Аннабель. Глава 6

                                               6.

Веду пальцами по шершавой холодной стене. То ли мне кажется, то ли стена мокрая и липкая – трудно определить, потому что вокруг – полная темнота. Ну да, я же заперта в сарае. Впрочем, откуда в сарае появилась каменная стена? Отдёргиваю руку и некоторое время стою неподвижно, ощущая толчки сердца. Быть может мне показалось и на самом деле это дерево? Еще раз касаюсь пальцами, да нет – точно камень, холодный и влажный.

Вот теперь сердце определённо напоминает дятла, долбящего дерево клювом. От ударов в грудь становится больно, а ноги дрожат и подгибаются. Мало мне было ночной прогулки в лесу так теперь ещё и это!

Прижимаю сжатые кулаки к груди и закрываю глаза. Стою так некоторое время, пытаясь успокоить птицу, рвущуюся наружу из груди. Получается, но дрожь в руках и ногах остаётся. Медленно открываю глаза и осматриваюсь. То ли тьма на самом деле не такая густая, как мне казалось прежде, то ли я привыкла, но теперь я вижу слабый проблеск света в нескольких шагах от себя. Такое ощущение, будто там находится проём прямоугольной формы. Возможно, я вижу дверь.

Кроме того, во мраке начинают проступать кое какие предметы, которые кажутся мне знакомыми. Особенно вот этот, совсем рядом. Он напоминает…Да быть этого не может!

Я нахожусь в нашем семейном склепе и стою рядом с саркофагом, где похоронен папа. Обычно я приходила сюда с каким-нибудь источником света – с масляным светильником или свечой. Именно поэтому сразу не сумела определить, куда попала.

Хорошо, я понимаю, где очутилась, но остаётся вопрос: как? Как я выбралась из сарая, потом перебралась за ограду и добралась до кладбища?

Впрочем, я как-то слышала про мальчика из Веренара, кажется его звали Франсуа. Так вот бывало, что по ночам он выходил из дома и гулял по деревне. Несколько раз его находили в ближайшем лесу. Священник говорил, что мальчуган одержим бесами и что следует провести сеанс изгнания чертей, чтобы спасти невинную душу. А знахарь спорил со святым отцом и утверждал, что это – какая-то болезнь и её следует лечить. Родители Франсуа не стали дожидаться ни лечения, ни сеанса изгнания, они просто собрали пожитки и уехали в Гавардан.

Неужели со мной происходит нечто похожее? Только этого не хватает!

Ладно, так или иначе нужно возвращаться домой, покуда не наступило утро, и Матильда не обнаружила мою пропажу. Едва ли удастся доказать, что в этом нет моей вины.

Касаюсь пальцами крышки папиного саркофага и поглаживаю холодную плиту.

- Папа, - тихо говорю я. – Прости, что потревожила твой покой.

И медленно иду к выходу. Всё ближе открытая дверь, так что ещё несколько мгновений и я окажусь на кладбище. Вижу звёздное небо, деревья и памятники, голубые в свете луны. Почему-то я не ощущаю обычного покоя, который встречал меня здесь во время моих ночных посещений. Всё вокруг точно пропитано тревогой и ожиданием чего-то грозного. Точно шёпот кого-то невидимого, который предупреждает о неведомой грозной опасности.

Замираю на мгновение, собираясь с духом и делаю последний шаг.

То есть, пытаюсь сделать. Упираюсь в какую-то незримую преграду и не могу выйти наружу. Такое ощущение, словно в дверях висит прочная невидимая материя, которая прогибается, когда я пытаюсь выйти, а затем отшвыривает меня назад.

И вот теперь мне становится по-настоящему страшно. Неужели я никогда не смогу выйти из склепа наружу? Да, я хотела остаться здесь с папой, но это было добровольное решение, а сейчас кто-то злобный насильно запер меня вместе с мёртвыми. Не хочу так!

Несколько раз разбегаюсь и толкаю плечом незримый барьер. Тщетно, он не поддаётся. Обессилев, я сажусь на землю, прижимаясь спиной к стене склепа. И тут понимаю, что внутри что-то изменилось. И от того, что вижу, по спине начинают бежать мурашки.

Папин саркофаг открыт.

