Начинаем жечь книги.
АутодафЕ для русской прозы необходимо на предмет: горят ли рукописи и, если не горят, то какие?
Дабы не будить лиха, оставим в стороне «Война и мир» и «Тихий Дон», «Повести Белкина» и «Герой нашего времени» - бронза, как известно, плавится, но не горит изначально.
Первым в топку идут все сочинения мещанина Пешкова под грустный хорал: «А был ли мальчик? А может мальчика-то и не было?».
Осеняемые крестом Великого инквизитора весело горят тургеневские девушки, а Хорь с Калинычем только подмигивают из пламени. Любимый в юности Антон Павлович горит вместе с рефлексирующими земскими чиновниками, пьянствующими в необорудованных средствами противопожарной безопасности помещичьих усадьбах. Съеживается до размеров предисловия к уже побывавшему в печке второму тома «Мертвые души» первый том, обласканный ранее публикой. Лев Николаевич Мышкин обгорает по краям подобно пачке сторублевок, брошенных в камин Настасьей Филипповной, но счастливо избегает забвения. Горит уснувший на гвоздях Рахметов, как и сама Вера Павловна – также во сне. Катерина умудряется гореть во время прыжка в Волгу. Горят славянофилы и демократы, либералы и консерваторы. Доктор Живаго заблудился в темных аллеях и в муках завершает свои окаянные дни, сожженный по ошибке японскими интервентами в паровозной топке. Покрякивая, горит соцреализм, тесно прижавшись к литературе самиздата и прочей диссиде. Деревенщики запираются в срубе и предаются самосожжению.
Кто остается.
Условно-досрочно. Гарин - Михайловский «Детство Темы». Энгельгарт «Письма из деревни». Довлатов «Заповедник». Алешковский «Рука».
Безусловно. Федор Михайлович, «Идиот». Михаил Афанасьевич, «Белая Гвардия». Лесков «Очарованный странник», Платонов «Сокровенный человек» под руку с «Фро» и «Корова» в поводу.
Так вижу.
Игумен Пафнутий к сему руку приложил.
Другие произведения автора:
Дурицкий мост
Нина! Два оргазма за третий столик
В небольшом городке все дороги снегами покрыты
Новые
Меню
