Очищение огнём

5 июля 2017 — Андрей Миронов

«Подгоревший Киборг»

или

Термические поражения, когда случайности – неслучайны.

Всё познаётся на своей шкуре: сначала в теории, затем на практике. И как оказалось, огонь может настигнуть везде и подкрасться совсем незаметно.

Всепожирающее пламя – беспощадно: сначала а-я-яй, потом о-ё-ёй, затем ах-ах-ах!

То-то огонёк любила Инквизиция. Через кожу – вернее будет.

Но вот, спаслись: контакт прекращён - отдёрнута рука, отброшен уголёк, сорвали прочь одежду.

Если покраснело, припухло – 1-я степень знакомства с ним (пузыри с плазмой – храним как только можем, до иммобилизации поражённого участка наложением чистой повязки).

С волдырями: когда под пламенем запекается плоть и заметно стягивается поражённый участок, а также вся рука усеивается пузырями – 2-я.

Эту «опцию» - мне кажется, как раз и любили в те «Тёмные годы».

Третья – это сразу: жареное мясо, когда свитком свернувшись, кожа уже спалена и омертвела на всю глубину – нет её более, и тут проходит черта между группой «Поверхностные ожоги», открывая двери в «Тяжёлые», где властвует частая спутница её – гибельная Четвёртая степень (когда дочерна, до углей).

У этих двух суровых подруг появились подгруппы – А и Б, как у всех степеней (ранее они не делились на них), мол, Первый-второй рассчитайсь!

Представьте 4-ю Б... Бают, есть «Пять с минусом», но такую, с «плюсом» – не видали ещё.

Кстати, сознание твоё будет сохранено вплоть до 4-й степени ожога, когда боли не чувствуешь, но всё понимаешь (при Второй всего истыкают врачи, проверяя – мертво - нет). Забористо, не правда ли?

Сам себе ставлю диагноз: ожог левой ладони – по-деревенски (тряпки, дёготь, отвары), или «Поверхностный ожог Средней степени тяжести группы 2 Б» и опален «верхний» палец; на запястье, между пальцами и верх ладони - Первая Б и частично 2 А.

Поражение осложняется самим составом воздействия: «Охотничьими спичками» баловался, а в них фосфор (при температуре горения 1200 градусов) и «ах-ах-ах» теперь перед глазами. Твои, от силы 1% ожога от всего тела, но на кисти, что с градированием - все 3-5% получаются, в очередной раз доказывая: «Спички – детям не игрушка»!

Унося со стола вспыхнувшую чашку, я ещё терпел, пока между растопыренных пальцев не заструился огонь... Бросил. Вот, Луций Сцевола, положив в очаг левую руку, спокойно беседовал с Варварами, и, устрашившись, они от Рима в тот раз отхлынули.

А я не готов оказался! У меня – низкий «болевой порог».

Повезло ещё: на среднем пальце не было серебряного кольца, что дома не ношу, однако, время от времени забывал его снимать, и даже страшно представить, что было бы, оказавшись оно на мне в тот момент. Расплавить его, а температура вполне позволяла, огонь не смог бы, положим, зато нагревшись – пропекло бы палец до кости (сорвал бы с мясом сам от боли). А это – верная ампутация.

Облив кисть холодной водой (зря послушался совета), гоним в местный Травматологический пункт. Когда начиналась «Пойма» – облепленная заводами пойма реки Москва, с заливными лугами, сенокосом и коровами…, такая была по всем районам: на советском производстве постоянно калечились, и подобный пункт был жизненно необходим, являясь связующим звеном между поликлиниками и больницами. Он - сортирует ранения.

Тебе и не нужна противостолбнячная сыворотка, навязываемая в ТРАВМЕ, куда тебя поволокли домашние (а я сопротивлялся, и зол на них, но они - перестраховывались), зато – анальгетики, мази, обильное питьё, физраствор и положенные случаю медикаменты – давай, давай!

А их – «нет», сыворотки списывать надобно, да и «Зачем вам?»...

- Езжайте лучше в больницу! На госпитализацию. У вас же – ужас…

Тут тебе и «бонулец» споро выписывают, заполняя бесчисленные формуляры. Помощи – ещё не оказывая.

