстала богато обставленная гостиная, где на просторном покрытом пледом диване лежал на животе в одних плавках, широко раскинув руки, председатель комиссии РШФ по женским шахматам Евгений Курбанович Суворов. Рядом, у круглого столика на колесах, заставленном бутылками и закусками, разливала по бокалам вино чемпионка мира среди девушек Ольга Гантель.

-Ну иди сюда, Оль, чего ты там возишься, - нетерпеливо промычал Суворов.
Ольга, скинув купальный халат, склонилась над его телом и ласково влажными губами прикоснулась к его груди. Ольга начала нежно массировать мощное тело Евгения. Ее сильные пальцы быстро бегали по спине Суворова, сначала лишь едва прикасаясь, потом все больше и больше разгоняя кровь по сосудам. Она получала от этого странное удовольствие, словно он сам ласкал ее тело, нежно, сильно… Ольга закрыла от страсти глаза и, медленно покачиваясь, начала снимать плавки с Евгения Курбановича. Она делала это осторожно, чтобы максимально продлить себе удовольствие.

Ольга повернула Евгения на спину и заметила, что его член находится в полной боевой готовности. Она осторожно притронулась к нему пальчиками и быстро пробежалась по нему, как по флейте. Суворов чуть заметно вздрогнул. Девушка тяжело задышала, сейчас она была похожа на охотничью собаку, которая услышала звук рожка. Склонившись, она прижалась к самому кончику члена губами, потом ощупала его языком. Неожиданно рука Евгения вздрогнула и наткнулась на что то жаркое и влажное. Оно устремилось к его пальцам, как бы призывая к активным действиям, и Евгений последовал этому призыву. Влажные пухлые губки обхватили его пальцы, пытаясь глубже всосать их в себя, словно желая поглотить всю руку, а верхние губы, подстрекаемые языком, вбирали в себя окостеневшую плоть. Суворова охватила такая страсть, что он, совершенно не понимая, что с ним происходит, устремился к девушке навстречу, а его ладонь почти полностью вошла внутрь ее тела.

- Вот это мощно, вот это я понимаю, да! – воскликнул золотозубый, мокая пряник в кружку с кофе.
-Просьба соблюдать тишину, - вежливо но твердо осадил его Григорий Петр и включил для просмотра следующее видео.

...Как обычно, суетливо и шумно проходила регистрация участников чемпионата России по шахматам. Вклинившись ледоколом в толпу, с жаром осаждавшую стол регистрации, неоднократные чемпионы страны Петр Гиллер и Александр Жуков облокатились на стол, полностью перекрыв доступ лучам яркого летнего солнца и небрежно бросили сверху вниз:
-Гиллер Петр, международный гроссмейстер, рейтинг 2769.
-Жуков Александр, международный гроссмейстер, рейтинг 2779.

Бледный и худой гражданин в серой кепке и белых штанах сидел на деревянном высоком стуле у судейского столика как ученик за партой. Перед ним лежало множество табличек с фамилиями участников, а также распечатки каких-то списков. Этим неказистым индивидуумом и были остановлены Гиллер и Жуков.

— Ваши удостоверения? — он сонно оглядел пузатенького Гиллера и стриженного „под ноль”, с трехдневной щетиной на лице, Жукова.
— Приношу вам тысячу извинений, какие удостоверения? — спросил Гиллер, удивляясь.
— Вы — гроссмейстеры? — в свою очередь, спросил человек.
— Безусловно, — с достоинством ответил Жуков.
— Ваши удостоверения? — повторил человек.
— Дорогой мой... — снисходительно начал Гиллер.
— Я вам не дорогой, — перебил его гражданин.
— О, как это жалко, — разочарованно сказал Гиллер и продолжал: — Ну, что же, значит вы – дешевка, что по вам и видно. Так вот, чтобы убедиться в том, что, допустим, Каспаров — гроссмейстер, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых десять его партий, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с гроссмейстером. Да я полагаю, что у него и удостоверения-то никакого нету! Как ты думаешь? — обратился Петр к Александру.
— Пари держу, что нету, — ответил тот, доставая из кармана рубашки пачку и разминая папиросу в руках.
— Вы — не Каспаров, — сказал гражданин, сбиваемый с толку Жуковым.
— Ну, все мы его питомцы, — ответил тот.
—Каспаров сидит, — сказал человек, но как-то не очень уверенно.
— Протестую, — горячо воскликнул Гиллер. —Он выйдет через пятнадцать суток триумфатором!
— Ваши удостоверения, товарищи, — нервно выговорил человек.
— Помилуйте, это, в конце концов, смешно, — не сдавался Гиллер, — вовсе не удостоверением определяется гроссмейстер, а тем, как он играет! Почем вы знаете, какие замыслы роятся у меня в голове? Или в этой голове? — и он постучал пальцем по бритой, пахнущей одеколоном голове Жукова, украшенной родимым пятном у левого виска.

