В сетях инстинктов. Глава 15.

         Глава 15

-Если бы мой отец сказал мне выпить яд, то я сделала бы это, - сказала Рита. - Он значил так много для меня. Через минуту я сделала бы это.

Гладышева говорила о своем отчиме, весьма обеспеченном человеке, владельце нескольких магазинов, как много он значил для нее и ее матери, спасшего их от их кочевого блуждания по южным регионам страны, куда ее мать двигалась от работы до работы, когда Рита пыталась приспособиться к бесконечной серии одинаковых комнат в дешевых пансионах и третьесортных квартирах. Бонго отметил оговорку, когда она заменила ‘отцом’ ‘отчима’. По некоторым причинам ему стало неудобно, и к нему вернулось предчувствие, которое он испытал во время ее последнего сеанса.

-Мы стали очень близкими. Я была в третьем классе. Я пропустила год, потому что мать и я перемещались, таким образом, в десять я была на год старше, чем мои одноклассники.

Столь же хрупкая и изящная как модель, Рита любила модную одежду. Ее гармоничное тело принимало все, что считалось высокой модой, создавая элегантность, которая вызвала поворачивающие голову ответы каждый раз, когда она входила в помещение. Она была действительно исключительной, и Бонго мог легко полагать, что то, чем она обладала под своей одеждой, было одинаково вдохновляюще. Он провел много времени, воображая точный характер того вдохновения. Точный характер его. Но кроме этой оценки ее анатомии, ему еще больше нравилось оценивать ее одежду. Ему просто понравилось то, что она носила, и он никогда не видел даже самую маленькую деталь ее одежды, которая казалась несоответствующей.

Сегодня на ней было облегающее платье из искусственного шелка черно-белого цвета с белым, урезанным кружевом воротником, который спускался в ее обхват груди. Она надела колгоки в сеточку, ее обувь, лежавшая около кушетки, представляла собой туфли белого цвета на высоком каблуке. Она лежала, откинув одну руку в сторону и положив другую на тонкую талию.

-Он стал моим лучшим другом, - продолжала она. Ее правая рука коснулась платья. - когда мы жили у него на даче, мы плавали вместе, играли в игры; например, кто мог проплыть дольше под водой, кто мог поднять больше монет со дна бассейна прежде, чем ему было необходимо всплыть, кто мог сделать больше переворотов под водой. Мать читала перед бассейном или дремала в гамаке. Он и я смотрели телевизор вместе, растянувшись на полу или бездельничая на диване. Он прижимался рядом с мной или клал мою голову на колени. Я так провела много времени. Мать сидела в просторном кресле и читала журналы, или ее просто не было в комнате. И мы готовили вместе еду. Ему понравилось готовить, и он учил меня, как помочь ему на кухне. Я изучила все, что я знаю о приготовлении от него, а не от матери. Я особенно не помню ее на кухне вообще. Это не интересовало ее.

Она нажала немного рукой на живот, как будто она испытала легкую боль или пыталась ослабить плотность. Он смотрел на ее лицо, в проникновенное красновато-коричневом затенение вокруг ее глаз, в тонко асимметричный рот с морщинками на одной стороне. Но она начала хмуриться.

-Он был моим отцом, - сказала она.

Снова Бонго записал это, хотя в этом случае было неясно, как она трактовала это слово. Она, возможно, имела в виду: ‘Он был моим ‘отцом”, или она, возможно, имела в виду:’Он походил на моего отца’ или ‘Он стал моим отцом’.

-Он любил меня, - продолжала она. - он сказал мне об этом и заставил меня чувствовать себя замечательно. Я действительно хотела быть любимой и он хотел продемонстрировать ту любовь мне. Он делал все со мной, и мы развили совершенно особую эмоциональную связь. Это произошло очень быстро для меня, потому что у меня была пустота там, и он заполнил ее. В то же время, теперь, когда о моих эмоциональных потребностях позаботились, мать, казалось, вообще перестала мною интересоваться. Но она, казалось, особенно не интересовалась также и моим отцом. Мои отношения с ним, казалось, освободили ее от обязательств, она стала уделять больше внимания себе, чтобы потворствовать своей самовлюбленности. Она стала все более и более отдаленной, более замкнутой в себе, прихорошившись как уединенная птица. Она была очень красива. И она была также необыкновенно эгоистична.

