Уходи!

  Уходи! Я без сожаления скажу тебе: «Уходи!» Не буду плакать, ломать руки - просто забуду, как забывают страшный сон, как забывают мелкий долг. И буду спать спокойно, и сон будет ровный, глубокий.

А утро – светлое, чистое, с кофейным ароматом, с благоуханием утренней свежести.     Без обид скажу тебе: «Уходи!» Не привыкла жаловаться, приобретая опыт из того, что произошло. Поверь, обида не будет рвать мою душу – всё забуду, всё пойму и, конечно, прощу. Научилась это делать, не роняя слез и не тая обид, научилась быть сильной.   

 С радостью скажу тебе: «Уходи!» Ведь всё равно это сделаешь. Тогда зачем держать? И разве можно тебя, холодного, равнодушного,  удержать и оставить, не думая о завтрашнем дне?   

 Спасибо за то, что был. Да, я умею быть благодарной, несмотря на обстоятельства. Трудно представить себе, как выглядел бы мир, если бы в нем воздавалось не по тому, кто что сделал, а по тому, что мог сделать. Думаю, мы бы все испытали не благодарность, а снисходительное сожаление. И я, вероятно, не всё сделала, что могла. И ты тоже…   

 Приобретая, я теряла больше, чем можно себе представить. Потому – уходи! Постарайся никогда не возвращаться  –  для тебя двери закрыты на тысячи амбарных замков, окна зашторены. И душа моя на замке.   

 Давай расстанемся мирно! Последние наши дни вместе. Я с жадной радостью срываю страницы календаря и думаю: а куда их деть? Куда спрятать, чтобы не помнить?   

 Нет, невозможно исключить то, что было, что прессовало наши чувства, наше состояние, наше здоровье, нашу жизнь.     Да, помню, что чувствовать боль – это значит быть живым, однако причинять боль всем – преступно и низко.

Ты беспощаден в своей жестокости.      … Срываю с лица надоевшую маску, мешающую дышать, говорить, улыбаться, и говорю тебе: «Уходи,  две тысячи двадцатый, уходи!»