— Я представитель КДК РШФ Кравцов, - воскликнул человек. - заявка на участие в спортивных соревнованиях, подписанная руководителем органа исполнительной власти субъекта вашего федерального округа в области физической культуры и спорта, аккредитованной региональной спортивной федерацией и врачом врачебно-физкультурного диспансера, предоставляется в судейскую коллегию в одном экземпляре при официальной регистрации участников. Участник должен иметь при себе: копию паспорта гражданина России или свидетельство о рождении для лиц моложе 14 лет, а также зачетную классификационную книжку. Так что не мешайте, граждане, —он уже почти перешел на крик.
-Альтернатива-то есть какая-нибудь? – беспомощно обернулся Гиллер к Жукову.
Александр достал из заднего кармана джинсов кошелек из черной искусственной кожи и открыв молнию, достал несколько купюр. Пересчитав деньги, он протянул их Кравцову.
-Это что?
-Здесь три тысячи. За меня и за Петра.
-Это что, три тысячи рублей?
-Ну, обычно, гаишникам, например, я так и оплачиваю.
Человек начал сверяться со списками. -Так, Гиллер Петр Веньяминович? – спросил он, не поднимая глаз.
-Здесь. – ткнул себя в грудь Петр.
-Жуков Александр Федорович?
-Присутствует. – Александр положил деньги на стол.
-Давайте так: на, держите, и для себя сделайте урок и деньги не предлагайте! – Кравцов сложил купюры и резким движением протянул их назад Жукову, не глядя ему в глаза. – придется вас включить в состав участников. Распишитесь.
-А как быть? – пробормотал Гиллер. – У нас никаких книжек никогда не было, кроме студенческих.

-Довольно такое серьезное видео, я думаю, довольно серьезные доказательства. – Марк Турецкий записал что-то в своей записной книжке.

-Но кто, кто эти люди? Кто эти люди? - Золотозубый зритель вскочил со своего места, едва не опрокинув свой кофе. – Я не узнаю ни одного!

Тем временем камера вновь переключилась на дачу Юрия Балаяна, и высветила по-видимому, спальню, где на кровати сидели Александр Валерьевич Факов и чемпионка России среди женщин Влада Гунько.
Александр принес из ванной комнаты и поставил на стол два тонких стакана, и они выпили, как, наверное, пьют солдаты, — рижский бальзам, крепко держа бокалы в руках.
— За нас!
— Я стеснялся, — застенчиво сказал Александр, поставив пустой бокал на ночной столик. — вот я тебе позвонил, потом подумал, вот я позвоню, старый козел, такой девушке... Ну что же, я не безнадежен, если я еще немного нравлюсь девушкам.
— Бедненький мой! — протянула Влада.

Она вдруг обняла Александра и страстным поцелуем впилась ему в губы, решив, что такой «крутой мэн» был послан ей самим небом. А Факов сначала просто поддался ее напору, но потом и сам обнял девушку одной рукой за шею, а другой стал гладить пышную грудь, живот, скользнул еще ниже и ощутил чуть влажные от желания трусики.
Александр знал, что у него чувствительные, теплые и нежные руки. Женщины часто говорили ему об этом. Сейчас руки экс-чемпиона были особенно внимательны, заботливы и нежны. Нестерпимо горячие, они по-хозяйски хватали животик Влады, пропекали глубоко, до кости, фарфоровые Владины бедрышки. Девчонка вздрагивала от его прикосновений.
Язык Александра целовал и облизывал нежные уголки Влады, ее сходящиеся ножки, места вокруг ее щелки, но, горячий, он не спешил войти в саму щелку. Девчонка, он знал, сейчас, закрыв глаза, ждет прикосновения его языка к нежной, раздвоенной мякоти, ждет, подрагивая, как от озноба… Но язык экс-чемпиона все кружил и кружил вокруг, забирался даже в другое девчонкино отверстие, расположенное ниже, входил в него, преодолевая сопротивление, помимо воли Влады, стянутых мышц его.