Рита сделала паузу, и ее рука начала вбирать ее платье. Она просто перебирала материю большим пальцем и указательным. Пальцы на ее животе беспокойно подергивались.

-Я хотела, чтобы мой отец знал, что я любила его. Я не хотела, чтобы он когда-либо оставил меня или отдалился бы от меня, как сделала моя мать Я очень, очень волновалась, как бы этого не произошло.

Однажды днем я пошла по магазинам с одноклассником и его матерью. Я купила свой первый раздельный купальник. Он был зеленовато-голубым, и когда я купила его в магазине, я не забывала воображать, как замечательно это выглядело бы на море или бассейне. Я не могла дождаться, чтобы искупаться в бассейне, чтобы видеть, буду ли я соответствовать воде. Я предположила, что буду очень красиво выглядеть в бассейне, как будто я была фактически один в один с цветом воды. Я любила этот цвет.

Летом мы плавали даже ночью, и мне особенно понравилось это, потому что огни под водой казались очень мне экзотичными. Я надела свой новый купальник той ночью, чтобы играть в мяч с моим отцом. Мы баловались, и я помню, что наконец достала мяч и уплыла от него. Он преследовал меня, смеясь, и схватил меня. Я действительно не помню, как я ощутила его сначала. Я никогда не чувствовала его прежде, даже не уделяла ему внимание, но я поняла немедленно, что это было и что это стало твердым, и он прижался им к моей попе, словно усадив меня на свои колени. Тогда он начал двигаться позади меня, и я не могла пошевелиться. Я чувствовала, что он двигал вверх-вниз длинной выпуклостью между моими ягодицами, и внезапно его руки подсунули под верх моего купальника, и он начал ласкать мои соски, массажируя их, сжав их своими пальцами.

Рита остановилась и отпила чая.

-Я был так поражена, поэтому ничего не сделала. Я просто думала. Что это? Что он делает? Он держал меня так еще несколько секунд. Мои мысли были в полном беспорядке. Это было полностью чуждо мне; я не понимала этого вообще, и мне не нравилось это. Я подумала, что лучше попытаться уплыть, а затем он засмеялся снова и отпихнул меня подальше, предложив продолжить игру, и поплыл к краю бассейна.

Нервно подергивающиеся пальцы Риты выдавали ее состояние и заставили Бонго посмотреть на ее лицо.

Нахмурившись, он наблюдал за ней. Он слышал большое количество историй за эти годы и задался вопросом, как он обращался с ней как с ребенком, и как он будет интерпретировать ее как женщину. Он ничего не сказал, но он был раздражен тем, что он сам возбудился при рассказе Риты. Но он попытался не осуждать себя. В конце концов, это была биологически нормальная реакция. Факт, что она рассказывала от имени ребенка, не беспокоил его, и он стремился подавить любой дискомфорт.

Ту же самую необъяснимую привлекательность повествования он обнаружил у Марины несколько лет ранее, она была отражена в резонансе эмоций, которые пошевелились в нем сейчас, слушая историю Риты. Мало того, что он узнавал эти знакомые побуждения, но и схожим было ощущение некоторого беспокойства. У него появилось чувство, чтобы он был на размытых краях границы морали.

Рита не продолжила немедленно. Фактически, она молчала в течение семнадцати минут, согласно часам на каминной полке Бонго. Как всегда, он оставался тихим, наблюдающим, заметив, что ноги Риты немного дергаются, почти так же нервно как ее пальцы, но незначительно, как у тех, кто лежал в одном положении слишком долго. Но увидев интерес Бонго, Рита успокоила себя. Недюжинной силой воли она успокоила каждую часть своего дергавшегося тела, устроившись поудобнее, получив возможность продолжать монолог.

-Как только я отплыла, - сказала она, - я повернулась и посмотрела на мать, которая сидела в другом конце бассейна, окунув ноги в воду, читая журнал. Она ничего не видела. Я смотрела на своего отца и его хмурый вид. Это меня дезориентировало - его действия. И теперь он не желал, чтобы я сказала что-либо об этом. Это была дезориентация.

