В сетях инстинктов. Глава 31.

 Глава 31

  После обеда Сафонов получил ордер на обыск в квартире Розенбаума. По месту жительства исполнительного директора их уже ждал заместитель начальника местного райотдела подполковник Чупров, на территории которого проживал Розенбаум. Подполковник явился вместе с капитаном Камышовым, вооруженным разнообразными отмычками. Предстояло отворить хитроумные запоры в квартире, где жил Борис Розенбаум. Вместе с шефом приехал и Сергей. Уже на месте были найдены двое понятых - консьерж и дворник.

   Камышов, словно натренированный вор-домушник, за несколько минут ловко справился с замками.

   − Начнем, пожалуй, − сказал Сафонов.

   Они двинулись в гостиную. Чупров подошел к окну и потянул плотные занавески бордового цвета, после чего включил свет и просторная комната залилась неярким светом хрустальной люстры. Гостиная была богато, но безвкусно обставлена современной итальянской мебелью. Ни в одном из многочисленных ящиков секретера, тумбочек, письменного стола не было найдено ничего интересного. Они методично разобрали диванчики и кресла, этажерку с книгами, приподняли искусственную пальму, стоявшую в кадке на полу. Затем проверили рояль, шкаф с одеждой, бар с коллекцией бутылок. Чупров 'продегустировал' голландский ликер, стоявший среди батареи импортных спиртных напитков, и разочарованно скривился от недостаточной крепости.

   Камышов открыл дверь в заднюю комнату:

   - Прошу в спальню!

   Большая двуспальная кровать была обтянута плотным желтым покрывалом, с рисунком сплетавшихся в бурном танце не то головастиков, не то сперматозоидов, увиденных в микроскоп.

   - Давайте разберем этот сексодром, - сказал Сафонов. Он подошел к кровати и одним махом поднял верхнюю часть конструкции, при этом одна подушка упала на пол; Камышов помог ему закрепить поднятую верхнюю панель. Сафонов вытащил пододеяльники, наволочки, простыни и толстое шерстяное одеяло:

   - Возможно, я ошибаюсь, но я здесь надеюсь кое-что найти...

   Тайник Розенбаума оказался в желобе, проделанном в низу высокого ящика, прикрепленного к изголовью кровати и составлявшего часть гарнитура; обычно в таком также хранят постельные принадлежности. Ящик был поделен деревянной планкой пополам, что создавало банальное 'двойное дно'. В результате тайник был надежно скрыт от посторонних глаз; каким шестым чувством Сафонов почувствовал, что здесь может что-то быть, осталось загадкой.

   Сафонов извлек из тайника два деревянных ящичка из древесины белого цвета приблизительно тридцать сантиметров в ширину и двенадцать в высоту. Оба ящичка были искусно вырезаны в арабском стиле, и Сафонов разглядел, что в пазах соединения древесина была испещрена словно от частого использования. Камышов открыл один из ящиков, и оказалось, что внутри он разделен на восемь секций, как многоэтажное здание. Все секции были нанизаны на широкий спиралевидный штырь в центре ящичка, поэтому каждую секцию можно было вытащить только подряд одну за другой; в свою очередь, каждая секция была поделена еще надвое, напополам. Не было никаких ручек к ящикам, никаких замков, никакого признака того, как ящики должны были открываться. Это была сложная, хитрая, запирающая система, с которой Камышов все еще бился на второй коробке.

   - Дай-ка я попробую, - попросил его Сафонов и парень сразу отдал второй ящик. - в молодости я любил решать головоломки.

   Наконец, после больших усилий и второй ящик был вскрыт, и на желтое покрывало были выложены все шестнадцать панелей, каждая из которых была поделена еще надвое, так что фактически глазам сыщиков предстали тридцать две ячейки. Сафонов встал на корточки возле кровати и стал внимательно рассматривать их содержимое.

   В ячейках лежали патроны. В каждой деревянной ячейке на темно-зеленом бархате лежали патроны от винтовок, по пять в каждой, закрепленных тонкой проволокой. Каждая ячейка была пронумерована, на ней была выгравирована дата и местоположение, от Урус-Мартана до Алхан-Юрта; временной период соответствовал времени службы Розенбаума в армии. Во всех тридцати двух ячейках находились патроны, одного калибра, но отличавшихся по месту и времени использования.

