Наследник Гедаса, часть 2 (мистика/ужасы)

                                    НАСЛЕДНИК ГЕДАСА

                                                 Часть 2

С той ночи рождения нашего великолепного Малютки  прошло шесть долгих лет. Малыш заметно вырос, и в его внешности произошли значительные перемены: мягкая, будто лебяжий пух, черная шерстка превратилась в нежную и шелковистую. В долгие вечерние часы, иногда плавно переходящие за полночь Лилит гладила с обожанием ладонью своё сокровище по этой прелестной растительности на его не по-детски мускулистом теле. Всматриваясь в вертикальные зрачки глаз Малыша, от переполнявшего её умиления едва ни лишалась чувств.

 Лилит тщательно скрывала своё бесценное сокровище от людских посторонних глаз в том же подземелье, где и произошло событие явления Малютки в этот мир. Останки несчастной Лиз были закопаны тут же. Вместо полагающегося могильного камня или надгробной плиты стояла кроватка нашего Малыша.

Лиз уже никто теперь и не вспоминал, будто бы её и вовсе никогда и не было. Она просто выполнила своё предназначение и вот так, трагически, отошла в мир иной.

За все эти шесть лет Лилит была для Малыша заботливой матерью, верным стражем и прислугой и этой деточке не терпелось вырваться из-под чрезмерной опеки бдительной мамочки. Он не раз порывался выйти наверх из этого опостылевшего глубокого подвала, но мамочка на корню пресекала эти бесчисленные и дерзкие его попытки. Лишь изредка, в ночи лунных затмений, ему дозволялось выходить на поверхность. В эти  светлые ночи, когда Луна светила ярко и в полную силу дитя становилось совершенно неуправляемым. Его организм рос и развивался не по-детски быстро и требовал свежей крови и плоти. Он выходил на очередную свою охоту, на которую его гнал дикий, первобытный инстинкт.

  Лилит строго-настрого запретила даже  и думать о человеческой крови, лишь дозволяя ему охотиться на кошек, собак и крыс, и Малыш в свою очередь, был весьма доволен этой милостью со стороны Лилит. Возвращаясь с очередной удавшейся охоты, был удовлетворенным и счастливым. Глаза горели огнём великой радости и, с улыбкой садился на колени своей мамочки. Не дожидаясь, когда его кормилица сделает это сама  - расстегивал её блузку и доставал из неё грудь.

К величайшему удивлению Лилит только в эти благостные ночи полнолуния у неё не прекращалась появляться странная смесь молока и крови. Ей безумно нравился сам процесс кормления этого Малыша, несмотря на то, что его легкие покусывания сосков приносили весьма неприятные ощущения и боль. Когда происходил процесс кормления, Малыш, своими маленькими коготками изредка царапал кожу груди и эти, едва заметные царапины довольно долго не заживали, а порой и кровоточили. Но Лилит совершенно не волновали эти ранки, и она их считала просто пустяком. Что они могли значить для неё, ведь она себя считала олицетворением самой иконописной Мадонны с младенцем.

Разве она могла когда-либо в своих, пусть даже мечтах, представить, что будет своей грудью вскармливать наследника самого Великого Гедаса!

Шесть лет! Этих долгих шесть лет, которые казались целой вечностью, Лилит не видела своего Господина. Она очень соскучилась, ведь только он, единственный, о ком были её мечты и грёзы. Ей не терпелось ему показать это прелестное дитя. Эту Его миниатюрную копию Лилит самозабвенно обожала. Порой ей казалось, что за это маленькое божество она готова отдать свою жизнь, всю, без остатка. Её Малыш постепенно становился таким же жестоким, как и его отец.

Порой эту жестокость он проявлял в отношении самой Лилит. Он говорил ей всякие гадости и, если та, смела, позволить себе одёрнуть его – тотчас получала звонкую оплеуху. Ответить тем же у неё не хватало мужества, да и не могла, просто закрывала ладонями лицо и, со слезами, в которых было всё – обида, горечь и отчаяние – убегала из подземелья наверх, к себе, в свою спальню.

Уткнувшись лицом в подушку долго, в захлёб, в голос рыдала.