Довольный приемом, оказанному его языку, Александр нежно положил девчонку на спину, и ввел в нее, истекшую всеми возможными соками и размягченную, свое орудие, пришедшее в полную боевую готовность. И Влада со стонами задвигалась под Александром, и они были одного возраста, ибо мужчина и женщина всегда одного возраста, когда они занимаются любовью. Экс-чемпион мира собирался выйти из девчонки не менее чем через полчаса, но…

Виной всему была плохо промытая бочка, из которой в далекой Ингушетии в бутылки с самопальной и потому дешевой «перцовкой» наливали воду. Стальной полуторасталитровый сосуд приобрели на химкомбинате и не поинтересовались, что в нем ранее хранили.

А напрасно.

Ибо в течение четырех лет в бочку сливали остатки самых разнообразных жидкостей – от ди-хлорэтана до белесой взвеси из прополаскиваемой толстостенной бутыли, в которой лаборанты держали токсичные реактивы. За эти годы содержимое бочки превратилось в сверхсложную гремучую смесь, сплошь состоящую из длинных молекулярных цепочек и бензольных колец.
Ответственный за разбодяжку спирта ингуш чистоплотностью и глубокими познаниями в неорганической химии не отличался и потому ничтоже сумняшеся сунул шланг в посудину, даже не заглянув внутрь. В результате оставшиеся на дне бочки два литра раствора благополучно смешались с водой из-под крана.

Приняв на грудь для храбрости перед общением с дамой грамм триста этой „перцовочки”, уважаемый экс-чемпион мира после нескольких фрикций потерял сознание и рухнул на партнершу, придавив ее всеми девяносто килограммами своего тела. Гунько, никак не ожидавшая такого финала, нелепо задрыгала в воздухе ногами.

В зале раздался смех.

-За чего не возьмутся, одна порнуха, на хрен, получается! – воскликнул толстяк и сплюнул.

В свою очередь, в соседней комнате Евгений Курбанович Суворов плотно работал с Ольгой Гантель. Его сильные мужские руки подхватили девушку за попку, спиной она уперлась в шкаф. Ее словно пронзило огненным смерчем, внутри все запылало.
— А а а! — вскрикнула она.
— Что, милая? — с удивлением прошептал Суворов, замерев на мгновение.
— Мне больно! — также шепотом ответила девушка со слезами на глазах.
— Отпустить?
— Нет! — решительно воскликнула Ольга и страстно впилась в многоопытные мужские губы.
Словно поддавшись ее призыву, Евгений еще энергичнее вошел в нее; теперь из груди девушки вырвался лишь тихий стон. И чем интенсивнее двигался мужчина, тем быстрее проходила боль и наступало невиданное блаженство, которое она никогда доселе не испытывала.

Аудитория шумела и бурлила как горная река.

-Вот-вот-вот, давай-давай, тулупь ее! Тулупь ее, давай, да! –толстяк отбросил газету и подавшись вперед, показал руками жест, именуемый в народе „забивание гвоздей”.

— Боже! Боже! Мамочка! Ой, мамочка! Еще! Еще! — иступленно вскрикивала девушка, все сильнее прижимаясь к широкой груди Евгения Курбановича, пока наконец не зашлась в истошном крике. Тело ее забилось в судорогах, а он, словно маятник, раскачивался взад вперед, пока не замер в оцепенении, прислушался к самому себе, конвульсивно изогнулся, зарычал по звериному и выпустил из себя любовный поток.

В изнеможении опустив девушку на пол, Евгений присел на диван.
— Ты во всех смыслах перспективная девочка, Оля! — воскликнул он. — Где ты так научилась?
— В РШУ! — сев рядом, с вызовом бросила Ольга, но тут же смутилась:
— А что, вам было плохо?
— Мне? — ласково улыбнулся победитель, — Глупая, мне просто удивительно! А тебе? — прошептал он, целуя ее в ушко.
— Господи, как хорошо то! — отозвалась Ольга.
— Ну вот и славно!
— А что мне за это будет? — вдруг спросила она.
— Ты о чем?
— Я о сборной! — Ольга капризно притопнула.
— Ах, вот оно что! — усмехнулся Суворов. —Теперь ты железно в основном составе!
— А что еще? — хитро улыбнулась девушка.
— Еще? — усмехнулся Евгений Курбанович. — Сборы за счет федерации, повышенная стипендия в РШУ, поездки на турниры...
— Ну а еще?
Суворов взял с верхней полки этажерки качественно сделанную трубку, достал из бокового кармана брошенной в углу комнаты сумки бумажный пакет с табаком, аккуратно, наработанными движениями опытного курильщика набил трубку и раскурив, пустил струю дыма в потолок.

