Итальянцы и французы

•Ишь как стрекочат!-говорит мой итальянский коллега и добавляет.- Французики…
Понять, каково отношение  итальянцев к французам, при поверхностном наблюдении не просто. В Италии практически никогда  не затрагивают эту тему. Помимо неискоренимого среди итальянцев мнения о том, что ни один здравомыслящий человек французское вино пить не будет, единственное, что бросается в глаза, так это отсутствие в итальянском прокате французских фильмов, крайне малое количество французских книг в итальянских магазинах и наличие магнитофонных кассет с полным репертуаром французского шансона в контейнерах с уцененкой.
Если в запале итальянец может беззлобно назвать немца шницелем, то для определения  француза в худшем случае он  использует уменьшительный суффикс.Словом, в повседневности для  итальянцев их соседи будто не существуют. Истинные отношения между этими нациями можно понять во время футбольных матчей национальных сборных. Тогда  раздающиеся с итальянских трибун крики "сделайте их, как в Барлетте!” раскрывают перед вами то, что каждый итальянец знает со школьной скамьи и до случая молчаливо и гордо хранит в своем сердце.
Противостояние  галльской культуры культуре латинской  – явление сложнейшее и насчитывает тысячелетия. В наше время, на бытовом уровне,  его  можно заметить в   двух словах, ставших своего рода национальными эпитетами и известных во всем мире :  «макаронники», которое изобрели французы как прозвище для итальянцев, и «лягушатники»  — которым,  как полагают, итальянцы ответили  обидчикам и которое со временем по отношению к  ним сами употреблять перестали .  В средние века, когда Франция хотела полностью освободиться от латинских пут, французы любили поддеть итальянцев, утверждая, что их солдаты лишены боевого духа и склонны к измене, они-де такие же аморфные, как и тесто из которых делают  макароны …  Частенько из-за подобных высказываний между ними и итальянцами вспыхивали вооруженные стычки. Первое такое столкновение произошло в 1503 году в местечке Барлетта.Тогда итальянское войско под командованием Консальво Колонна вместе с испанцами  сражалось против французов за регион Пулье. Французский капитан Ля Мот был пленен и доставлен в испанский лагерь. За ужином он назвал итальянцев трусами и предателями, и заявил, что в любой момент готов сразиться с группой своих солдат против равного числа итальянцев. Схватка произошла 13 февраля. Тринадцать французов против тринадцати итальянцев. Число оказалось несчастливым для французов: всех их очень быстро вышибли из седла.Убит никто не был. В память об этом событии на месте была установлена шестиметровой высоты каменная плита с латинским текстом. Наполеоновские солдаты свалили ее, ночью, в 1805 году. Но после Ватерлоо она была восстановлена местным населением.
Подобное сражение произошло в 1636 году в долине реки Сессера.На этот раз на поле  вышли тридцать французов и тридцать итальянцев.Бой должен был идти до последнего. Но когда итальянцы начали теснить противников и победа была уже близка, французские солдаты наблюдавшие за схваткой, бросились на помощь своим соотечественникам. Офицерам обеих сторон с трудом удалось восстановить порядок. После чего французский командир принес итальянцам извинения за поведение своих подчиненных.  
Несть числа подобным поединкам.Так в начале девятнадцатого века неаполитанец Карло Филанджиери убил на дуэли французского генерала, оскорбившего его земляков. 19 февраля 1826 года во Флоренции неаполитанский генерал Габриэле Пепе ранил во время поединка секретаря дипломатической миссии в Тоскане, французского поэта   Альфонса Ламартина, который назвал в одном из своих стихотворений Италию " землей мертвецов”. Раненный, Ламартин обнял своего противника и признал, что он был не прав. Последняя из таких дуэлей произошла 15 августа 1897 года не далеко от Версаля между  принцем Витторио Эмануэле ди Савойя Аоста и французским принцем Анри Орлеанским. Поводом к ней послужили   корреспонденции из Эфиопии для "Фигаро”, в которых французский принц высмеивал итальянскую колониальную  армию. Витторио Эмануэле вышел из поединка победителем, как,  впрочем, почти всегда становились  победителями  его соотечественники, отвечавшие на дерзость французов.
В большинстве случаев  героями таких поединков были неаполитанцы — народ, к которому  в Италии, где, хотя каждый кулик хвалит свое болото,  все  единодушно испытывают особое чувство…
" Неаполитанцы в любой момент готовы выйти один на один,- писал в прошлом веке сицилийский историк Микеле Пальмьери,- и я не думаю, что на свете есть место, где дерутся так часто и так умело, как в Неаполе.
И это говорит вам сицилиец — тот, кто рожден врагом неаполитанцев… 
Неаполитанцы отважны в поединках, отважны,  когда  их безудержно бросает в бой страсть, но им не удается быть на должном уровне в  сражении, идущем по правилам боевого искусства. Дело в том, что с одной стороны, они не приучены к военному ремеслу, требующему длительного  развития определенных навыков, с другой, — в большинстве случаев они не понимают, за что  должны сражаться. Обучите их военному искусству и, главное, — дайте им достойного кумира, вместо их короля Фердинанда  и покровителя — св. Януария,- и тогда…” 
Можно сказать, что сегодня, через сто пятьдесят лет после создания итальянского государства,  хроника стычек с французами заменяет итальянцам  отсутствующий в их литературе героический эпос, и  их вспоминают  в тех случаях, когда   уместнен  национальный пафос. По пустякам  их не треплют.