 В этих горючих слезах, которые обжигали лицо и болью жестокой обиды били рикошетом и ранили разбитое сердце, было всё – оскорблённое и униженное достоинство и поруганная женская честь.

За эти долгие шесть лет её беспросветное существование превратилось в сущую муку Лилит, уже более себе не принадлежала. Изредка, вспоминая несчастную Лиз – у неё внезапно появлялось чувство жалости и, вспоминая приятные моменты их совместной жизни - приносили ей ещё больше страданий.

За тот, короткий период их жизни Лилит успела привязаться к Лиз. Их совместные вечерние посиделки и долгие разговоры просто так, ни о чём, только сейчас  для  подурневшей, осунувшейся Лилит приобрели какую-то трогательную ценность. Она сожалела, что у неё от  Лиз не осталось даже маленькой фотографии. После той ночи, когда явился на свет наследник Гедаса и ужасно страшной смерти несчастной Лиз – Лилит приложила немало усилий чтобы как можно быстрее избавиться от её вещей.

В то, уже далекое время, у Лилит не возникало ни единой мысли, что когда-либо она будет с теплотой в душе и сердце вспоминать эту несчастно-одинокую женщину.  Уже теперь, когда и она сама стала похожа на Лиз своей судьбой и участью, взвалив на свои хрупкие женские плечи непосильную ношу – воспитывая этого Малютку  - наследника Великого Гедаса. Его очередные капризы и требования, которыми доводили до состояния полного отчаяния Лилит, усугубляли её безрадостную жизнь и, чем несноснее становился Малыш – тем невыносимее ощущалось одиночество. Тоска, поселившаяся в разбитом жизненными перипетиями сердце всё сильнее, как вода камень, точила и кислотой разъедала её плоть.

В отсутствии Малыша Лилит всё чаще спускалась в подвал. Там, стоя на коленях перед могилой Лиз, со слезами на глазах и с чувством глубокого раскаяния вымаливала для себя прощения и, чтобы не навлечь ещё большего гнева своего питомца делала на могиле едва заметную ямку, клала в неё скромный букетик цветов и тут же его закапывала, опасаясь непредсказуемого поведения Малютки.

                                                           ***********

Колыбелька Малютки  стала тесной. Он не раз бросался с упрёками в адрес Лилит, сетуя на то, что у него, видите ли, невыносимые условия жизни, и, наконец, когда его упрёки не возымели никакого действа – он в бешеной ярости разбил своё младенческое ложе. Чтобы еще больше унизить свою земную мать и показать своё превосходство – Малыш размахнулся и изо всей силы ударил её по лицу.

Сила удара была невероятной. От удара в голове Лилит послышался звон и она, потеряв равновесие – без сознания рухнула, уткнувшись лицом прямо на могилу Лиз.

Малыш, с видом глубокого презрения, извергая проклятия в адрес вскормившей и взрастившей его женщины – слегка, равнодушно ткнул копытцем бесчувственно лежащее тело. Лилит не отреагировав на столь брутальное к ней отношение, находилась в полной потере сознания.

Увидев, что мамочка никак не реагирует на удар копытцем, встав на колени, Малыш расстегнул на её груди блузку. Высвободив из плена тесного бюстгалтера налившиеся груди – прильнул к набухшим соскам. Досыта насладившись излюбленным деликатесом - кроваво-молочным коктейлем Малыш еще раз равнодушно, с безразличием взглянул на свою мамочку вышел из подземелья и отправился на свою очередную ночную охоту, где растворился в густой темноте спящего города.

                                                         ******************

Тем временем, находясь в бессознательном состоянии Лилит оказалась в мире Великого  Астрала. Её беспорядочные метания из стороны в сторону, вверх и вниз не давали сосредоточиться на цели её пребывания в этом мире.

Удивительная невесомость и странные ощущения переполняли метущуюся душу. Эта душа будто просила прощения у неизвестно кого за то, что непрошенной гостьей вторглась в этот неведомый мир.

Этот мир был полон зловещих шорохов и шепотов. Жуткая энергия невероятной боли и полного отчаянья переплеталась с вакуумной пустотой и отрешенностью.