— Так, — он что-то подсчитывал в уме. – есть у меня одна идея, но пока никаких гарантий. Попробую включить тебя в серию турниров Гран-при ФИДЕ среди женщин. Там всего шесть этапов, четыре я для тебя сделаю. Подадим заявку от России с твоей кандидатурой. Выкинем из списка эту дуру Костюк, что давно надо было сделать, тем более что она уже подала документы на получение австрийского гражданства, и включим вместо нее тебя. Там платят неплохие суммы участникам за результаты на каждом этапе плюс бонусы. Но учти: с полученных сумм будешь половину отдавать мне. Если все выгорит, конечно.

У Ольги восторженно заблистали глаза.
— Ты милый, дядя! — воскликнула она и подскочив к Евгению, шаловливо ухватила его за плоть, отчего мужчина поперхнулся дымом и едва не выронил трубку на диван, поцеловала Суворова в гладко выбритую щеку и вприпрыжку выскочила в ванную комнату, откуда через несколько мгновений донесся шум воды.

Суворов высыпал остатки табака в пепельницу и включил телевизор. Однако побыть одному в этот вечер ему было не суждено. Распахнулась дверь и Влада Гунько в красном махровом халате совершенно неожиданно появилась в гостиной. Влада взяла чистый бокал с этажерки, налила на дно бокала виски примерно на два пальца, затем долила практически до краев мартини и взяв пульт, устроилась в кресле перед телевизором, потягивая этот импровизированный коктейль через соломинку.

- Как там Александр Валерьевич? – Евгений никак не ожидал столь быстрого окончания романа своего коллеги и давнего приятеля.
— Ты знаешь, этот старый дядечка, —тихо панибратски сообщила ему Влада, уставившись в телевизор. —вырубился прямо во время секса; такого у меня еще не было …
Евгений фыркнул и протянул неуверенно:
— Переволновался…
— А когда он отключился прямо на мне и навалился всем телом, — смущенно заявила Влада, — Я подумала, что он окочурился… — она глотнула мартини. —Вот было бы хлопот...

В зале раздался шум.
- Это гнусный поклеп! Александр Валерьевич вот так держится! Еще сто лет продержится! – визжала неожиданно как оказавшаяся в зале корреспондент НТВ Марианна Островская.

Евгений недовольно махнул на Владу рукой. Он уже успел облачиться в длинные шорты и майку.
- Будешь? – Суворов кивнул головой в сторону стола.
- Буду! - На углу дорогого стола из орехового дерева была выложена не очень длинная дорожка белого порошка. Гунько зажала ноздрю и с громким хлюпаньем втянула в себя кокаин. Выпрямилась, потрясла головой, посмотрела на Евгения Курбановича: - Откуда?
- Твоя подруга, Оля Гантель привезла с юниорского чемпионата мира в Колумбии, - бросил Суворов. – победителей, как говорится, не досматривают, - перефразировал он известное изречение.
-Как это не досматривают?
Суворов потянулся к разложенной рядом клеенчатой шахматной доске и передвинул короля на клетку вперед.
-Вот в них, в родимых, и перевезла.
-Здорово! - хихикнула Гунько. –А еще есть?
-Хватит, хватит. – осадил ее Евгений. – если ноотропы колят вам официально, с разрешения министерства спорта и одобрения нашего антидопингового комитета для улучшения памяти и работы мозга, то это, так сказать, бонус для развития фантазии. Будете у меня по-талевски играть. – он долил остатки виски себе в бокал. – Но с моего разрешения и в меру.

-Последнее видео на сегодня, - Григорий Петр вставил в ноутбук новую флэшку.