Пустые коридоры. Мутный свет (яркий - он раненых раздражает, но деморализует остальных).

- Какую? Зачем? – восклицаю я.

У меня Вторая – чётко степень (все «болячки» имеют симптомы, я знаю их – от и до), я в сознании, шока нет (только посттравматический – мне всё кажется поправимым, я бодр, правда, отдаю себе отчёт – неестественно и это настораживает) – и предлагаю: наложите толковую повязку с мазью Вишневского (с собой у меня) и дайте таблеток, а лучше укол Новокаина.

Я, разумеется, выпил дома болеутоляющего – сразу две «индусские» («Комбифлам»), и постоянно разминаю ладонь – чтобы не спекалась (в «подстаканник» не превратилась) чем не позволяю застаиваться жидкости в тканях (в ней всё безжизненно до дермы – в бинты «это варево» должно уходить), заодно проверяя чувствительность пальцев (обгорели сильно, но не до мяса, хотя пару фрагментов с грануляцией крови вижу – это тянет на Третью А, но кусочки те незначительные) и не нахожу причин в больницу ломиться. Я же представляю, что там со мной начнётся: ступишь на конвейер, и поминай как звали.

- Много вам приходится бумаг заполнять… - был участлив я; а вот Земский врач… - у меня мелькнула мысль об анальгетиках того времени. Медсестра ответливо вздохнула.

Но «трип» прервал подоспевший хирург с санитаром.

- Гм. А вам-то, самому, кто такую повязку соорудил?

- Сам конечно. Синтомицин. Салфетки и бинт.

Я-то к ним за перевязкой пришёл – одной рукой неудобно просто.

А они, всё про Столбняк...

- У меня четырежды был Панариций; – не унимаюсь я, - какой тут Столбняк?

В Армии это – лечилось наотмашь!

- Чего вы мне тут выкатываете…? Вы, что, врач?

- Нет. С поражениями кожи знаком непонаслышке. В отличие от вас...

Я вспоминаю Армию…

Он всё - про «своё, медицинское». И разговор наш, в это время скучающая в коридоре Женя, перекидывая ногу на ногу, играет с телефоном, заходит в тупик.

Я же вижу: их явно вводит в заблуждение моя «неправильная рука», выглядящая так, будто сгорела под твёрдую «Тройку». Они тебя видят впервые.

Есть сейчас «охлаждающие пены» - посоветовали мне пожарные (весь подъезд заполнился дымом - стеной, и их вызвали соседи), а припечёт – вызывайте Скорую…

У меня, что было под рукой – весь холодильник перерыл, носясь по всем этажам с запечённой ладонью..., то и пользовал.

Коже нельзя давать спекаться. Всё уже случилось – нужно удостовериться, что сухожилия не пострадали. А я на турнике сроду не подтягивался – «кожа да кости», а через месяц в Армии пошёл под бинты с вазелином.

- И кто надоумил? - воззрился на меня хирург (бородка придавала ему сходство с мушкетёром, оттеняемая коричневым халатом).

- Я - военный историк, в Советской Армии служил. Военной хирургией интересуюсь, разбираюсь малька… У меня невероятный по силе иммунитет, доставшийся от дедов – словно вековые дубы они были и заноз в палец толщиной не замечали. А тут – «что солдат, пальчик уколол?» (фильм 1993-го года «Сталинград», Баварская студия). На его уровне – фильм «Сто солдат и две девушки» (наш, но – нетипичен в «михалковско-бондарчуковом» видении Истории).

Им – легко: они же не сгорят.

А танкисты советские жарко горели (солярка медленно разгорается, но такой даёт жар...) – в х/б комбинезонах и ватниках; немецкие служили в шерстяных тужурках (разница очевидна), и ковёр на полу, где разгоревшись, вспыхнула чашка, даже не прогорел.

Тут важно понять систему оказания медпомощи: в Красной Армии и Советской – она иная, чем в других Армиях.