Вдруг, откуда-то издалека кто-то позвал Лилит. Этот кто-то указал ей правильный путь и  она, словно испуганная птица, встрепенувшись, тут же, не мешкая, взмыла ввысь и, полетела в никуда, в надежде обрести спасение.

Здесь Лилит уже давно ожидало то, чего последние шесть лет очень боялась. Чем ближе подлетала к этому Нечто, тем больше в ней росло волнение и чувство необъяснимой тревоги, которая переходила в первобытный ужас – не давало душе слиться в одно целое с телом, которое всё ещё находилось без чувства.

  И вот, наконец, цель достигнута. Эфирная субстанция души влетела в некое замкнутое пространство. Где-то, в глубине этого пространства фосфорисцирующе мерцал свет. Этот свет был похож на свечение ночного светильника.

Душа, набрав максимальную высоту и скорость, словно мотылёк, торопливо полетела на этот, как ей казалось, спасительный свет. Достигнув своей цели и, ощутив на себе первозданный ужас, астральная субстанция увидела то, что все эти долгие шесть лет не давало физической оболочке спокойно жить.

Прямо перед собой астральная субстанция увидела обезображенную, страшную и вызывающую отвращение оболочку Лиз.

 В белых, как снег, седых волосах были комья земли и  глины грязными прядями были в хаотичном порядке раскиданы по выступающим и торчащим из-под разорванной в клочья плоти костям. Глазные яблоки выкатились из глазниц черепа и еле держались  толщиной в человеческий волос нитях. Эти *глаза* выплёскивали и излучали ненависть, злобу и при едва заметном движении раскачивались из стороны в сторону. Страшная, зияющая дыра рта с отвисшими прогнившими губами, с которых стекала источающая ужасное зловоние, зелёная слизь, застыла в дьявольском оскале и что-то пыталась сказать. Самое страшное и отвратительное зрелище представляло то, что когда-то было чревом. Это чрево было таким же, как когда-то из его недр появился наш Малютка. Оно было до отвращения ужасным зрелищем.

Внутренние органы превратились до рвоты зловонную массу. При малейшем, едва заметном движении эта желеобразная масса вздрагивала, и из этой отвратительной массы выпадали красные, с прозрачной оболочкой жирные черви. Сквозь эту  оболочку было видно как эти красные твари, наглотавшись гнилой плоти, переваривают её.

Черви, едва покинув это зловонное желе по обнажившимся костям ног, на которых ещё кое-где держалась полусгнившая плоть снова и снова устремлялись в то же самое место, которое только что покинули.

Всё это страшное зрелище привело астральную субстанцию Лилит в еще больший ужас. У неё только возникло желание покинуть это ужасное место, как вдруг, на уровне подсознания обезображенная масса Лиз вселяющим первобытный ужас, шипящим голосом начала свой разговор.

- Ну, здравствуй, подружка. Как тебе мой *цветущий* вид? – костяшками рук Лиз провела сверху вниз своего *тела*. На костях рук еще кое-где держались гниющие куски плоти, - Я - великолепная красотка, не правда ли?  Подойди ко мне, мне не терпится обнять и расцеловать тебя.

Произнеся последнее слово из зияющей дыры рта выпал огромный красный червь, который, падая ударился о камень и, лопнул. Всё содержимое его прозрачной оболочки забрызгало пространство, в котором находилась астральная субстанция Лилит.

Лиз страшно, раскатисто захохотала. При этом дьявольском хохоте желеобразная масса живота вздрагивала и при каждом новом вздрагивании из этой массы дождём сыпались жирные красные черви и огромные чёрные тараканы.

- Что же ты не бросаешься в мои страстные и жаркие объятия, - продолжила Лиз, - может ты не рада нашей встрече? Ну, рассказывай, как поживаешь, как там мой ребёночек? Наверное, большой проказник. Я ведь даже и не знаю, кого  я произвела на свет. Ну, так кто же у меня родился дочка или сыночек?

