В сетях инстинктов. Глава 29.

  Глава 29

  

   Батумское шоссе после дождя превратилось в ухабистую, покрытую жидкой грязью загородную дорогу. Встречные машины обдавали машину Светланы потоками этой жижи, 'дворники' с трудом справлялись с предназначенной им работой. Заднее стекло 'Мерседеса' было сплошь заляпано липкой желтизной.

   Гладкий, холмистый риф синевато-серых облаков, подвешенных в западном небе чуть выше ряда деревьев, следовал за машинами. Дождь перемещался на запад из города, и падающее солнце мчалось в эту мрачную погоду к горизонту. К тому времени, когда небо очистилось от облаков, солнце уже заскакивало в сосны, и длинные тени вышли, чтобы встретить их на блестевшем, влажном асфальте. Дождь почистил город, который теперь казался трехмерным, как будто рассматриваемый через стереоскоп.

  

   Еле заметный указатель предписывал повернуть налево. Светлана немедленно повернула налево в узкий переулок, который привел ее в небольшое своеобразное офисное бунгало, изолированное маленькой рощицей от дома Бонго.

   Буксуя, Светлана сделала небольшой круг перед офисом, когда увидела черный 'Вольво', припаркованный у двери. Возович остановилась позади автомобиля и заглушила двигатель.

   Она посмотрела на здание, стоявшее перед ней. Владения Бонго отделялись от дороги живой изгородью из кустов. Дом был облицован кирпичом в стиле середины прошлого века. Стены были обвиты толстым плющом, а декоративная дорожка из мелких камешков, ведшая к парадной двери, была замусорена листьями, сбитыми с деревьев за два дня моросящего дождя. Вода капала тут и там с карниза шиферной крыши. Она вышла из автомобиля и бибикнув сигнализацией, направилась к дому. Не было видно никакого дверного звонка около медной именной доски, установленной на кирпиче среди плюща, гласившей:

   'Доктор Георгий Бонго. Для пришедших на сеанс вход со двора'

  

   Оглядев стену, Светлана просто надавила на декоративный бронзовый замок на двери и открыла ее. Не было никакого света в приемной за исключением темного излучения в большой витрине с искусственными орхидеями, покрывавшей большую часть дальней стены. Ее холодный, странный отблеск, добавленный серым светом тусклого дня, просачиваясь через два больших створчатых окна, действовал угнетающе. Светлана посмотрела на приоткрытую дверь, ведшую к офису секретаря Бонго, который был устроен более как офис консьержа, чем регистратура. Очевидно, Бонго хотел, чтобы его клиенты чувствовали, что они находятся в домашних условиях, а не в клинических. Она пошла в дверной проем, который вывел ее в коридор.

   Обернувшись, Светлана увидела дверь, немного приоткрытую и ведшую в туалет. Пройдя немного вперед по коридору, она увидела закрытую дверь с тусклым светом, выбивавшимся из-под нее, и тут же замерла на месте, тихонько пробормотав:

   - Ой.

   Ей навстречу по коридору, на мощных лапах, буквально пружинясь от пола и высунув язык в шумном дыхании, трусил огромный лабрадор. Собака остановилась перед гостьей, и раскрыв огромную пасть, зевнула, издав при этом львиный рык.

   Светлана сделала пару шагов назад, но и собака продолжала идти за ней.

   - Эй, эй, - она медленно полезла в сумочку и плавным движением вытащила из нее электрошокер. - знаешь, что это за штучка?

   Она нажала на кнопку и змейка электроразряда с характерным треском выбежала из паз.

   Лабрадор остановился в нерешительности. Очевидно он чувствовал исходившую от этого черного пенала, источавшего странное голубоватое свечение, опасность. Но и инстинкт защитника своей территории толкал его вперед, на незнакомку.

   - Тихо, мальчик, успокойся, - Светлана держала электрошокер наготове, и собака все же отошла и уселась в паре шагов от нее. - лежать, лежать, лежать...