- А-а-а – прервал он мои разглагольствования; ибо не удивительно: через пять минут эта «богадельня» должна была закрыться - Так вы, умник… Понятно…

Тут ещё и паренька с переломанной кистью (повисшей плетью) приволокла, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу у входа в кабинет, бригада «Скорой», прямо - как раз. Я-то подумал, они уже за мной...! Дочь-то и взял на всякий случай (хотя, сдала бы меня эскулапам, не моргнув и глазом).

Так что, со своим Всезнайством, был уже не ко двору.

- Укол-таки, будете?

- К чему? – стоял я на своём, сидя на кушетке приёмного покоя и баюкая руку с только что наброшенной ими повязкой (физраствор и бинты). На другое бы и не согласился: им всё равно, а у меня – рука такая одна. Типа: давай проверим, если всю повреждённую кожу срезать, лучше будет, и радостно зазвенели бы контейнеры с «резаками» и щипцами.

И тут хирург принялся пугать меня осложнениями: некрозом и прочими гадостями. Того, который в Советскую Армию отправился с продольно-поперечным плоскостопием и сотрясением мозга (тяжёлым)? И такого там насмотрелся за два года…? И умудрился выжить!

Я почему-то вспомнил себя – мальчишкой во дворе улицы Дениса Давыдова и юношей на сборах тамошних ветеранов.

А он ещё и путался в «показаниях». Ведь, всё известно по книгам, площадь тела (т.н. «правило девяток»):

голова и шея, а также каждая рука – по 9%

каждая нога, передняя и задняя поверхности туловища – по 18%

«гульфик» - всего 1%.

Пауза.

- Ему в Больнице сделают... - Оформив «кучу бумаг» и вернув мне карточку страхования, подытожила медсестра.

Я помедлил… А вдруг?

-А-а! Так вы поедете? – оживился «д’ Артаньян», а с ним и дюжий санитар рядом, скучающе смотревший на меня. Будешь сопротивляться, он тебя угомонит быстро.

Я дочке кивнул – «пора рвать когти».

- К чему? Столбняка тут быть не может. Это, когда ты в лужу раненый упал, в грязи извалялся, а тут огонь...

- Довольно! Вот вам Направленье (медсестра по телефону наконец-то нашла больницу, где меня согласились принять), и делайте, что хотите! Но я бы на вашем месте...

Нужен опыт. Знания без опыта – мертвы. А опыт, даже без знаний – еге-гей!

Двери ТП закрылись. Либо, с нами – либо, против нас.

Я был спасён!

Как с врачами просто: «кожа, мясо, кости».

Кожа это:

Эпидермис из двух слоёв, с Ороговевшим верхним, со старением которого как раз сражаются стилисты и улучшают пластические хирурги, и Ростковым нижним – его возобновляющим, служащий защитой собственно человеческой Дерме – где все наши трубки, протоки и железы; далее - жир, мышцы, сухожилия, всякая требуха и надкостная ткань («рулька говяжья»).

Ох, как же тонки оказались эти слои! Мне, признанно, Толстокожему, при температуре в 1200 градусов – пары секунд хватило до «Двойки», и в ладонь ещё и все продукты горения внедрились – фосфор, ведь. А если бы три секунды? Четыре?

Самому поражённому участку кожи требуется немного: любое не травмирующее и не раздражающее покров смягчение (например, крем для рук не втирать, а вот Синтомицина линимент наложить – вполне, какое есть под рукой масло, вплоть до «машинного», отнюдь, не сливочное - из-за бактерий), а холодная вода и лёд не рекомендуются, и даже вовсе запрещаются. Хотя Интернет полон противоположных советов.

Все знают случаи, когда горящий человек бросается в воду – и напрочь теряет кожный покров. За этим – смерть.

Полагаю, замораживая верхний слой кожи и не принося видимого облегчения больному (у него шок), это только загоняет жар внутрь дермы. Причём выделяет влагу, которая сейчас вредна: это при 1-й степени можно охладить поверхность, и то - не выйдет ли боком?