Лилит только хотела что-то ответить Лиз, как некая сила начала вытягивать её из этого пространства. Словно мощный, гигантский пылесос начал её засасывать в огромную гофрированную трубу. Вот, ещё чуть-чуть и, Лилит очнулась от этого дикого и ужасного кошмара. Она сделала глубокий вдох и открыла глаза.

В её голове всё гудело и звенело, по коже пробегал мерзкий озноб и невероятно болели соски грудей.  Лилит машинально дотронулась до того места, где ощущалась боль. Обнаружив расстегнутую блузку и опустошенную грудь, поняла, что Малыш накормил себя сам. Из покусанных и истерзанных сосков выступали едва заметные капельки крови.

Видя своё удручающее положение, сидя с отрешенным видом на полу подземелья возле могилы Лиз Лилит снова горько заплакала. Она плакала навзрыд и её слёзы грязными ручейками стекали по щекам. Тут бедная женщина ощутила сильный холод, и это ощущение заставило её собрать свои силы, подняться с холодного пола и направиться наверх, в свою комнату.

Её качало из стороны в сторону. Каждый новый её шаг и каждая ступенька крутой лестницы преодолевались с невероятными усилиями. Наконец, выбравшись из подземелья, вдохнув как можно больше воздуха – направилась в ванную комнату.

Взглянув на своё отражение в зеркале – Лилит стало страшно. Там, в зеркале, она увидела то, от чего ей стало не по себе и то, что она увидела, ввергло её в состояние полной безысходности.

Когда-то густая и шикарная копна волос стала почти седой и заметно поредела. Локоны чудесных в прошлом,  волос свисали тусклыми безжизненными прядями. Кожа лица покрылась глубокими бороздами старческих морщин. Во взгляде  царила отрешенность,  вселенская тоска, одиночество и море отчаяния. Это непривлекательное зрелище ввергло Лилит в еще большее уныние.

Собрав остаток своих физических сил, схватила первый попавшийся в руки флакон с благовониями, размахнулась и запустила им в зеркало. Зеркало треснуло, и его осколки дожем рассыпались по мраморному полу ванной комнаты.

Закрыв ладонями лицо – Лилит стояла посредине комнаты. Из её груди вырвался крик отчаянья,  и, этот крик был похож не рёв смертельно раненого зверя.

- О, Гедас, ты же мне обещал даровать вечную молодость и красоту, - причитала Лилит, - так, где же то, о чём я просила тебя? Ради чего я сношу такие обиды и унижения? Все мои лучшие годы были отданы на служение тебе. Я вырастила и вскормила своей грудью твоего наследника и, вот, такая мне за это благодарность…

Лилит ещё долго не могла остановиться. Её горестным слезам, казалось, не было конца. Слёзы обиды и горечи стекая по щекам, капали на холодный мрамор пола. Немного успокоившись, бедняжка вдруг вспомнила то, страшное видение, которое накануне произошло  в подземелье.

- Лиз, бедная Лиз. Её мечущаяся душа не находит покоя, надо бы её по-человечески похоронить. Но как это сделать? Надо что-то придумать. Моя бедная, ты заслуживаешь не просто памятник, твоим останкам положено достойное погребение, они должны лежать непременно в склепе.

С этими мыслями, которые немного успокоили, Лилит решила принять ванну.

Лёжа в горячей воде, поверх которой плавала большая шапка пены, она полностью расслабилась. Приятный, хвойный запах пены шампуня настраивал на положительные эмоции и этот настрой ввёл Лилит в состояние дремоты, в котором её снова посетило видение, и она опять увидела Лиз.

Лиз, так же как это и было в прошлый раз – находилась в таком же ужасном и плачевном состоянии. Из зияющей рваной дыры её живота всё также дождём сыпались  мерзкие, отвратительные красные черви. Эти неповоротливые твари на сей раз не стремились обратно, то есть туда, откуда вышли. В этот раз, они, за чем непонятно, ползли в сторону Лилит, усиленно пытаясь вскарабкаться по  ногам, достичь её живота, прогрызть его и полакомиться свежей плотью.