   - Товарищ подполковник, позовите, пожалуйста, понятых. Будем протоколировать обыск по всем правилам, - наконец произнес Сафонов.

   Платов тем временем прочесал одежду Розенбаума, заглянул в ванную, просмотрел содержимое его туалетного столика, который оказался полным порнографических журналов и видео. Он не оставил ни одну бутылку неисследованной, никакую декоративную коробку нераскрытой.

   - Сергей, подойди сюда, - позвал Александр Дмитриевич Платова. - нашел что-нибудь еще?

   - Ничего больше.

   - Тогда фотографируй все эти ящички подряд. Ничего не упусти. А я еще пройдусь по квартире.

   Пока Платов фотографировал, а Камышов терпеливо вносил в протокол находки из спальни, Сафонов просматривал календарь-ежедневник в кабинете Розенбаума. Не было никаких примечаний до настоящей недели. Сафонов лично сфотографировал на мобильный все записи в адресной книге.

   Наконец находки по всем правилам криминалистической техники были упакованы в целлофановые мешки и мешочки. Весь обыск занял

   час и сорок минут.

   − Оставьте засаду, − распоряжался Сафонов. - как только Розенбаум появится, задержите его.

   '- Почему вы прятали этот ящик под кроватью?

   - Я его не прятал, он просто там лежал.

   − Он лежал в тайнике.

   − Я не хотел, чтобы его видели другие. Они могли неправильно понять.'

   Сафонов стоял у окна своего кабинета и, наблюдая привычную уличную суету, слушал магнитофон с записью показаний исполнительного директора 'Проминвестбанка' Бориса Розенбаума. Голос у исполнительного директора был размеренный, слегка надменный. Сафонов был не в духе. Платов ничего не смог добиться от Розенбаума.

   Фонограмма - не протокол. Строчками невозможно передать тембр голоса, интонацию, напряженность устной речи. Живой, непосредственный рассказ куда лучше, чем слова в протоколе, причесанные следователем.

   '- Мы видели, как Ксения Колчак исполняла перед вами танец смерти.

   - Поэтому я здесь?

   - Может объясните нам, что означает этот танец?

   - Ну моя странная история очевидна, не так ли. Любители психочуши написали бы сто диссертаций на эту тему.'

   Сафонов нажал кнопку 'стоп' и повернулся к сидевшему напротив Платову.

   − Он ушел в почетную отставку с военной службы?

   Сергей кивнул.

   −Ты получил информацию об Алине Розенбаум?

   − Да, − Сергей наклонился и перевернул страницу в блокноте, − Калинкин разговаривал с женщиной, которая провела много времени с Алиной Розенбаум в течение года, прежде чем она исчезла. Вот фото Алины, − Сергей вытащил снимок из папки и вручил ее шефу. - Она, кстати, тоже белокурая, но кроме этого я не вижу, как на могла быть связана с жертвами.

   Сафонов посмотрел на Алину. Фотография была сделана за пять месяцев до того, как она исчезла. Это была цветная фотокарточка размером четыре на шесть. Алина стояла на пустом пляже, береговая линия исчезала позади нее в прибрежном тумане. Она, должно быть, бросала еду чайкам, потому что две из них колебались низко в небе позади нее. У нее был первоклассный загар, и морской воздух заставлял ее короткие светлые волосы встать на одной стороне ее головы. Она не была особенно привлекательной женщиной, но у нее было доброе лицо и большие глаза, которые немного запали, придав ей несколько печальное выражение.

   − Кирилл разговаривал с двумя женщинами помимо той, с которой он теперь, которые были подругами Алины, − продолжал Платов. − И все они утверждают, что не знали, знала ли Алина какую-либо из жертв. Калинкин сказал, что думал, что они боялись говорить из-за Бориса.

   Сафонов произнес несколько фраз, посмотрел на часы, сделал примечание на каких-то бумагах и отдал бумаги Платову.

