Вопреки правилам 2

  
        Заметки о стихосложении Б.Пастернака

    Тексты  Пастернака таят и другие загадки. Он, рафинированный интеллигент,  на протяжении всего творческого пути  частенько обращался к лексике, бытующей  в  отдельных местностях, к просторечиям и словам, созданным по модели просторечья. О просторечиях  есть обширная  литература. Из научных и словарных справок  следует, что  просторечная лексика – не что иное, как слова со сниженным, грубым и даже вульгарным оттенком. Они находятся за пределами литературной речи,  но бытуют в различных социальных группах общества.  Они выступают в роли социокультурного «маркера» для лиц,  не вполне овладевших литературным языком. Просторечия употребляются в фамильярной или шутливой речи, в словесных перепалках. Собственно просторечной называют лексику, используемую в устной обиходной речи, при этом не грубую, не обладающую особой экспрессией. В словарях можно найти такие примеры: вдосталь, вовнутрь, ихний, задаром, навряд, намедни, покамест, умаяться, навалом, ляпнуть, белиберда, артачиться, работяга, башковитый...  Различают и грубо-просторечную лексику: она имеет сниженную, грубую экспрессивную окраску (дылда, шушера, рожа, обормот, трепач, пузатый, лапоть, харя, морда, сволочь, околеть, стерва, хамло, слямзить). Сюда же относятся крайние вульгаризмы, т.е. неприличная брань («матерные слова»).
      Конечно,  последних двух категорий просторечий у Пастернака не встретишь. Наука утверждает, что причины использования сниженной лексики бывают многообразны: экспрессивные мотивы, в т.ч. эпатаж (в разговоре), характерологические мотивы (художественная речь), прямое авторское отношение к изображаемому, прагматические мотивы (публицистическая речь).
     Итак, просторечие активно использовались и используются в литературе, но в  специальных случаях. Например, надо обрисовать облик отрицательного персонажа. Или воссоздать колорит деревенской  жизни. Или подчеркнуть некую «русскость» помыслов автора или персонажа.  Но они, согласно канонам, противопоставлены  настоящей литературной  речи. Так было со времен, когда  зародились представления о высоким и низком  «штилях» языка.  Но вот примеры из книги  Пастернака «Поверх барьеров»  и последующих сборников стихотворений, воспроизведенных в  издании "Стихотворения и поэмы. М., 1961. Они убеждают, что отмеченные выше  задачи  перед автором  если и стояли, то чрезвычайно редко. А просторечий -  немало!
Сначала  все опрометью, вразноряд //
Ввалились в  ограду  деревья развенчивать (После  дождя)                                                
    «Опрометью, вразноряд» - понимаем, что вразноряд» - сродни слову «вразброд». А вот  не менее колоритная «отцединка» (На пароходе). О смысле  мы довольно легко  догадывается:  что это то, что  остается после отцеживания  какой-то жидкости. А дальше – больше: «Расколышь же душу! Всю сегодня  выпень». Словцо рифмуется  с выражением «белый  кипень». Википедия  недоуменно ответит: возможно, вы имели в виду «выпить»? Это пастернаковский неологизм, построенный  по модели: сбитень – кипень. Сбитень –популярный  в  России напиток. А кипень? На Руси была масса названий  деревень и поселков, которые так назывались. Наверное, потому, что тут «кипит» жизнь в ее весеннем цветении. У  Пастернака же это привязано к конкретике: «…белый  кипень // Дятлов, туч и шишек…». Кипят – значит – кишат?