Это отвратительно-жуткое видение заставило Лилит очнуться от благостной дрёмы. Когда открыла глаза, то увидела то, во что она категорически отказывалась верить. Прямо перед собой, почти перед носом, в воде, проделывая  коридор в шапке пены, плавали жирные красные черви. Эта материализация недолгого сна, породившая этих жирных красных тварей, ввергла Лилит в паническое состояние. Она вскрикнула, замахала руками, как бы стряхивала с себя этих гадких созданий тьмы, машинально вытащив пробку слива воды – резко поднялась, почти выпрыгнула из ванны.

Но тут, её снова постигло несчастье – она поскользнулась и упала на мраморный пол, усеянный осколками разбитого зеркала, и в кожу впились его осколки. Из ранок начала сочиться кровь, которой тут же был испачкан пол ванной комнаты.

От боли и возникшей паники из глубины самой души у Лилит вырвался, нет ни крик, а душераздирающий вопль великого вселенского горя и отчаяния.

Лежа на холодном мраморе пола ванной комнаты среди многочисленных осколков, истекая кровью Лилит горько, в голос, плакала и рыдала. Она проклинала свою грешную, несчастную жизнь, своё одиночество и то, что она совершенно никому не нужна. Проклинала тот день, когда своими заклинаниями вызвала Гедаса, и, которому была, как собака предана и верна.  Вся её жизнь была пущена под откос. Если бы Лилит начала вспоминать о счастливых днях, то этих дней набралось бы ровно столько, что их можно было бы  пересчитать по пальцам рук.

Находясь в столь плачевном состоянии – Лилит вспомнила про Лиз. Собрав последний остаток своих сил, она поднялась пола, обернувшись махровым полотенцем, набросив халат – отправилась в свою комнату.

Бросившись на кровать, натянув на себя одеяло, решила, наконец, отдохнуть и набраться жизненных сил, которых в её теле совсем не осталось.

Проваливаясь в сон, Лилит твёрдо решила, что она, в искупление своего кощунства в отношении Лиз просто обязана достойно похоронить то, что от неё осталось. Для места последнего её упокоения Лилит построит роскошный склеп, ведь подвал совершенно не подходит для вечного сна.  Для исполнения задуманного необходимо набраться сил, как физических, так и душевных.

На сей раз, Лилит забылась, крепким, без сновидений, сном. Лишь изредка, переворачиваясь с одного бока на другой, ощущала боль, так как израненное осколками зеркала тело ныло и болело. Во сне Лилит скрипела зубами и протяжно стонала. Но, увы, ей было не суждено испытать сладость полноценного, безмятежного сна.

Среди ночи, почти под утро, от внезапно возникшей резкой боли Лилит проснулась.  Включив ночной светильник и окинув взглядом возле себя – увидела рядом лежащего Малыша.

Его взгляд горел и, казалось, что из глаз вырывается на свободу адский огонь. Этот пронизывающий насквозь взгляд будто прожигал насквозь всё и вся. Не только взгляд, но и сам Малыш источал тяжёлую, убийственную энергетику, которая таила в себе и несла угрожающую опасность и растущую тревогу.

Лилит коснулась ладонью груди и поняла, что Малютка снова утолял молочно-кровавым коктейлем свою жажду.

- Господи, когда же, наконец, закончатся мои муки!? – с болью и отчаянием вскрикнула Лилит.

Наследник сделал жуткую гримасу и, в этот миг бедняжке показалось, что из зрачков Малыша вылетели огненные стрелы.

- Что-то не помню, чтобы ты, мамочка,  когда-либо, обращалась к Господу, - с издевкой на мольбу ответил наследник, и, продолжил, – мамочка,  ты, видимо, отца моего не боишься. Как я вижу, ты забыла его. Ну, что ж, я могу тебе напомнить о нём.

Малыш снова, как это было в прошлый раз, в подвале, размахнулся и, только хотел рукой ударить по лицу Лилит.  Но на сей раз, она смогла увернуться от грозившего ей сильного удара.

В свою очередь, наследник, увидев, что промахнулся – пришёл в неистовое бешенство.  От вскипевшей ярости он был готов вцепиться в горло так, внезапно взбунтовавшейся мамочки. Его руки тянулись к её хрупкой шее. Ещё немного и, пальцы с заметно удлинившимися когтями, сомкнутся на шее несчастной Лилит.

