Я Вас люблю.

                 фото неизвестного автора. 

                   Я Вас люблю. Я люблю Вас давно. Я знаю, что на взаимность мне рассчитывать не приходится. Поэтому я часто вижу Вас во сне. А Вы так добросердечны, Вы не отказываете мне в возможности Вас видеть. Но это только по-благородству Вашей ангельской души. Я не имею права Вас обременять своей, Вам ненужной любовью. Поэтому я показываюсь Вам на глаза очень редко. Только тогда, когда моя жизнь без Вас становится невыносимой. И тогда я ненадолго показываюсь Вам под благовидным предлогом. 

   Но Вы так умны, Вы меня видите насквозь. Вы меня жалеете. Спасибо Вам, что не гоните. Спасибо за то, что милостиво позволяете поцеловать Вам ручку. Спасибо за то, что в благодарность за эту маленькую хитрость с моей стороны, Вы поцеловали меня однажды, якобы случайно, в губы. Я был на седьмом небе от счастья. Вашему благородству и доброте нет предела. Но ведь это так неприятно –  целовать в губы нелюбимого человека. Но Вы так мудры, Вы так щедры,  Вы так догадливы... Вы знаете, что для меня Ваш поцелуй – это предел желаний. И Вы подарили мне этот предел. На большее я никогда и не рассчитывал. О большем я никогда и не мечтал. Я не достоин большего. 

   Но Вы так возвышенны, милосердны. Вы сделали так, что это большее оказалось так близко, что мне не нужно было протягивать руку, чтобы прикоснуться к Вам. Оно обнажилось в сказочном мгновении, когда я увидел всё Ваше совершенство и красоту, не скрытую от меня ничем, кроме маленького золотого нательного крестика. Вы позволили мне не только увидеть Вас всю без утайки, но и покрыть моими горячими поцелуями всё Ваше тело богини Венеры. Вы не отстраняли меня, потерявшего над собой контроль, даже тогда, когда я стал покрывать поцелуями самые сокровенные места Вашего божественного тела. Я нашёл выход своей неуёмной страсти именно в этот момент. 

   Ваше белоснежное, нагое, сказочное тело, благоухающее первыми весенними цветами подснежников, источало жар. Этот жар обволакивал меня, перевозбуждал и без того мои накалившиеся до предела чувства. Ваши возвышенные перси колыхались от моей страсти из стороны в сторону. Я в безумии пытался их только целовать, не прикасаясь руками, чтобы не осквернить, ибо я был не достоин. 

   Но простите меня, я не выдержал, и взял эти сладострастные полусферы в свои обезумевшие, трясущиеся руки. Я не имел на это никакого права, ведь Вы меня не любили, а позволили всё это только из чувства сострадания к несчастному. И я не имел никакого морального права злоупотреблять Вашей добротой. Ведь Вы меня не любите. Вы только из жалости позволили мне Вас… 

    Нет, я Вас не раздевал. Я никогда себе этого позволить не смогу. Это кощунство. Надо быть достойным. Я не снимал с Вас тонкого белья, сквозь которое просвечивалось Ваше тело. Я не имел на это право. Я не снимал с Вас этих тонюсеньких бретелек, поддерживающих такие тяжёлые, полновесные перси. Я только любовался просвечивающимися розовыми бутончиками, так сладострастно приподнимающими тонкую полупрозрачную ткань. Я только не мог отвести своего нескромного взгляда от этих розовых бутончиков. Я только смотрел, как эти розовые бутончики всё выше и выше приподнимали теперь уже совершенно прозрачную ткань. Ткань я и не видел. Я видел только розовые бутончики. Ткань может в то мгновение и была, но я её не замечал. Когда ткань бесшумно, шёлковой лёгкой ленточкой упала на пол, я не заметил. Ткань мне видеть розовые бутончики не мешала. 

   Я имел страстное желание поцеловать эти прелестные бутончики, но я не имел на это право. Надо заслужить. Надо быть любимым. Я не заслужил, и любимым быть не мог. Ведь Вы меня не могли полюбить потому, что я слишком ничтожен. Я ничем не выделяюсь среди Ваших поклонников. Ни умом, ни образованностью, ни каким-нибудь хоть маленьким, но талантом. Про внешность я свою даже и не говорю. Вам, наверное, Квазимодо кажется более привлекательным, чем я. 