    Вот новый пример употребления  слова вроде  знакомого, но необычного: тут изображается  Кремль  во время ледяного  бурана конца 1918 года: «Как схваченный  за  обшлага// Хохочущей  вьюгой нарочный, // Ловящий  кисти башлыка, // Здоровающийся  в наручнях». Наручники нам  знакомы хотя бы  понаслышке или по криминальным хроникам в  телевизоре. А пастернаковские «нАручни» – это вероятно, что-то вроде  перчаток или варежек?  И далее Кремль сравнивается с  кораблем, который привязан  к  берегу «канатом накороть». Накороть – стало быть – накоротко.  Но зачем вбрасывать в  текст такие  слова? Вот еще: «воск на пальцах мяк» (В лесу). Ну, какой-то не шибко грамотный деревенский  обитатель так может сказать – вместо «размяк» или «таял». Еще пример явного просторечья: «свечной  натек колупать».  Или «растаращенные рогатки»: в народе  частенько услышишь: «чего зенки-то таращишь?». А тут – растаращенные рогатки. Понимаем:  торчат в  разные стороны.
       Вот – новый пример «просторечного неологизма» Пастернака: «Судьбы под землю не заямить» (Художник). Догадываемся:  не закопать, не скрыть в  яме. «Весь берег, как скотом, исшмыган»  (Волны). Речь идет о волнах, которых «гуртом»  пустил на выгон пастух-небосвод, который  сам «лег  за горкой на живот». Ради развернутой  метафоры  автор воссоздает колорит  сельского пастбища – отсюда  и просторечное «исшмыган». В стихотворении о музыке Шопена – житейские ассоциации музыкальных образов: «Опять трубить, и гнать, и звякать, // И, мякоть в  кровь поря, - опять // Рождать рыданье…». Поря – от слова «пороть». Но такую форму  по официальным правилам  образовать невозможно. Стало быть,  у  поэта собственная поэтическая грамматика, опирающаяся на  своего рода  неологизмы.  Так возникают «прорешливая  сень орехов», «целодневный  таратор», «общелягушечья  икра». Понимание таких  словесных форм не  вызывает затруднений.  В  стихах про войну  наши солдаты бегущих врагов "колошматили» (Преследование). А то и забористей: враги «бугут задами по гуменнику» (Разведчики). Гуменник – понятно: это принятое в некоторых местностях название гумна. А вот «бугут задами»… Возможно, «зады» - это деревенское обозначение  огородов, строений, которые находятся позади изб. Это откровенное просторечие. Но что такое «бугут»? Бегут?  Возможно, просто опечатка? В итоге получается: «Бегут задами по гуменнику» (цитирую тексты по изданию: Стихотворения и поэмы. М., 1961). Так, вероятно, и должно быть. Справиться  можно в  Полном собрании сочинений Пастернака - к сожалению, на даче его нет.
       Еще  примеры использования  просторечия: «Садится солнце в  курослепе» (Разведчики). Это – народное название  травы с  желтыми цветами. Воздух у  Пастернака – "Степной  нечесаный  растреха» (Июль). Солнце способно убегать «наутек» (Спасское). Ветер  «всю ночь в окошко торкался» (Светает). А вот еще  пример трансформации устойчивого словосочетания «Скончался скоропостижно»  в  «Сгорел скоропостижно» (По грибы). Понимаем: сгорел, умер в одночасье, мгновенно. «Березняк … перестал … водянистую сень потуплять и редеть» (Спасское). Потупить, как  мы знаем, можно глаза, взор… Стало быть, тут имеет место быть олицетворение. «Снаружи вьюга  мечется // И все заносит в  лоск» (Первый  снег).  «В лоск» -  очевидно, имеется в виду - заметает без следа (?). В стихотворении о Блоке (Ветер) появляется и просторечная  форма слова форейтор – «фалетер».  Тут же найдем  слово «толока». Новый толково-словообразовательный словарь русского языка  Т.Ф. Ефремовой сообщает, что  «толока» - устаревшее   «суета, толкотня».  В местных говорах - пастьба скота на паровом поле для его удобрения, или же работа всей деревней в помощь кому-либо. Встретилось здесь и «косовище» - местное название  рукояти косы,  и народное название крестьянок, занимающихся  прополкой огородов – «прополки».  Просторечье «зазимки» даже вынесено в заглавие стихотворения (Зазимки). А вот еще  характерная просторечная форма слова: «Бегут мощеные извивы // Не слякотЯ и не пыля» (Дорога). В ст. «Ночной  ветер» рифмуются «спозаранок – с погулянок». Просторечное (местное) «Погулянки» – это известные  «гулянки», которым предается  деревенская  молодежь. А еще, как  подсказывает словарь, это свободные от работы дни… Случается  автору  и  впадать в фактические ошибки вроде «Потный  трактор пашет озимь» (Ненастье). Можно пахать почву под озимые культуры, можно перепахивать озимые, если они вымерзли. Но пахать – нельзя. И, наконец, еще пример просторечной  формы  слова:  ради рифмы со словом «ручей» Пастернак пишет вместо «звонче» - «звончей»… «Вскочивши с  софы» - вместо «вскочив с  софы».