   - Не пугайте собаку! - раздался баритон.

   В коридоре стоял высокий, грузноватый человек лет сорока в черном тренировочном костюме. Он держал в руке травматический пистолет 'Оса'. Длинные волосы его казались седыми в свете помещения.

   - Майор Возович, главное управление внутренних дел города Сочи, - повысила голос Светлана. - если вы уберете собаку, я покажу свои документы.

   - Ко мне, Мистер, место, - скомандовал человек и лабрадор, пролаяв один раз, затрусил назад и скрылся за углом коридора.

   - Мой коллега звонил вам час назад, - Возович убрала электрошокер в сумку и показала служебное удостоверение. - положите пистолет.

   - Хорошо, я вижу, - сказал человек.

   - Уберите оружие, - повторила Светлана. - вам ничего не угрожает.

   Бонго стоял около открытой двери в свой офис, он выглядел немного нелепо, засунув пистолет за пояс трико.

   - Вас в вашем управлении учили вламываться в дом без ордера? - спросил он, когда Светлана подошла к нему.

   - Я приехала, дверь была открыта, я и вошла. Вы всегда встречаете неожиданных посетителей с оружием?

   - А вам не кажется, что нужно было сперва позвонить в звонок? У меня фотореле в системе безопасности жилища. Я думал, возможно, это грабители.

   - Вообще-то это - офис, не так ли? Впрочем, извините, если я была недостаточно шумной. Вы сейчас с пациентом?

   - Да. - Лицо Бонго чуть изменилось, как будто он только что вспомнил об этом. Он отстранился и посмотрел на мягко прикрытую дверь. - О чем вы хотите со мной поговорить?

   - О пациентке, Марине Смирновой. Ее убили.

   - Какой ужас... Дайте мне несколько минут. Подождите здесь.

  

   Он включил свет в приемной, и примерно через семь минут Светлана услышала, что дверь черного хода открылась и закрылась, а потом увидела женщину в летнем плаще, быстро шедшую от дома к 'Вольво'. Возович вгляделась в окно, но не смогла увидеть отражение ее лица в наступавших сумерках, когда та открыла автомобильную дверь, проскользнула внутрь, и через мгновение выехала со двора. В этот момент доктор Георгий Бонго появился в дверном проеме.

   Они сидели в его офисе, который пах слабо женскими духами, за столом напротив друг друга, в кожаных глубоких креслах.

   Бонго, успокоившийся, рассказал, что услышал о смерти Марины Смирновой из полуденных новостей и прочитал после обеда в интернете. Своим поведением и выражением лица он не выдавал свои эмоции, но он не мог как следует контролировать свой голос, который стал более низким и неровным. Георгий начал с того, что рассказал, что Марина была его клиенткой более пяти лет, что она консультировалась с ним по поводу хронической депрессии и ряду других вещей, включая злоупотребление алкоголем.

   - У вас специализированная практика? - спросила Светлана.

   - Не совсем так, - Бонго откашлялся. − Я имею в виду, что не принимаю клиентов с только определенными видами дисфункций, но так сложилось за эти годы, что я развил клиентуру, которая состоит прежде всего из женщин.

   − Каков ваш подход с клиентам? Ведь слишком много различных типов психотерапии?

   Бонго задумался.

   − Я - психодинамический психотерапевт, скажем так, − сказал он услужливо, − а не семейный врач или сексолог, психиатр, адвокат ... Мой терапевтический подход к психологической дисфункции основан на психоаналитической психологии, на одном из более новых ... и более популярных видов доступных методов лечения. − Он смотрел на Светлану. − Ты знаешь что-нибудь о психотерапии? - он вдруг фамильярно наклонился к ней.

   − Практически ничего, − не моргнув глазом, ответила она, принимая его тон.

   Бонго кивнул, изучая ее.