От  того, что она увидела, в груди несчастной похолодело. В её мозгу стрелой пролетела мысль:

- Всё! Вероятно это последние минуты моей, никчёмной жизни. Ну и пусть! Пусть всё летит к чёрту! Моя жизнь и так ломаного гроша не стоит. Мне теперь всё равно.

Наследник, прочитав мысли своей мамочки, вдруг, внезапно отказался от своего намерения и, еле сдерживая свои ярость и гнев, ответил на мысли кормилицы.

 - Ты, мамочка, глубоко ошибаешься. Твоя смерть будет совершенно бесполезной. Не-ет, мы дождёмся папочку и, ты, мне родишь сестрёнку. Видишь ли, как-то скучно рыскать в ночи в одиночку, но вот с сестрёнкой, мне кажется, было бы намного веселее.

           Малыш сделал ехидную, пренебрежительную улыбку. В этой его улыбке и взгляде выразились: презрение и ненависть ко всему человеческому роду, который только и делает, что мешает осуществить  то, для чего он послан на эту Землю.

     Лилит только сейчас заметила, что этот, когда-то беспомощный и беззащитный младенец уже вырос и, не успев побывать в нежном детском возрасте, преодолев невидимую черту, разделяющую границу между детством и юношеством, вдруг, вот так, сразу, в один вечер – стал взрослым.

Бедняжка, несчастная и одинокая женщина от одной мысли, что ей предстоит родить сестрёнку для ЭТОГО чудовища – привела её в состояние еще большего ужаса. Из глубины её памяти всплывали отвратительные картины неадекватных поступков Лиз. От воспоминания её  мерзопакостного поведения на бойне у Лилит в желудке случился спазм, от чего её тут же стошнило.

Рвотные массы из недр желудка вырвались наружу и тут же оказались на полу. Отвратительная масса попала на копыта Наследника. Заметив это, Малыш пришел в состояние ещё большей ярости. Он гепардом бросился на Лилит. Бросок был таким стремительным, что мгновенно сбил с ног несчастную женщину, затем принудил её встать на колени. Схватил за волосы, намотал их на кулак, запрокинул голову и, пристально, в упор, посмотрел ей в глаза.

- И ты ещё смеешь надо мной издеваться, - угрожающе шипел Малютка, - ах ты, мерзкая тварь. Теперь ты вылижешь мои копыта, до блеска!

 Не выпуская голову Лилит из своих рук, Наследник приблизил её к своим ногам и с силой ткнул, да так, что губы коснулись копыт.

Такого бесцеремонного отношения, оскорбления и унижения несчастная женщина в своей жизни еще никогда не испытывала. От чувства потерянного и растоптанного достоинства в её душе образовалась пустота, сравнимая разве что с вакуумом.

Ей теперь уже было всё равно, и, она была вынуждена подчиниться воли своего мучителя.

Добросовестно выполнив унизительный приказ, думала, что на этом все её страдания закончились. Но, увы, она жестоко ошибалась.

Наследник оценивающе посмотрел на свои копыта – высказал своё одобрение.

- Да, мамочка, ты постаралась на славу. А теперь, я хочу получить свою законную порцию коктейля.

При слове *коктейль*  Лилит вся сжалась в комок, и, не желая снова и снова испытывать ноющую боль и новых мучений, прикрыла руками свою грудь. Но это было бесполезно. Малыш с легкостью разомкнул ей руки и, как подушку бросил её на кровать.

Усевшись на женщину, резким движением руки наследник сорвал с неё остатки одежды. Обнажив грудь – Малютка стал её нежно поглаживать. От этих прикосновений грудь вдруг, стала наливаться. Соски начали твердеть и стали похожи на две крупные горошины.

   Эти происходящие метаморфозы привели Лилит в состояние истерики. Голова несчастной по подушке металась из стороны в сторону, руки беспомощно вцепились в простыню, из глаз ручьями текли слёзы отчаянья и бесконечного горя.