Тяжёлая каменная крышка сдвинута. Кстати, очень странно, но темноты в склепе больше нет. Вокруг как будто разлито непонятное голубое сияние, в свете которого я хорошо различаю усыпальницы и ниши для покойников. Смотрю по сторонам: не появился ли какой-нибудь источник света? Нет, всё так же, как и было.

За исключением открытого саркофага.

Мне страшно, но любопытство оказывается сильнее страха. Делаю шаг за шагом, покуда не оказываюсь рядом с открытой усыпальницей. Ожидаю увидеть папу. Точнее, то, что от него осталось. Это пугает, так что прежде, чем, заглянуть внутрь, я стою с закрытыми глазами и собираюсь с духом. Потом берусь за края саркофага и смотрю.

Саркофаг пуст. Мало того, внутри всё выглядит так, будто кто-то приготовил внутри красивую удобную постель с шёлковым белым бельём. Подушка, перина, простынь. Но кто спит в могилах?

Сама не знаю почему, но касаюсь белья, поражаясь его гладкости. Странный порыв заставляет перешагнуть через стенки усыпальницы. Ощущаю сильную сонливость и обещая себе, что лишь попробую, кладу голову на подушку, поворачиваюсь на бок и выпрямляю ноги. Всё, можно спать…

Ощущение внезапного пристального взгляда, заставляет открыть глаза. Рядом с саркофагом стоит красивая черноволосая женщина и глядит на меня со странной улыбкой на ярко-красных губах.

- Теперь – это твой дом, - тихо говорит женщина и внезапно задвигает крышку саркофага.

А я подскакиваю на старом плаще и некоторое время не могу понять, на каким свете нахожусь. В голове всё кружится и кажется, будто я – ненастоящая, словно меня, Аннабель, подменили, подбросив вместо неё кого-то другого. Ну, как в тех историях, где феи воруют маленьких детей, а вместо них оставляют подменышей. Очень странное ощущение и я с огромным трудом возвращаюсь к реальной жизни.

Прихожу в себя и сразу же слышу чьё-то удивлённое ворчание. Это – Луи. Мужчина стоит возле открытой двери сарая и с изумлением на лице трогает засов. Потом Луи глядит на меня.

- Неужели забыл? – говорит он. – Так вроде…Нет, не понимаю.

Я, конечно, могу рассказать ему про ночную гостью, однако едва ли Луи поверит в эту историю, скорее решит, что у меня не всё в порядке с головой.

- Доброе утро, - я поднимаюсь и отряхиваю соломинки, прилипшие к юбке. – Что-то случилось?

- Да вот, - Луи разводит руками, а после принимается тереть высокий лоб. – Оказывается, я вчера забыл закрыть сарай. Если бы эта гадина увидела, уже бы вцепилась в глотку. Ну, сама знаешь.

- Да, хорошо, что она никогда не просыпается раньше полудня. – я глажу расстроенного мужчину по плечу. – Не переживай, всё же закончилось хорошо, разве не так?

- Ну да, - он вздыхает. – Как ты тут, не сильно страшно было?

- Спала без задних ног до самого утра, - при воспоминании, как я удирала от настигающей тьмы в ночном лесу становится не по себе. И ещё этот сон про склеп без выхода…Ну да, а так действительно спала без задних ног. – Тут даже получше, чем на моём сундуке. Надо попросить Матильду, чтобы разрешила почаще ночевать в сарае.

— Это ты меня утешаешь, - Луи машет рукой. – Ты уж прости, если что. Я действительно…

- Всё, забыли, - я целую Луи в щёку. – Не переживай.

- Ладно, пошёл я. Матильда приказала нам с Жаком привести в порядок карету, так чтобы ей было не стыдно, когда она приедет на королевский бал.

В дверь всовывается лохматая голова Фора. Старый пёс позволяет почесать себя за ухом, а после внезапно начинает принюхиваться. Собаке что-то не нравится и тихо зарычав, она пятится прочь. Седая шерсть на загривке стоит дыбом.

- Что это с ним? – задумчиво спрашивает Луи. – Пару раз видел такое, когда к стенам подходили волки.

- Ну, у меня тут живут очень страшные мыши, - говорю я, а сама вспоминаю, как Констанц рассказывала, что коты и собаки способны чувствовать привидений. Неужто Фора почуял следы призрака, посетившего меня ночью? Сейчас всё это кажется необычайно реальным сновидением. А вот сон про склеп, напротив, кажется воспоминанием о реально произошедшем. В голове всё мешается.