   − Его поместили под домашний арест, − сказал Сергей, глазами пробегая пометки шефа в тексте. - мне только что позвонили.

   − Я знал лично несколько человек, которые были снайперами в Чечне. Все они долго служили в разведке и были склонны быть терпеливыми, обременительными, одержимыми. Таким образом, я не был удивлен подарками коллег снайпера, за исключением их количества. После того танца Ксении, находка подобных подарков почти ожидалась.

   − Что-то я не ожидал, что Розенбаум спустится вниз в вашем списке подозреваемых, − отметил Сергей.

   Сафонов внимательно посмотрел на майора.

   − Шаров говорит по этому поводу, что сексуально мотивированные убийцы хранят свои трофеи, − стал объяснять Александр Дмитриевич, − но патроны от снайперской винтовки это не то. Точнее не в данном особом контексте, однозначно. Здесь я согласен с Петром. Если мы исследуем убийства снайпера, хорошо. Но они ничего не значат в наших двух случаях. Я не сомневаюсь, что у Розенбаума есть проблемы, но я не думаю, что они - наши проблемы. Не в этих убийствах, так или иначе.

   − Тогда наши находки ничего не значат? - удивленно взглянул на шефа Сергей. Отсутствие сна надуло его глаза и подчеркнуло его тяжелые челюсти, дав ему самообладание мягко удивленного моржа.

   − К нашим случаям это не подходит. Никак. Но Розенбаум, хладнокровный, умный человек, не оставил никаких улик - семейных или других альбомов, никаких моментов с различных тусовок где он принимал участие или снимков его личной жизни, никаких писем кому-либо или от кого-либо... никаких документов личного характера вообще. Впрочем, возможно он хранит это где-то в другом месте. Есть у меня такая мысль, − он взглянул на Сергея, − кстати вы обыскивали его офис и авто на предмет интересных находок?

   − Винтовка находится в сейфе, у него в офисе. Все легально, с разрешением. - Платов сложил руки на груди и стоял, облокотившись на стол, чтобы уменьшить усталые мышцы в пояснице. - Калинкин с Девадзе только что вернулись. У Кирилла большой опыт обысков. Если там что-то было, я уверен, что он нашел бы.

   − Так, − стал листать свои записи Сафонов. - теперь мы должны поговорить с Газаровой, Ширяевой и, как дополнила меня Светлана, фотографом Викторией Носенко, и как можно быстрее. Следует прояснить им всем, что выгоднее все нам рассказать, чем быть подозреваемыми в двойном убийстве.

   Платов кивнул, записав.

   − Во-вторых, и это важнее сейчас, − продолжал Сафонов, − нужно установить круглосуточное наблюдение за Бонго. Кого предлагаешь отрядить для этого?

   Платов задумался, потом щелкнул пальцами.

   − Предлагаю Варламова, − он взглянул на шефа, − молодой, выносливый, упорный, ему служба еще нравится. Он будет стараться, поверьте мне. А что насчет Розенбаума тогда?

   − Сафонов покачал головой. − Нет, он - все еще главный подозреваемый в убийстве Смирновой. Продолжайте на всякий случай наблюдать и за ним. Я постараюсь, чтобы выделили еще людей.

   Платов кивнул, раздумывая.

   − Как часто докладывать вам о наблюдении за Бонго?

   − Докладывайте, с кем он встречается, в том числе в виде консультаций. Фотографируйте все автомобили поблизости. Насчет него - если увидите что-то странное. Ладно, работайте.

   Светлана вышла из кабинета, прошла вперед по коридору, уселась на диванчик около кадки с обшарпанной пальмой и набрала нужный номер. На другом конце абонент откликнулся сразу - словно ожидали ее звонка.

   - Алло, - произнес знакомый женский голос, тихий, теплый, со слабой завораживающей хрипотцой.

   - Ксюша, - сказала Возович. - Это снова я. Нам надо встретиться и поговорить...

Другие произведения автора:

В сетях инстинктов. Глава 32.

В сетях инстинктов. Глава 34.

В сетях инстинктов. Глава 41.