   Но я отличаюсь от них только одним: огромным сердцем, которое принадлежит только Вам до самых моих последних дней. Беззаветной преданностью, которую невозможно ничем измерить. Искренним восхищением, которое граничит с поклонением богу. Благоговением, когда я вижу Вас. Восторгом, когда Вы на меня случайно уроните свой взгляд. Неизрасходованной нежностью к Вам, которую я держу под семью замками. Сострадательностью за Вас, когда Вами пренебрегают недостойные даже вашего мизинца. Радостью за Вас Вашим успехам у достойных. Болью за Вас, когда Вас бесстыдно обманывают, а Вы этого не замечаете. 

   Я Вас так люблю, что готов стерпеть любые муки. Я Вас так люблю, что готов отдать за Вас свою жизнь. Но ни то, ни другое Вам от меня не нужно.

   Но Вы так цените такт, преданность, искреннюю любовь к Вам, что готовы пожертвовать собой, ради сострадания к несчастному. Вы меня осчастливили. Мне несказанно повезло. Я воспользуюсь Вашей добротой. Я не могу от Вас отказаться. Поэтому я принимаю Вашу жертву. Я ценю Ваше сострадание ко мне. Пусть я не любим Вами, но отказаться от Вашего сострадательного отношения ко мне, я не могу. Это выше моих сил. 

   Я у Ваших ног. На Вас осталась только узкая треугольная полупрозрачная полосочка. Сквозь эту полупрозрачную полосочку проглядывает пушистый котёночек… А сейчас я вижу Вас всю сразу. Тонкая треугольная полосочка, прикрывающая пушистого котёночка, больше не прикрывает его. Узкая треугольная полосочка прикрывает мои губы. Я не могу оторвать своих губ от тонкой треугольной полупрозрачной полосочки.

   Вы стоите предо мною. В Ваших глазах боль и сострадание. В Ваших глазах грусть, радость, отчаяние, боль, доброта,- всё сразу. На Ваших устах добрая улыбка. Улыбка Ваша говорит мне: «Я Ваша!». Грустные, радостные, отчаянные, и с болью добрые глаза Ваши тоже говорят: «Смелее. Я Ваша…» 

   Вы молча предлагаете себя, хотя Вам это не нужно. Вы больше не могли наблюдать мои муки ада равнодушно. Это для Вас было невыносимо. Вы меня не любили, и никогда не полюбите, но из жалости ко мне Вы готовы пойти на всё. Вашему доброму сердцу иначе не выжить. Только одно сознание того, что кто-то из-за Вас страдает, Вас вынуждает пойти на отчаянный шаг, – предстать во всём своём первозданном виде перед человеком, который Вас любит больше своей жизни. Это благородный поступок. Вы – богиня сострадания.

   Я не могу прикасаться к Вам, хотя жажду этого. Я знаю, что Вы меня не любите. Но я воспользуюсь Вашей добротой и благородством. Я Вас, простите за грубость.  Я Вас… Я Вас полюблю не прикасаясь к Вам. Я буду Вас любить долго, страстно, до полного моего изнеможения…

   Я встал на колени перед пушистым маленьким котёночком. Маленькая, полупрозрачная треугольная ткань, под которой прятался от нескромного моего взгляда котёночек, мне уже не мешала. Она лежала у Ваших ног, как и шёлковая лёгонькая ленточка. Я видел только котёночка. Когда маленькая треугольная ткань упала сама по себе на пол, и улеглась рядом с шёлковой лёгкой ленточкой, я задрожал от вожделения. Я хотел погладить пушистого котёночка своими грубыми руками, я хотел поцеловать этого котёночка в розовый носик, но ведь Вы меня не любили.

   Ваш сострадательный взгляд говорит мне ещё раз: «Я Ваша». – Я Вас понимаю. Но я Вас так сильно люблю, что оскорбить Вас своей любовью, войдя в Вас всей своей сущностью, я не могу. Ведь Вы меня не любите. Это может травмировать Вашу психику.

   Я знаю своё место. Моё место у Ваших ног на коврике, где Вы оказались предо мною в первозданной красе, когда с Вас нужно писать картины, или ваять. 