   − Мой личный подход к невротическим, эмоциональным, межличностным дисфункциям у не осознающих внутренние конфликты ... обычно созданных в детстве. По методике Фрейда я стремлюсь восстановить индивидуальность своего клиента, устраняя эти внутренние конфликты. Это я делаю, помогая пациенту копаться в своем подсознательном, чтобы восстановить его воспоминания и чувства, и таким образом получив 'понимание' его проблем.

  

   Бонго говорил очень тщательно и убедительно, но по шаблону. Было ясно, что он делал это 'введение' в свою специальность словно клиенту или возможным клиенту.

   − Эффективность этого подхода проявилась при явлении, названном 'переносом'. Поскольку пациент становится все более довольным своим врачом за длительный период времени, пациент начинает видеть аналитика в определенном свете, проектируя свои признаки на аналитика, которые являются фактически признаками самого пациента в прошлом. Эти признаки вызовут несоответствующие реакции от пациента, и тонким опросом психотерапевт приводит пациента к эмоциональному перевоспитанию, в котором пациент получает более реалистическое восприятие и способ управлять собой.

   Бонго, казалось, решил прервать свой рассказ о работе.

   − Так или иначе, − он пожал плечами, это − трудный процесс. Отнимающий очень много времени ... и дорогой. Но строгий психоанализ больше не в моде, к сожалению. Немного людей хотят инвестировать столько времени. Последние тенденции стремятся к большему количеству краткосрочных психодинамических методов лечения, сосредотачивающихся на единственной проблеме, а не на исследовании человека полностью. Никакого исследования подсознания, никакой борьбы за понимание. Старый путь приспособился к новым временам.

   − Значит у тебя больше нет пациентов, которые предпочитают долгосрочный подход?

   Бонго медленно улыбнулся. − Есть. Их много. Такой была Марина Смирнова. И еще пара человек.

   − Если ты прочитал статьи в интернете о смерти Смирновой, − тихо сказала Светлана, − тогда имей в виду, что мы полагаем, что она была убита человеком, который убил также Одесского.

   Георгий успокоился, сардонически улыбнулся и Светлана поняла это как отвращение, а не сочувствие.

   − Я перейду к сути дела, − сказала Светлана. − Мы полагаем, что ты можешь проконсультировать нас понять действия убийцы.

   Выражение лица Бонго стало удивленным, словно он был застигнут врасплох полагая, что умело скрывает свое удивление. Хотя это изменение было почти незаметным, это было явственно.

   Светлана вытащила смартфон, щелкнула кнопкой и посмотрела на экран.

   − Марина Смирнова была твоей клиенткой с две тысячи двенадцатого? − Она подняла глаза от экрана.

   Бонго кивнул.

   − Твоя информация правильна.

   Он даже не поинтересовался, как она получила эту информацию.

   − Иван Одесский был твоим клиентом с мая по сентябрь в две тысячи пятнадцатом?

   Бонго ответил более медленно.

   - Это был небольшой срыв. Ничего особенного.

   Светлана почувствовала, что ее лицо вспыхнуло. Ничего себе. Одесский тоже?

  

   Бонго покачал головой и повернул свой стул к старомодному столу, стоявшему у окна, выходящему на скошенный газон, который теперь исчезал в ранней темноте вечера. Он включил компьютер и некоторое время сидел перед его янтарным жаром и затем сказал:

   − Я первый раз консультировал Одесского двенадцатого мая две тысячи четырнадцатого и в последний раз консультировал его шестнадцатого сентября того же года.

   Он оставил компьютер и повернулся к Светлане.

   Возович углубилась в записную книжку и наконец спросила:

   − Когда ты понял, что обе жертвы были твоими клиентами?

   − Этим утром. Я подумал, что это экстраординарно, что один из моих клиентов был убит. Это никогда не происходило со мной прежде. У меня были самоубийства, но не убийства. Таким образом, я поразился этому, но не более. Это была одна из тех вещей, которые иногда происходят с людьми, которых ты знаешь. Да, я понял этим утром.