Наследник, сидя верхом на женщине, равнодушно взирал на неё. Её горю и отчаянию, казалось, не было конца. Он лишь ожидал вожделенного момента, когда, наконец, можно будет приступить к столь долгожданной трапезе, чтобы утолить своё ненасытное чрево.       

Наконец это время наступило. Малыш с нетерпением прильнул к груди и с остервенением. Острая, невыносимая боль пронзила всё поруганное и истерзанное тело Лилит. Каждый новый глоток Малютки приносил новую порцию боли, тем самым умножал душевные и физические страдания. Чтобы положить конец всем этим мукам несчастная готова была покончить с собой.

Малыш торопился и, будто дикий зверь, мучимый многодневной жаждой и вдруг, неожиданно обнаружил источник живительной влаги – жадно сосал молочно-кровавый коктейль.

Он спешил, потому, что близился рассвет, так как с его  приходом он впадал в сон, схожий с комой.

Лилит, впервые за свою жизнь, с нетерпением ожидала, когда же, наконец, взойдёт спасительный  солнечный диск. Она страстно ждала восхода спасительного Солнца и начала нового, светлого дня.

Наконец свершилось!

Серость предрассветного утра начала понемногу таять и, словно туман уходить в небытие. В небе, на линии горизонта показались кроваво-красные облака. Где-то высоко, в кронах деревьев послышались радостные голоса птиц, которые возвещали приход нового утра и начала нового дня.

Солнце медленно и лениво, как бы нехотя, начинало совершать свой путь по небесному своду, который оно совершает миллиарды лет.

С первыми лучами дневного светила,  Малыш вдруг сник. Силы его были на исходе. Он нехотя выпустил изо рта грудь, что-то заплетающимся языком недовольно пробурчал и, затих.

Лилит, освободившись из смертельных объятий Малютки, с большим трудом  сползла с кровати на пол и, встав на четвереньки, ползком добралась до двери.

Её истерзанное и измученное тело ныло и болело, каждое новое движение приносило боль и страдание. Лилит была уже просто не в силах не только двигаться, но и стонать и, лишь тяжкие вздохи вырывались из израненной груди.

Выбравшись, наконец, из когда-то любимой спальни, Лилит оказалась в своём кабинете, в котором когда-то она принимала своих многочисленных клиентов. Опираясь о кресло спиной, сидя на полу, она вдруг вспомнила, что в этом кресле когда-то любила сидеть несчастная Лиз.

Лилит задумалась, на неё нахлынули воспоминания, и она поняла, что время, проведённое с Лиз – было самым прекрасным в её жизни. Вдруг, она почувствовала, что по телу пробежал лёгкий холодок, от веявшей прохлады повела плечами и, вдруг, прямо перед ней, из ниоткуда, возник призрак. Это был призрак Лиз.

 Несчастная женщина ещё плотнее спиной упёрлась о кресло и, прорезав звенящую тишину, призрак заговорил:

- Я вижу, что тебе совсем плохо. Ну, ничего, скоро и твоим мучениям придёт конец. Мой малютка, по-видимому, хочет, чтобы ты родила ему ещё и сестрёнку. Что ж твой господин скоро предстанет перед тобой. Он с удовольствием выполнит все капризы своего наследника. Так что, подружка, подготовься, как следует и встречай дорогого гостя. А теперь – прощай. Мы ещё с тобой встретимся, но уже в другом мире. Уж там-то я тебя встречу по-королевски. Прощай.

Призрак Лиз растаял так же неожиданно, как и возник. Он растаял словно утренний туман, оставив после себя только вопросы. Лилит даже не успела что-либо спросить у нежданной гостье, но одно упоминание о Гедасе и дальнейшей перспективе быть использованной в качестве суррогатной матери, для вынашивания еще и наследницы – ввергло её в состояние ещё большего отчаяния и полной безысходности.

На несчастную женщину навалилась невероятная усталость. Тело и душа требовали продолжительного отдыха. Всё, что минувшей ночью ей пришлось пережить, не укладывались в рамки разума и, она, вдруг впервые, за всё то время, которое она посвятила Малютке, взбунтовалась.