   Я Вас жаждал не только лицезреть, хотя одно только это уже блаженство, я Вас хотел сразу всю. Я хотел в Вас погрузиться всем, что только было у меня. Я хотел быть в Вас не только моей маленькой частью, но и всей моей сущностью, всем сердцем и всей душой. Я хотел в Вас раствориться. Я хотел стать с Вами единой сущностью. На какой-то миг мне показалось, что я и Вы, – мы одно целое. Ваши глаза и Ваша улыбка, – остальное моё несовершенное. Моё несовершенное, конечно, испортило всё Ваше, но только тело. Ваши глаза и Вашу улыбку, моё несовершенное испортить не могло. Это невозможно испортить…

   Я продолжаю стоять перед Вами на коленях. Своими глазами и улыбкой Вы по-прежнему молча поощряете меня. Но я не имею права нарушать Ваш душевный покой. Я не могу до конца принять Вашу жертву. Это сделать я не могу. Просто это невозможно мне сделать.

   Если это невозможно, то я счёл бы за счастье быть Вашей подстилкой, когда Вам захочется прилечь в томной неге. Если это невозможно, я хотел бы стать ковриком для Ваших стройных ног. Если это невозможно, я хотел бы стать Вашим носовым душистым платочком. Если это невозможно, я хотел бы стать обеденной бумажной салфеткой, которой Вы вытираете свои восхитительные губы.

   Дальше… Нет! Не умоляйте меня своим взглядом. Умоляю Вас. Сжальтесь надо мной. Когда Вы выйдете из состояния аффекта, Вы будете обо всём жалеть. Умоляю Вас. Мне достаточно того, что я Вас уже полюбил, не прикасаясь к Вам. А если бы я мог себе позволить полное, настоящее счастье без начала, конца и без границ, то я, наверное, от счастья сошёл бы с ума. Это для меня чересчур большая честь. 

   Я согласен, и сочту за честь быть Вам газетой, в которую Вы завернёте свой завтрак. Нет и это чересчур для меня большая честь. Я сочту за честь стать Вам… У меня кружится голова от этой соблазнительной мысли. Нет! Я об этом просто мечтал. Такое счастье для меня просто несбыточно. Это было бы абсолютным счастьем. Я этого дня ждал бы, как манну небесную почти целый месяц. Я этого дня ждал бы с предвосхищением блаженства. Ради этого дня я был бы согласен на любые жертвы. 

   И когда после такого длительного ожидания, я наконец-то оказался бы Вам полезен… Я бы сразу стал мокрым от собственных слёз умиления и восторга, и тут же я оказался бы Вам совершенно неадаптированным. Вы бы меня с разочарованием выбросили в мусорное ведро, тщательно завернув в несколько газет. Чтобы не видеть меня. Чтобы никто меня тоже не видел. Чтобы не стыдиться за меня. Чтобы больше ничто обо мне Вам не напоминало, потому что Вы меня не любите. Я Вам не нужен в любом качестве, даже в рулонном.

   Но Вы так воспитаны, Вы так чутки. Вы понимаете всю трагичность моего состояния. Ваше сердце размягчается. Вы понимаете, что я ни в чём не виноват. Вы видели в моих глазах огонь желаний. Вы видели, что я бесстыдно смотрел на Вас, не видя вашей целомудренной одежды. Вы видели, что моему непристойному взгляду Ваши одежды были не преграда. 

   Вы видели, что моё желание меня может свести с ума. И Вы нашли способ доставить мне это счастье, это блаженство. Я получил то, что хотел. Я счастлив. Я безумно счастлив. Спасибо Вам за Вашу доброту, милосердие, сострадание ко мне.  Слава Господу нашему, что он нашёл способ как мне, не оскверняя Вас, дать то, что я так тайно жаждал и о чём мечтал, не признаваясь даже себе в этом. 

   Теперь я смогу Вас продолжать любить также пылко, но несколько более умиротворённо. Теперь я буду продолжать любить Вас, как и раньше, только с ещё большей силой. Нет! Теперь я буду Вас любить так, как ещё никто никогда никого так не любил. Ведь я увидел Вас всю без утайки; я целовал своими губами всё, что хотел; я своими руками ласкал Вас везде, где только можно было ласкать. 

   И такая благодать сверху на меня сошла, что мне стало хорошо, как никогда ранее. Спасибо Вам, что Вы мне это позволили. Мои губы, руки, взгляд и вся моя сущность и сейчас Вас ласкают, хотя Вы на другой стороне нашего города, а я нахожусь в своей постели и давно сладко-сладко сплю, сплю, сплю. Сплю и вижу Вас, божественную, во сне.
   Я Вас люблю.

  P. S.
   Это и многие другие рассказы, а также песни и инструментальную музыку, Вы можете послушать в авторском исполнении в формате МР-3 на ИЗБА-ЧИТАЛЬНЯ:

Другие произведения автора:

Поэты-трутни

Любовь и мир.

Могилушка.