   − Я уверена, что ты уже ожидал полицейских, − сказала Светлана.

   Чуть подумав, Бонго кивнул.

   - Скажем так, звонок из 'органов' не был для меня неожиданным.

   − Были ли у Ивана и Марины склонность к чему-либо, из-за которой они могли попасть в группу риска?

   Бонго облокотился на стол и сцепив пальцы, размышлял. Его длинные руки покоились в центре стола, между мобильным телефоном, календарем-ежедневником, лампой, декоративным офисным набором, полным канцелярских принадлежностей. По обе стороны от Бонго широкий стол был загроможден десятками статуэток разного размера, некоторыми на вид старинными экспонатами из глины, бронзы, мрамора, железа или камня. Все статуэтки были в виде женщин.

   Бонго все не отвечал, видя, что Светлана расcматривала его коллекцию. Он наклонил голову.

   - Узнаете кого-либо из них?

   - Это Афина, - без особых раздумий ответила Светлана, - это Афродита.

   - О, ты изучала мифы Древней Греции?

   - Да, но не очень прилежно.

   - Да, все эти богини древнегреческого пантеона. - Бонго посмотрел на майора. Он протянул руку и коснулся мраморной фигурки. - А вот это - Артемида, это - Клио, рядом - Мельпомена. А вот уже индийская мифология: мраморная Парвати, супруга Шивы, индуистского божества, со своими изящными бедрами; здесь и Тласолтеотль, богиня у ацтеков, гримаса на лице которой изображает боль рождения и чьи разведенные колени и зияющее влагалище показывают появляющуюся голову и руки рождающегося потомка.

   Он остановился, положив руки на колени. Коллекция была смешением женских образцов изящного и вульгарного, гордого и скромного, блаженного и сатанинского. Самых разных цветов, структуры, материала и форм.

   - Они мне очень помогают в работе, - сказал он с ухмылкой. - Я начал собирать их, еще когда был в вузе. Целая россыпь женщин.

   - Такая проблема, - продолжал он тихо, его темноватый лоб наморщился, когда он посмотрел на Светлану. - Я понимаю, что на основании моей связи с этими людьми я нахожусь под подозрением. Я проверю свой календарь, но я не в состоянии предоставить тебе алиби в течение всех ночей ... если таковые имеются. Также ... я скорее подозреваю, что к настоящему времени муж Смирновой, проинформировал вас, что мои отношения с его женой ... скажем так, превышали отношения 'доктор-пациент'. Я знаю, что это ставит под угрозу мою карьеру, все же это нарушение профессиональной этики.

  

   Бонго откинулся на спинку своего стула и выразительно посмотрел на Светлану. Потом покачал головой.

   - Но было не так.

   Думая, он переместил глаза к символам.

   − Я не скажу, что любил Марину. Это было слишком сложно. Я не знаю, что это было, но это была устойчивая связь. Более чем пять лет, через трех ее мужей. Я взимал плату за это, да. Какое-то время я не этого не делал, года полтора. Но я продолжал видеть ее три раза в неделю, и она продолжала психоанализ. Тогда однажды она начала платить мне снова, потому что она сказала, что я это заработал, независимо от наших отношений. − Он улыбнулся печально и посмотрел на Светлану. − И она была права. Так или иначе у Марины было учтивое отношение и ко мне и к деньгам.

   Бонго остановился, наблюдая за реакцией Светланы.

   − Ближе к делу, Георгий. Я интересуюсь убийствами, − сказала она холодно, подразумевая, что в данный момент она не обеспокоена тонкими гранями профессиональной этики сексолога. Бонго медленно кивал, возможно оценивая ответ Светланы, поскольку он затронул его роль и что он мог бы сказать на это.