- Я не хочу умирать такой страшной смертью, какой умерла Лиз. Моё спасение – в церкви. Да-да, именно там я найду покой. Постом и молитвой, раскаянием и тяжёлым, каторжным трудом я излечу свои раны, которыми  покрыты мои душа и тело. Вот, только отдохну, наберусь сил и – пойду в церковь. Да… церковь… - с этой, как казалось, светлой мыслью вконец измотанная женщина забылась сладким, спасительным сном.

Она спала крепко, без снов и кошмаров, лишь изредка вздрагивала, когда во сне меняла положение.

Сквозь щель задёрнутых портьер, которыми были плотно задёрнуты окна, пробился яркий лучик Солнца. Этот тоненький лучик, казалось, наполнил своей светлой энергией всё пространство и, Лилит, во сне, ощутила, что её тело наполняется жизненной энергией. Даже будучи во власти крепкого и целительного сна она поняла, что ей пора просыпаться.

Открыв глаза и, вернувшись из дивного царства Морфея в реальность - несчастная женщина застонала.

Израненное тело пронзила тупая, ноющая боль. Эта боль разливалась по рукам и ногам и, казалось, что этой болью заполняется каждая клеточка её организма. Застонав, собрав в кулак свою волю, Лилит поднялась с пола.

Пошатываясь и держась руками за стену, с большим трудом делая каждый шаг – добралась до кухни. Открыв кран с горячей водой долго мыла руки, плескала водой в лицо, с наслаждением умывала его, затем шею и покусанные соски.

Вода действовала так, будто это было фантастическое лекарство и, после этого приятного омовения в бедняжке возрастало непреодолимое желание покаяния. Она даже представила, как уверенная в себе и полная сил возвращается из церкви.

Закончив с водными процедурами, Лилит привела себя в более-менее приличный вид. Накинув на голову чёрный шифоновый шарф, надев солнцезащитные очки – направилась к входной двери.

От невероятной слабости дрожали и были непослушными руки. Замок почему-то никак не открывался. Бедняжка недоумевала. Совсем недавно всё было нормально – ключ без особых усилий всегда открывал и закрывал, а сегодня, как будто все металлические части замка разъела ржавчина.

Промаявшись с замком, Лилит решила вылезти в окно, благо, что салон находится на первом этаже.

Подойдя к окну, дернула щеколду, но, увы, она, также как и замок двери – не открывалась. Несчастная женщина была просто изумлена этим фактом. Открыть окно было также непростым делом, как и открыть дверь.

Несмотря ни на что, даже на внезапно возникшие препятствия, в душе несчастной всё сильнее утверждалось желание пойти в церковь. Её мятежная душа так и рвалась к спасительным стенам храма.

Под руку попалась массивная мраморная пепельница, которую Лилит запустила в окно. Но, та, к большему её изумлению, отскочила от стекла,  будто это был резиновый мячик. Пепельница камнем упала возле её ног.

Её снова охватила истерика. Она бросилась к окну и с остервенением била кулаками по стеклу, тем самым, пытаясь привлечь внимание прохожих. Она так кричала, что чуть не сорвала голос. Но, увы! Со стороны улицы в окне никого не было видно.

Прохожие равнодушно проходили мимо окон, не подозревая, что там, за этими окнами происходит трагедия человеческой жизни. Что там, в эту минуту решается чья-то судьба и вопрос жизни или смерти.

По ту сторону окон шла спокойная и размеренная жизнь. Кто-то спешил по делам, кто-то бежал на свидание, кто-то совершал пешую прогулку, дышал свежим воздухом и, никому, ни до кого не было никакого дела.

Всюду царило безразличие и бездушие. Всем было наплевать, что кто-то нуждается в помощи, в сочувствии и в соучастии.

Жизнь продолжалась во всём её разнообразии: пели птицы, цвели цветы, от дуновения ветра в кронах деревьев шумела листва и, неизменно сосуществовали две противоположности – ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ, которые, как ни странно, дополняют друг друга и существуют в удивительной гармонии между собой.

КОНЕЦ 2 ЧАСТИ                                      

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Другие произведения автора:

Расплата-2 или опасность приворота

Ф э д (встреча с потусторонним)

Наследник Гедаса (мистика/ужасы)