При сотне Цельсия, когда в кипяток сунул палец – подуть «фу-фу» и льда наложить (на мне уже горели перчатки на заводе «Титан» в 1986-м), а выше пятисот градусов и открытого пламени - никакой мочи или слюней – это серьёзные поражения. При Второй и выше степени ожога – сварите просто всё внутри у бедолаги (человеческая моча ещё и приведёт к интоксикации повреждённых тканей, за ними всего организма). А он и без того – мобилизовался, что чувствуется каждой клеткой - ух-ух-ух.

По этим же соображениям нельзя срывать с раны пригоревшие остатки ткани или иного инородного материала.

Гасить огонь – прекращением доступа кислорода. Всегда! Вы пеной из огнетушителя погасите беднягу, так он получит к Термическому ещё и Химический ожог, и травма будет Сочетанной. Поэтому – только «кошма» и катать по земле, или забрасывать песком.

Решают – секунды!

Самое важное – место, масштабы поражения и их глубина.

Здесь берегись Ожоговой болезни: 10-15% поверхности тела при 2-4-й степени или 50% при 1-й степени. Это – шок с галлюцинациями, неадекватность и прочие «радости», отправляющее страдальца прямиком и надолго в больницу или навсегда на погост.

Поэтому за Пострадавшим следим, за самочувствием: температурой, координацией, мышлением и другими «жизненно-важными показателями». Чуть в сторону вильнёт: пора в Стационар!

Особенно беречь направленные организмом к ране протянувшиеся цепочкой по коже пузыри с плазмой крови – она как раз спешит на помощь. Но в русло, как писано, вряд ли «такой» же вернётся, уходя в повязки. Не тот случай.

Посему, я их не берегу: печень мне жалко, а они ещё и повязки отравляют (это мы прошли в детстве и я их ненавижу). Ей без того напряжно: весь «угар» процеживать, а Волдыри в течение пары дней, как не пыжились объёмами, всё равно лопнут, и картина поражения - станет ясна. Обычно, на 6-й день, когда отмирает некротизированная ткань и общее самочувствие зримо улучшается; явственно спадают отёки. Как правило, должен быть один отёчный «рецидив», но не сильный.

Что же дальше?

Были б кости – мясо нарастёт, было б мясо – нарастёт и кожа. В конце концов, будет уходить не одна банка крема «Нивея», а две, да специальной мази добавим.

Случайности – не случайны!

И вот, на третьей самостоятельной перевязке (под мазь Вишневского) при вскрытии огромного волдыря мною обнаружена и удалена киста (гигрома): между кожей и мясом образование прямоугольной формы размерами 40х2х7 мм, серозного – фиолетового цвета, по виду – мёртвое, державшееся по концам на двух веретёнообразных жгутиках (как в гамаке «она» там качалась). И была – нетипичная (1 к 1000).

Отравляла мне жизнь с 1996 года: я вспомнил, где её подцепил. Кольнуло в ладонь – упал в ветки в лесу; прошло полгода или год, и с появившейся какой-то стягиваемостью в суставе я отправился в Поликлинику (ковыркал лезвием, но вскрыть не решился, о чём сожалею), где хирург – «у вас возрастное...», и пусть – утешился я.

Потом столько всего было, что позабылось, аж выросла дочь; ситуация же явственно ухудшалась, но сколько не искали причину «изуродованной кисти» - не находили: узи, рентгены и проводимость электрических импульсов. Ей любовались хирурги и травматологи, невропатологи и окружающие...

За все эти годы – обустроилась Гигрома (она же – кистевая грыжа) вальяжно (думал я, отрезая ей канатики), стянула два самых главных пальца на кисти и жила бы себе и далее, пока бы руку не потерял совсем...

Как её не назови – метод борьбы действенный один: удалять.

Кожа – это кожа.

Немудрёно всё это: накладывать повязки: в виду обильных выделений плазмы крови и «варева» - лимфы и серозной жидкости, менять их должно по мере ощутимого загрязнения и намокания (раз в день, как минимум, но если – сухая и не пришкварилась, то не трогать). Правило: лучше не тревожить всю рану, ограничившись «фрагментарной врезкой», если что где прохудилось в повязке.

Правило – не мочить в воде.