   − Я могу дать вам описание нескольких других случаев, помимо моего, − сказал он. − Но вы должны иметь в виду, что женщины, клиентки психотерапевта, могут иметь общие симптоматические черты, но их истории могут быть существенно различны. Это все индивидуально. Нужно быть осторожным и не мешать симптомы у разных людей в одну кучу.

   Светлана включила диктофон.

   − У Одесского и Смирновой был ассортимент основанных на беспокойстве беспорядков - приступы тревоги, боязни, синдромы навязчивых состояний, − сказал Бонго, немного дергая подбородком, чтобы сделать свою шею более свободной в накрахмаленном белом воротничке своей рубашки. Она хорошо сочеталась с его льняными брюками. − Они страдали от расстройств настроения - печаль, уныние, пессимизм, безнадежность. Они были жертвами сексуального насилия в детстве. Они были бисексуалами.

   Он сделал паузу.

   − Откровенно говоря ... я не знал о бисексуальности Марины до совсем недавнего времени. Она скрывала это. По ее словам, это были довольно серьезные отношения.

   − Как недавно они начались? - спросила Светлана.

   − Возможно три или четыре месяца назад. А может и дольше.

   − А если точнее?

   − Я могу вернуться к своим примечаниям, если ты хочешь.

   - Она сказала, кто это был?

   - Нет. Сказала только, что эта женщина была моложе ее.

   - Она говорила с тобой о Ксении Колчак?

   - Нет.

   − Ну хорошо, − Светлана проверила запись. − Как насчет Одесского?

   − По его словам, он был бисексуалом со студенческих лет. Это продолжалось и в период, когда он был в браке.

   − Было ли что-либо необычное в их сексуальной жизни кроме того, что они были бисексуалами?

   − Марина ... увлекалась сексом с мужчинами. Она думала, что это был единственный способ, которым люди показывали любовь друг к другу. Не плотскую любовь она не понимала.

   Возович сделала несколько примечаний, заодно набивая текст и на смартфоне. - Кто-либо из них говорил тебе, что они занимались садомазохизмом?

   Реакцией Бонго был хмурый взгляд.

   − Нет, − подавленно выдавил он.

   − Тебя удивило бы, если они рассказывали об этом?

   − Если они этим действительно занимались, то да. Я не думаю, что Смирнова была такой. Насчет Одесского - я бы не удивился.

   Бонго слегка улыбнулся, словно он знал, что она ловила его, и он собирался показать ей, что он это понял.

   − Психоэмоциональная нестабильность - относительное понятие, − сказал он, наклонив голову к Светлане. − Как я упомянул прежде, не так уж и много людей готовы сегодня приложить усилия по исследованию своей психики. Это можно назвать поколением быстрой фиксации. Марина Смирнова хотела быть избавленной от депрессии, расстройства пробуждения, то есть, от холодности с ее мужем. Когда эти признаки уменьшились, она закончила свою терапию - 'вылечилась'. Иван Одесский хотел быть избавленным от демонов в своих мечтах. Когда ночные кошмары прекратились, он ушел. А может потому, что перестал принимать наркотики, не знаю. У них обоих еще были огромные проблемы, но... они перестали идти на контакт, во всяком случае полной открытости больше не было.

   − Почему?

   − Алкоголь и антидепрессанты вытеснили меня.

   Бонго пожал плечами и щелкнул бровями.

   − Сколько у тебя клиентов? - тихо спросила Светлана.

   − Я не стану раскрывать точное количество.

   − Почему?

   − Врачебная тайна.

   Возович кивнула.

   − Тогда ты можешь сказать мне приблизительно, какой процент твоих клиентов имеют проблемы, подобные тем, что мы обсуждали для этих двоих?

   − Большинство из них. Приблизительно восемьдесят процентов, я сказал бы.

   − Основанные на беспокойстве расстройства, перепады настроения, сексуальные дисфункции ... все это?

   − Да. Ну и алкоголь и или злоупотребление наркотиками в различной степени.

   Светлана кивнула снова, но на сей раз она не спускала глаз с Бонго, не отвлекаясь на смартфон.