Луи ещё раз просит прощения и уходит, а я выхожу наружу. Ещё раннее утро и за оградой деревья стоят в плащах из серого тумана. Тихо попискивают какие-то птички, а облака греют свои животы в розовых лучах невидимого пока солнца. Констанц идёт от колодца с ведром воды и машет мне рукой.

- С добрым утром, красавица, - улыбается повариха. – Мыши не кусали за пятки? Как спалось на новом месте?

- Мы с мышами подружились, - улыбаюсь я, в ответ. – Они пообещали, если что помочь перебрать крупы.

- Да, да, - смеётся Констанц. – Мыши – они такие. А знаешь, - она ставит ведро на землю и подходит ко мне. Осматривается, нет ли кого поблизости, потом говорит, понизив голос. – Для меня этот сарай просто хранилище приятных воспоминаний. Когда я была моложе, мы с Жаком проводили тут такие горячие ночки! Впрочем, - Констанц грозит мне пальцем. – Тебе ещё рано знать про такое. Оставайся той чистой доброй девочкой, какой была.

- Что, до самой старости? – удивляюсь я. – Я вроде бы в монашки не собиралась.

- А зря, -- Констанц качает головой. – В монастыре так спокойно, даже не думаешь, что там, за стенами. У меня двоюродная сестра стала монашкой. Так вот, она ни разу об этом не пожалела.

Нет, это явно не для меня. Да, мир вокруг беспокоен, а временами даже жесток, но я никогда не хотела спрятаться от него за высокими стенами монастыря. Это как…Это как запереть себя в склепе. Странно, почему мне в голову пришло именно это сравнение? Из-за ночного кошмара? Может быть. До сих с содроганием вспоминаю, как напрасно пыталась выйти из запечатанной усыпальницы.

Умываюсь холодной водой, с удовольствием ощущая прикосновение ледяной влаги. В такие моменты ты ощущаешь себя по-настоящему живой. Я же не Жанна с Анной, которые ненавидят умывание, а рот полощут через раз, так что разговор с ними временами становится серьёзным испытанием для моего несчастного носа. Как ни странно, но Матильда, в отличие от своих дочек, тщательно следит за собой, а когда принимает ванну, льёт в неё содержимое десятков бутылочек, купленных мачехой в Париже.

Достаю спрятанную возле колодца коробочку, в которой храню смесь соли и соды. Тщательно втираю белый порошок в зубы, а после полощу рот холодной водой. Осматриваю открытый рот в отражении – ни единого жёлтого пятнышка. Осталось привести в порядок растрёпанные волосы, и я готова вступать в новый день, что бы он мне ни готовил.

Ах, если бы он готовил мне поездку на бал!

Это ничего, что моё платье перемазано золой; думаю, что до вечера я успею привести его в порядок. Как представлю, что попаду в королевский дворец, увижу всю эту красоту, а главное…

А главное, я мечтаю о том, чтобы тот черноволосый красавец обратил на меня внимание и пригласил на танец. Один-единственный танец и я буду счастлива! Я же прошу у судьбы так немного, почему бы ей не исполнить это моё желание?

Ну а для того, чтобы судьба исполнила моё желание, следует немного постараться и самой. Наливаю воду в корыто для стирки и очень долго работаю над испорченным нарядом. Единственное, что меня беспокоит: успеет ли ткань высохнуть до вечера. Но и для этого есть решение. Я разжигаю камин в гостевой комнате и ставлю перед ним деревянную рогатину, на которой развешиваю отстиранное платье. Вот так будет хорошо.

Едва успеваю закончить с этим, как слышу Матильду. Мачеха почти кричит и в её голосе слышно раздражение, почти гнев:

- Золушка, чтоб тебя черти взяли! Где ты бродишь, проклятая лентяйка?

Ну вот и всё, спокойная часть дня закончилась. Теперь следует готовиться к его худшей части.

По крайней мере до вечера.

Другие произведения автора:

Прайд. Книга 2. Пыль под ногами. Часть 4.

Прайд. Книга 5. Кошки. Часть 3.

Прайд. Книга 2. Пыль под ногами. Часть 3.