       Как же можно объяснить такое пристрастие  Пастернака  к не литературным словам, выражениям и формам  слов? Согласитесь, на один сборник в 370 страниц их набралось немало. Не ради же русского «национального колорита» или характерологии стоило разбавлять  чистую литературную речь таким количеством просторечий и диалектизмов, многие из которых вообще смахивают на  пастернаковские неологизмы, построенные по  модели просторечных слов. В одном случае  такое нагнетание  не литературных выражений  можно привязать к идее воссоздания  сельского колорита – в  ст. «Ветер», посвященном молодому «барчуку» Александру  Блоку: поэт, будучи   в  деревне, взялся  косить луга… Поранил ежа… Погубил пару  змеек…
      Надо сказать, словесные  ухищрения  Пастернака вызывали далеко не однозначную  трактовку. Вот,  в  «Гостевой  книге» Владимира Сорокина можно прочесть запись «Кри Сри 10887»   от 25.07.2005 о том, поэт «Ради сомнительной рифмы … наречие «невтерпеж» безжалостно усекалось до «невтерпь». «Личики» кастрировались до «личек», иначе не клеилось с «яичек». Были «щиколки» вместо «щиколотки»; … подрезанное «вдогад» ради «напрокат». Попадались и тела, с трудом поддающиеся опознанию: «всклянь темно». «Выпень» батрачил на «кипень». И далее: «Все глумления над смыслом совершались с поистине маниакальным объяснением - «чем случайней, тем вернее, слагаются стихи навзрыд».
    Спору  нет, жестко. Но и сами оценки В.Сорокина  получили в  критике  уничижительную оценку. Андрей Горохов и  Василий Шевцов  пишут:  «Сорокин ваяет … компьютерную игру-убивалку»…
   О  приведенных примерах можно спорить до бесконечности, но есть принцип, на который  полагался  Пушкин при оценке  литературных произведений: автора надо судить по законам, которые он над собой  признает. В письма к  Ренате Швайцер за  год до своей смерти Б.Пастернак писал: «Я должен … всегда  быть и оставаться  осязаемо правдивым» (Борис Пастернак об искусстве. М.,1990. С. 9). Вот эта  осязаемость чувствуется в примерах словесного письма, ориентированного на выбор слов с  осязаемой, шероховатой, занозистой  поверхностью, лишенной  той  залакированности, гламурности, которая часто присуща, чего греха  таить, словам  литературного обихода.   
    Можно предположить,  что тут действовал также и  тот фактор, который  побуждал  поэта  использовать неправильные ударения. Автор сознательно подбирал слова, которые призваны «ударить» по мозгам читателя, преодолеть то  убаюкивающее ритмическое однообразие,  которое  – хочешь или не хочешь -  возникает в  «регулярных» стихах. Кстати, Александр Солженицын специально подыскивал в  словаре Даля  редкие, малоупотребительные  слова, чтобы  разнообразить ими свои длинные описания.
     Литературный ханжа, который  скрупулезно подсчитает все  неправильности, укоризненно покачает головой. Но даже в  видимом  и слышимом хаосе  стиха Бориса Пастернака обнаруживается  логика  более высокого порядка, которая  поддержана  на  уровне ритма,  рифмы, словоупотребления, метафоры. Хорошо организованный  хаос. Так работают Мастера… А мы, простые любители поэзии, всегда  должны  помнить правило. Сначала пишем как можем, потом - как надо, и только потом - как хочется...

Другие произведения автора:

Вкус твоих молочных уст

Воспоминание

Белая стрекоза любви