   − Ну а какой процент из них жертвы сексуального насилия в детстве?

   Бонго колебался, возможно не уверенный относительно того, как его слова отразятся в дальнейшем.

   - Некоторая часть, - Он подумал немного. - но, конечно, не подавляющая.

   - Как ты думаешь, этот фактор - сексуальное насилие в детстве - мог быть красной нитью в данном случае?

   Бонго, показалось, удивился этому вопросу.

   - Я предполагаю, что это могло быть. - Снова он думал долго, прежде чем ответить.

   - Тогда может это отсроченная форма мести?

   - Да, вполне возможно. − Бонго немного закатил глаза и пожал плечами. − Почему ты спрашиваешь об этом меня?

   −Ты же − психотерапевт, исследователь человеческого разума, человеческой натуры. Я думаю, что у тебя могло бы быть некоторое понимание хода мыслей этого человека.

   Бонго все еще казался озадаченным подходом Возович.

   − Но я ничего не знаю об этих ... случаях, совершенных убийствах. Возможно, у тебя есть информация от моих коллег, которая говорит тебе что-то.

   − Кое-что имеется, − кивнула Светлана.

   − Ну тогда, если бы я знал некоторые детали ..., нет я не могу только размышлять, создавать идеи из ничего.

   - Почему жертвы - разного пола?

   - Потому что над детьми издеваются необязательно мужчины. Общество противоречиво относится к случаям домогательства детей. Пример. Если четырнадцатилетняя девочка совращена мужчиной, это ужасная история. Если четырнадцатилетнего мальчика соблазняет взрослая женщина, он удачливый мальчик. Он - предмет зависти для всех. Это было романтизировано в романах и кино много раз. Да ведь это - тот самый символ мужского обряда посвящения. Не стоит думать, что мужчина и женщины в этом как-то отличаются. Ты видишь различие? Все это старые двойные стандарты. У женщины это подарок ее собственной сексуальности, которую она дала мальчику, а не забрала для своего собственного эгоистичного удовольствия. Почему мужчина не имеет права сделать то же самое? Это - фантазия, конечно, чтобы полагать, что мужчины и женщины отличаются в таких вещах. В глубине души, мужчины и женщины очень похожи друг на друга. Для лучшего и для худшего.

  

   Георгий наклонился вперед и пристально вгляделся в Светлану, которая забыла продолжать делать заметки и уставилась на психотерапевта с восхищением. А в этот момент Георгий улыбнулся выражению ее лица.

  

   − Еще. Если, по твоим словам обе жертвы были склонны к садомазохизму, то далеко не факт, что этим занимается и убийца.

   − Почему?

   На этот раз улыбка Бонго переросла в ухмылку, словно слова Светланы показали ее неспособность делать выводы.

   − Фэнтези. Садомазохисты сильно мотивированы фантазиями, разыгрыванием ролей. Играми. Они стимулируются очень определенными действиями, жестами, одеянием, словами.

   − Ну и как ты воображаешь индивидуальность убийцы?

   Георгий снова стал раздраженным назойливостью майора в целом и этим вопросом в частности.

   − У него - тип индивидуальности, который был хорошо известен и почти стал клише. Самосозерцательный, уединенный, прилежный, одержимый, тщетный. Редко демонстрирует насилие тем, кто знает его. Прекрасный сосед, хороший парень, несколько замкнутый, со скрытой агрессией. Если он будет психически больным или заключенным, то он будет образцовым обитателем, никогда не доставляя неприятности. Скорее всего, он импотент, и вероятно чувствует себя сексуально низшим по сравнению с женщинами. У него есть причудливые интересы, относительно которых его друзья -точнее 'знакомых', у него, вероятно, нет настоящих друзей - не знают. Он - обычный онанист и читатель порнографии. Он, вероятно, испытывает периоды беспокойства или депрессии.