Стерильность - по возможности (там Пламя и без вас поработало, хотя инкубационный период и т.п. требует наблюдения), так что, гигиена повязок нехитрая: очищение, промывание, тампонирование и осушение, после чего нанесение знакомого нам с детства Бальзама Вишневского. «Линименты» – наши верные друзья. «На гвоздях», как говорится, взрастали J

Гм. Чем пользовали детские многочисленные раны наши матушки – такого теперь нет. Тогда был «Бальзам Вишневского», приобретаемый в Аптеке, где его и замешивали, сейчас же в тюбике - жидкая «мазица» «по-Вишневскому». Ну, Бог с ними, фармацевтами!

«Левомеколь» VS «Вишневский». Соперничество – не очевидно. Эта какая-то пустая битва: новое против старого. Прямо до отторжения: но на Вишневском – сотня лет, а теперь это «дедовский метод».

Современный - выжигает инфекцию и мёртвые ткани дотла, второй – масляный, обволакивающий, по сути, ничем не хуже, разлагая мёртвую ткань в «сопли». Однако, первый требует «сетки» и вскрытия; второй – щадящий – кожа нарастёт так называемым «вторым натяжением»; тут бинты - в клетку, там – с ворсинками; на три дня густо намазать – любые мази, и вскрывать, как саркофаг, не торопясь. Всё отторгнется, что должно умереть.

Поэтому, обильно смазывать марлевые салфетки и класть на изнывающую от раздражения рану, да под густой бинт, отнюдь не перетягивая: будет много инфильтрата, который должен куда-то деваться (вам, в предплечье, зачем он?). Это – потом: мази меньше – повязки тоньше.

Сейчас – марлевых салфеток, мазей и бинта - не щадить!

Я с детства «в повязках».

Половые органы и лицо можно оставлять открытыми. Но тут, слава Богу, всё не тронуто J

Набухшие волдыри – при соблюдении осторожности, вскрывать, особенно большие (у меня он был во всю ладонь, но фрагментарно, слоями), попутно и по возможности, удаляя остатки омертвевшей кожи. Берёзовый дёготь в Бальзаме для того и предназначен, так как кроме дезинфекции вытягивает лишнюю жидкость и вкупе с другими своими составляющими заживляет оголённую огнём поверхность. Но тоже делает и «Левомеколь».

Может быть, разница в цене? Она – ощутима. А раз, лечение консервативное, то о чём идёт спор?

Перевязка за перевязкой, и всё менее травмирующие, так как болевые галлюцинации отходят.

А очищенный огнём указательный палец так и рвётся на свободу – свободу движениям! У тебя прохрустели фаланги пальцев кисти, наладилась их операционность, да так, что изумляешься её возвращению ко всему телу (аж по всем швам прокатилось).

Минула неделя – «жуткая». Самая важная: масштабы поражения – ясны, границы его – очерчены, и самое время заняться лечением. Миновал кризис – организм собрался, выдвинулся на позиции, «нутрянка» заработала пуще прежнего... Пошла грануляция и стала нарастать новая кожа – мягкая и шелковистая…

Хирург глаголит мне: - С такой рукой можно и заново жениться…

Я: - какой в том смысл?...

Итак, по краям раны – Люголь (не Зелёнку!) наносить: для обеззараживания и подсушивания; не забывать о смягчающих мазях (Синтомицин) и если болит – а огонь не щадит (в первые дни на ночь я замешивал себе в стакане коктейль из Аспирина, Эферолгана, Кларитина, Комбифлама и чего-то ещё), так как нет смысла терпеть, даже если «Бог терпел и нам велел».

Тебе же спать надобно, а не на Кресте качаться.

Такое лечится: минимум месяц, а то и два (как собственно, обморожения, сопровождаемые гангреной и сложные переломы, которые, которые… уж не говоря о пулевых ранениях, особенно в голову – там для подготовленного персонала тоже ничего сложного...).

Всё - поправимо. Будем здоровы!

И беречься!

«Хирург и Погорелец»

С кострами, вам, любезный,

Придётся подвязать;

Ну что в том вам полезного:

Себя всё проверять?

Вы, детство, уж, оставьте,

А то, не ровен час…

Ужели вам не хватит

Увечий про запас?

У вас их было двадцать,