Рите казалось, что не было другого слова, лучше описывавшего ее чувства.

-Если бы я согласилась, мы бы разделили эту тайну. Я была все еще в воде, смотрела на мать, ее ноги, перемещавшиеся медленно назад и вперед в воде, ее голову, смотревшую вниз на журнал. Позади себя я слышала, что мой отец начал называть мое имя, смеясь, возможно немного нервно. Тогда я попыталась понять его. Почему я чувствовала себянастолько странно при том, что он сделал? Что он сделал? Я не знала. Что являлось столь особенным в моей груди, что он не должен был трогать меня там, или о том, что он не должен был делать то, что он сделал? Что он сделал? Он поцеловал меня в губы и похлопал меня по попе. Что его заставило сделать это? Он был так замечателен. Я знала, что он никогда не будет вредить мне. Я знала, что он любил меня. И я также знала, что если я скажу кому-либо об этом, это было бы плохо для всех нас. Это разрушило бы наш быт.

Всего за несколько коротких моментов Рита вновь разнервничалась, но теперь она не могла остаться лежать. Она резко уселась и свесила ноги с кушетки. Она вытерла лицо платком.

-У вас может быть есть влажная мочалка? - спросила она.

-Сейчас. Конечно.

Бонго отставил свой ноутбук и зайдя в ванную, намочил мочалку под струей холодной воды, отжал ее и принес Рите. Ее лицо было красным, и она казалась сильно запыхавшейся. Она взяла мочалку и поблагодарив, вытерла свое лицо, ненакрашенное косметикой. Затем Рита отняла полотенце от лица. Он стоял перед ней, наблюдая, понимая, что ее рассказ взволновал его. Она проигнорировала его близость и вытерла платье спереди, на груди. Бонго оценил ее грудь с явным восхищением.

Внезапно она остановилась и посмотрела на него. Она мельком взглянула на его пах, но спортивная куртка покрывала выпуклость. Это не имело значения. Она знала. Они оба поняли.

Она протянула мочалку назад не благодаря. Георгий улыбнулся ей и забрал мочалку в ванную, повесив ее на трубу и возвратился.

Рита взяла свою сумочку и положила ее на колени, вытащив зеркальце. Бонго вернулся на свое любимое кресло и наблюдал за ней. Наконец он спросил:

-Вы полагаете, что эпизод просто произошел внезапно?

-Что вы имеете в виду? - Она смотрела на себя в зеркальце.

-Вы когда-либо задавались вопросом, что возможно вы, в некотором роде, вызвали этот вид действия вашего отчима?

-Рита подняла глаза от зеркальца, она посмотрела неповинующимся выражением. Он почувствовал, как будто она дала ему пощечину.

-Иногда дети, маленькие девочки, могут быть провокационными, даже не понимая этого. - Бонго упорствовал. - Возможно вы хотели, чтобы этот эпизод произошел. Почему вы хотели купить бикини? Конечно, вы должны признать, что этот вид купальника - намного больше обнажения, намного больше…

Рита захлопнула зеркальце и положила в сумочку. Она посмотрела на него.

-Я была ребенком, - сказала она.

Бонго улыбнулся.

-Конечно, вы им были, но вы полагаете, что дети - абсолютно невинны в таких вещах? Иногда как раз взрослые не знают, почему дети делают некоторые вещи, которые мы делаем. Они руководствуются неким неосознанным импульсом, возможно действительно не понимая то, что они сделали, пока это не закончено, а мы можем оглянуться назад и увидеть, что это было другим, чем казалось на первый взгляд. Вы никогда не задавались вопросом, может вы подсознательно хотели, чтобы этот отдельный инцидент произошел?

Рита встала c кушетки и посмотрела на Бонго. Ее бледные ноги, провожаемые его взглядом, выглянули из-под кромки ее платья как два застенчивых существа.

-Это не был, - выдохнула она, - единичный случай.

Другие произведения автора:

В сетях инстинктов. Глава 48.

В сетях инстинктов. Глава 46.

В сетях инстинктов. Пролог.