   − Потрясающе, − пробормотала Светлана.

   Георгий развел руками.

   − Ты не хочешь больше размышлять?

   − Понимаешь, Георгий, − сказала Возович. - Возможно, я хуже разбираюсь в людях, чем дипломированный психотерапевт с годами клинического опыта. Но я полагаю, что убийца - женщина.

   − Что?

   − Женщина.

   − Тем лучше.

   Бонго вытянулся и устало взял черную статую из числа десятков на своем столе и установил ее перед собой.

   − Кали Ма индусов, − сказал он.

   Женская фигура была в виде отвратительного скелета; сидя на корточках на супруге Шиве, она пожирала его внутренности; четки из черепов качались на ее шее. − Дающая жизнь и пожиратель своих детей.

  

   Офис Бонго теперь освещала только настольная лампа с янтарным стеклянным оттенком, которая стояла с правой стороны от него и бросала жар цвета свечи через головы и разнообразные формы его мифических женщин и мягко озаряя его собственное лицо в сумраке. Светлана стала собираться.

   − Мои социальные сексуальные отношения были неутешительны, когда я вошел в возраст половой зрелости. Ничего, казалось, не было так, 'как это должно быть' в моих отношениях с противоположным полом. Сначала я чувствовал себя несоответствующим, и когда я стал старше, я все более и более расстраивался. Неспособный управлять событиями в реальном мире, я повернулся к различным фантазиям, где я всегда буду сознавать ситуацию. Я развил мышление и воображение, сценарии сексуальности, которые были деформированы моими более ранними событиями. Только теперь я сознаю ситуацию. Я пробегаюсь через сценарии снова и снова и снова. Этот способ мышления, сценариев, фантазий, становится привычкой, и я нахожу, что становлюсь возбужденным фантазиями управления и доминирования. Эти фантазии становятся моими единственными сексуальными опытами. Я отступаю в них. Кроме того, в конечном счете я устаю ими, и я узнаю, что, чтобы выдержать мое сексуальное возбуждение я должен изменить сценарии, чтобы сделать их все более и более яркими и провокационными. Я обнаруживаю, что разнообразие действительно помогает. Я наблюдаю за женщинами на расстоянии, наблюдая их, поскольку я предполагаю доминировать над ними, иногда оскорбляя их.

  

   Георгий протер отполированную Кали, смотря на нее, его голос, тихий и устойчивый, становился все более и более легким и быстрым.

   −Я становлюсь более смелым. Я следую за женщиной домой и врываюсь в ее дом, в то время как она отсутствует, оставаясь в течение многих часов один. Примеряя ее одежду. Или ползая голым под ее кроватью, где ее духи задерживаются как мускус среди листов. Я могу 'случайно' встретить ее, в ресторане, в баре, и говорить с нею. Моя близость с ее личными вещами, ее нижнем белье, которое я носил на своем теле, ее туалетными принадлежностями, которые я использовал для своих гениталий, делает меня смелым. Я знаю что-то, что она не знает. Я управляю нашими встречами. Я очаровываю достаточно, моя смелость дает мне своего рода легкость способа. В игре полов я уже впереди, потому что я знаю так много о ней, виде мыла, которое она использует, название ее духов, ее любимых гигиенических прокладок. Я иду домой с ней. Я непринужден, потому что я знаю все об этом доме, в который я мысленно вхожу впервые. Я наслаждаюсь шуткой; это вселяет в меня веру. Я уверен и управляю собой полностью, полностью до конца ...

   Бонго внезапно остановился посередине раздумий, и его глаза скользнули в спину Возович, которую почти поглотили темнеющие тени. Снаружи, сиреневый вечер проскользнул в теплую, фиолетовую темноту, а еще дальше, море стало чернильным и грязным в падающей ночи.

 

Другие произведения автора:

В сетях инстинктов. Глава 37.

В сетях инстинктов. Глава 45.

В сетях инстинктов. Глава 23.