С бритвой

  Его впихнули в ослепительно чистую душевую два санитара, он не удержался на ногах и рухнул на колени. И застонал от дикой боли, краем уха слыша, как вслед за ним летит и падает, звеня о кафель, некий предмет; и ещё какой-то лёгкий треск, заглушаемый грохотом закрываемой двери.

   Он поднялся, кривясь от боли и потирая ушибленное колено. Ряды душевых кабинок, у потолка по углам – видеокамеры, непременный атрибут каждого помещения этой лаборатории, куда его занесла нелёгкая – если хочешь выжить в нашем любвеобильном и гуманном мире, то  хватаешься за любую соломинку, в том числе и за объявления в газетах, написанные мелким шрифтом , вроде этого: «Лаборатория исследований при N-ском  Институте психофизиологии приглашает добровольцев для…» и тд. и тп.

  И предмет на кафеле.

  Он подошёл, осторожно подобрал открытую опасную бритву: старая, но отличная вещь,  сталь сверкает. Словно приглашая побриться… или сделать ею ещё что-нибудь.
Повертел в руках: одна из пластиковых «щёчек» на рукоятке при ударе о кафельный пол отлетела, и бритва теперь выглядела одноглазой какой-то… хм, подумал он – бывают глазастые бритвы? и слепые? Истерический смешок вырвался, и он быстро его подавил.

  Вспомнилось, как пришёл сюда  вчера, как после продолжительной беседы подписал контракт о том, что никаких претензий в случае физических и психических травм иметь не будет. Потом – длинный нудный тест, смысла которого он так и не понял.  Ещё потом – скудный ужин и тяжёлый сон.

 Сегодня – первый эксперимент. Что от него хотят – никто не объяснил. Видимо, это тоже было частью эксперимента.

  И присесть-то здесь некуда! Он огляделся, чуя незримое наблюдение за ним с виду безразличных глазков камер. Хотел было сложить бритву и засунуть в карман… нет!

  Бритва притягивала своей идеальной формой, ослепительным блеском манила; словно незримая связь ощутилась между ним и куском стали – смертоносной стали, он почи физически ощущал, что этот предмет раньше использовали не по прямому назначению – и в сознании стали всплывать никогда раньше не виданные им образы…

…небольшой продымлённый ресторан-«рыгаловка», разговор двух подвыпивших посетителей: « да ты что, проблем хочешь?» -  «ну ты попал, ах б..дь, глааааз!..»,  «убили, убили!» – кто-то вопит…

…вечер, моросящий дождь, женщина, спешащая куда-то по аллее, несколько парней, догоняющих её – а в руке у одного эта самая бритва: «нет, не надо!», «молчи, падла, зарежу, повернись так, о, о, да не реви, корова!»,   «всё заберите…»,  «рот открыла, я сказал, укусишь – убьём, о, оооо», «подонки вы, скоты… аааайййй», «шухер!», лицо женщины распластано наискось, она инстинктивно прижимает пальцы к нему, ещё не ощущая боли, не понимая, что навек обезображена,  и топот убегающих насильников…

…комнатка в общежитии-«малосемейке», детская кроватка…

  Хватит! Он потряс головой, отгоняя очередное видение. На ладони лежал кусок смертоносной стали. Этой бритвой ни разу никто не брился, теперь он чётко знал, ею вскрывали вены и горло, кромсали тела, и с каждой новой жертвой она впитывала в себя её кровь и ужас перед кончиной – впитывала жизни людей, и становилась живой.

  Интересно. А что же хотят сейчас от него те, кто запер его здесь? От него и от куска стали?

… детская кроватка, рыдающая молодая мать: «сначала его, потом…», «тихо, маленький, мама рядом, агу»…

  Он непроизвольно сжал ладонь, на которой вольготно разлеглась бритва – и охнув, выпустил из руки свою невольную сокамерницу. Та, упав на носок ботинка, съехала по нему на пол.

  А он закрутил головой, ища аптечку на стенах своего узилища –нет, никаких шкафчиков, ничего. На кафель из разрезанной ладони закапали первые капли тёмной жидкости.

- Эй, я порезался!.. – воззвал он к камерам у потолка. – Слышите? –Он протянул ладонь к ним. Камеры безмолствовали.

  Он исследовал ладонь – и пришёл в ужас: злополучная бритва как-то нежно и безболезненно – боль пришла только сейчас, - нежно и безболезненно не просто рассекла кожу, но и повредила мышцы, и ослепительно белая кость просвечивала теперь сквозь окровавленную рану. Кровь из ладони текла не переставая – видимо, задет был какой-то сосуд.

  Кинувшись к добротной, обитой оцинкованным железом двери, он  здоровой рукой забарабанил в неё, закричал во всё горло – но никто не отозвался.

… «ах маленький, что же я сделала, теперь себя, себя… нет не могу… ааааааааа!..»…

… «к сожалению, прежнюю внешность вам никто уже не вернёт… ну-ну, не плачьте… сестра, у неё истерика… шарахаются невесть где в поисках приключений, а потом…»

… «и тогда этот гондон мне бритвой по глазам, сука такая, я повернуться-то успел, потому правый на месте, а так бы вообще пиз..ц!.. ладно, наливай…»

  Голоса жертв бритвы бились в его мозгу, он в исступлении колотился и уже изувеченной, разбитой в кровь второй рукой, и всем телом в равнодушную дверь душевой – пока не сполз на пол в изнеможении.

Ручеёк крови тянулся по кафелю  от зияющей раны на руке  к тому месту, где лежала раскрытая бритва.


*  *  *

-Да, интересный результат, коллега!
- Ещё один. Забавно – переговаривались двое у монитора видеонаблюдения,  глядя на неподвижное тело в душевой и прихлёбывая кофе.
-Ещё есть добровольцы?
- Звонила одна девчушка, молодая совсем по голосу, говорит, что уже восемнадцать.
- Так пускай приходит, в чём проблема-то?.

Другие произведения автора:

Забирай

Среда долины ровныя...

Мать, яблоко и Братья

Это произведение понравилось:

Татьяна Виноградова

Врублевский

Татьяна Лаин

Игорь Кичапов

УДАЛИТЕ СТРАНИЦУ

Нина Лащ