Италия.Проститутки.

• А у вас есть публичные дома?-  Беневелли проводил девиц взглядом.
• Нет.Но, вроде бы, собираются открыть.
• В Италии некоторые тоже ратуют за  то, чтобы возродить это дело. Ведь у нас публичные дома были мощнейшей традицией…
"Это был своего рода клуб,-пишет итальянский публицист Пьетро Бьянки,- где проводили свободное время, встречались с друзьями, давали выход юношеской дури. Если угодно, это была циничная привычка, но для холостых в ней не было ничего постыдного.Ведь без 
тени малейшего сомнения считали, что тот, кто не прошел  "клубных девчонок”, будет посредственным мужем и неизбежно, рано или поздно, украсится рогами.”
• В Италии,-продолжал Беневелли,-было около 5000 публичных домов. Заботясь о здоровье нации, открыл их своим указом в феврале 1860 года первый премьер-министр Италии  граф Кавур.  Но почти через сто лет, в сентябре 1958 года, социалистка Анджела Мерлин провела свой закон — и эти заведения были закрыты. Все девчонки оказались на 
улице.Тогда, чтобы их как-то социально реабилитировать, ввести в нормальную жизнь, к ним стали прикреплять студентов.Они должны были ежедневно встречаться с ними, гулять по людным места, словом, делать все, чтобы тех не давил стыд и страх. Я тогда тоже учился и у меня было  две таких подруги. Одна, Анна, довольно-таки быстро устроила свою жизнь. А вот вторая… Вторая — Изабелла — привязалась ко мне напрочь.Нет, это не была влюбленность: она видела во мне покровителя. Некое подобие сутенера.Иногда она исчезала на пару дней и, когда возвращалась, всегда пыталась поделиться со мной заработанными где- то деньгами. Я, естественно, пресекал все эти попытки, но после  наших встреч, уже  дома, неизменно обнаруживал в карманах одежды подложенные ею купюры… Вообще, на первый взгляд, ваши проститутки отличаются от наших здорово… И не только внешностью…  
« Мне думается,-писал Стендаль,- что в Италии даже в отношениях  с особой, которой платят за любовь, можно не боятся скуки. Наготове всегда есть причуды, прогоняющие это чудовище.»  
"Опытные путешественники,-пишет Луиджи Бардзини,-и, естественно, сами итальянцы считают, что в Европе среди представительниц  древнейшей профессии  нет равных проститутке итальянской. Она обладает качествами, присущими лишь ей одной. Она любезна, порой даже чуть робка или слегка смущенна.Кажется, она обеспокоена тем, чтобы доставить удовольствие. Она может проявлять материнскую заботу, быть нежной как сестра или жена и затем неожиданно превратиться в безудержную вакханку, в безмерно чувственную ловкую самку. Знание большинства  изысканных приемов  пришло к ней из незапамятного прошлого, но она скрывает свое искусство за обольстительной маской неуверенности. Ars, унаследовала она от древних римлян, хотя и не может сказать это по латыни, est celare artem. Великое искусство должно  управляться невидимо;  должно быть так, словно ситуацию порождает настроение  или мгновенный порыв. Деньги, похоже, не являются главной целью в ее жизни, как, впрочем, и в  жизни всех великих артистов.Несомненно  то, что она делает, она делает не бесплатно. Но ей каким-то образом удается создать впечатление, что плата это  чистая формальность, некая вульгарная необходимость. Совершенствование в том, что от нее требуется, кажется, является ее настоящей целью вместе с удовольствием, утонченным удовольствием от внезапно поражающей любви, которое  она умеет получить сама и с радостью читает на лучащемся лице мужчины. Она будто более всего желает создать момент чистой и хрупкой иллюзии. В конце она бросит деньги в ящик, даже не пересчитывая их, и, вполне возможно, несколько минут поболтает с клиентом как со старым другом. Покажет ему фотографию своего ребенка,  который остался с ее матерью  в деревне. Если  у мужчины вдруг какое-нибудь пятнышко на пиджаке, она тут же отчистит его.На прощание она даже может  вставить ему в петлицу гвоздику. Ее последний поцелуй, уже на пороге, обычно удивительно невинен и ласков.Это искренний поцелуй, в котором не чувствуется ни желание побыстрее закрыть дверь ,  ни наигранная страсть.В ней самой нет ни рыночной беспощадности, ни душевной черствости.  Она гордая женщина.”