...снова актовый зал Ростовского госуниверситета. Заканчивалась регистрация участников чемпионата России. В зале появился, запыхавшись, весьма упитанный, налысо побритый человек с пышными длинными усами. Украдкой, боком подойдя к столику регистрации, он промямлил:
Роман Барашкин, город Чита, гроссмейстер.
- Удостоверение! – отрезал делающий какие-то отметки в списках Кравцов.
- Нету. – пожал плечами Барашкин, достаавая из кармана брюк носовой платок и вытирая вспотевшее мясистое лицо.
- А что есть? – иронично заметил Кравцов, размеренно стуча пальцами по клавиатуре маленького ноутбука.
- Пятьсот рублей. – забайкалец сразу ухватил суть дела.
- Где?
- В кармане. –Барашкин короткими толстыми пальцами стал суетливо копошиться в заднем кармане джинсов.

- Пятьсот рублей? – оживился золотозубый зритель, допив кофе и завинчивая термос. – Охренели совсем!

-Стало быть пятьсот рублей? – переспросил на видео навязчивый страж.
-Ну да, нету больше, - замялся Барашкин. – вы понимаете, у нас депрессивный регион, зарплаты небольшие...
-Барашкин Роман Валентинович, стало быть?
-Да, именно так.
-А почему вас нет даже в расширенном списке участников, гражданин Барашкин?
- Я ведь не отобрался через чемпионат своего федерального округа, - читинец поминутно прикладывал платок к намокшему лбу. – Но вот приехал, думал если будет нечетное число участников, меня включат в турнир. – он протянул купюру дрожащей рукой.
-Так вы не отобрались в чемпионат ведущей шахматной державы по правилам, так теперь хотите раком влезть с помощью взятки? – рявкнул Кравцов. – вон отсюда, мерзавец, аферист проклятый! – и он запустил в забайкальца чернильницей.

Пузырек с чернилами, пролетев по залу, разбился об стену с шумом разорвавшейся гранаты. Вылившиеся чернила залили скрытую видимо в цветочном горшке видеокамеру, потому что вместо картинки зрителям внезапно предстал черный квадрат Малевича.
- Это какой-то позор, - пробормотал пораженный Уткин.
- За кадром остались звон разбитого стекла, грохот сломанных стульев, челюстей и ребер, - с улыбкой заметил Григорий Петр, выключая проектор и вытаскивая шнур от ноутбука из сети.

В зале раздались аплодисменты; вначале в виде одиночных хлопков, которые постепенно переросли в громкую, продолжительную овацию. Включился свет.

- Эти ребята, - Григорий Петр укладывал ноутбук и проектор в широкую синюю спортивную сумку, - придумают еще много всего для поднятия уровня своих шахматных доходов. Почему бы, скажем, не сдавать в аренду названия шахматных фигур? Например, короля за $150 млн в год можно было бы именовать "олегом дерипаской", а ферзя за $200 млн в год - "еленой батуриной". "Гроссмейстер пожертвовал батуриной и смело пошел дерипаской". Это какие же новые доходы сразу попрут!

Прошу присутствующим журналистам – Григорий Петр приветливо помахал Уткину, - отнестись к моим словам без обид, но я бы посоветовал вам обратить ваши фотообъективы на членов наблюдательного кагала РШФ и на наиболее активных ритуальных сплавщиков. Вот за кем надо внимательно наблюдать. Надо ли понимать, что эти ребятишки вообще ничего не боятся? Нет, боятся. ФБР США, ареста зарубежных активов и проблем с визами в евроатлантические страны. Из этого и надо исходить. И делать выводы.

Когда потрясенные увиденным Турецкий и Уткин собирались уходить, в дверях их настиг возбужденный золотозубый франт, тот самый разгоряченный слушатель, оказавшийся известным столичным тусовщиком, культуртрегером и стилягой Пьером Собаккиным:
-Так вы поняли смысл увиденного? – чуть ли не в ухо кричал он пытавшемуся застегнуть молнию на летней куртке Турецкому.
-Что мы должны были понять? – поморщился Уткин: от нового знакомого изрядно пахло спиртным.
-Это же рекламная кампания! Как будто я не заметил, что они там все время этот вискарь рекламируют! – и с этими словами Собаккин вытащил из барсетки плоскую фляжку „Джэк Дэниелс”...

Другие произведения автора:

Баллада о спиритизме

На лекции

На недельку до второго... ч. 2