Травма

                                               АНАТОЛИЙ        НЕСТЕРОВ

 

 

 

 

 

 

                                     ТРАВМА                   

 

 

                                      ( рассказ )

 

 

    Валентина Михайловна Пантелеева, спустя два дня после похорон мужа,

пришла на работу. Пришла, как ни в чём не бывало: жизнерадостной и весёлой, несмотря на свои почти шестьдесят лет и горя, которое обрушилось

на неё.

           -Эх, девчонки,- обратилась она к своим  сослуживицам, - похоронила

я своего  Антона Ивановича, царство ему небесное.

      Девчонки, которые давно уже успешно перешагнули бальзаковский

возраст, утешительно заметили:

            -Понятно, Валь, возраст есть возраст, и его не спрячешь никуда,

всё же твоему  Антону под восемьдесят было.

           - Да всё правильно, принесла я бутылочку, закуску, во время обеден-

ного перерыва помянем…

         … Сорок лет тому назад Вале Роговой, в меру упитанной, напоминающей булочку, смазанную маслом, было восемнадцать с небольшим. Работала она буфетчицей в очень престижной по тем временам

организации –  райпотребсоюзе. Учитывая, что продолжительность жизни

сегодня увеличивается, вполне возможно есть среди нас и такие, которые

хорошо помнят то время, когда всякие деликатесы социалистического строя,

начиная от « московской колбасы», зернистой икры и заканчивая тряпьем и

мебелью, можно было приобрести за свои деньги только по блату или за взятку. Правда взятка тогда была настолько смешной  по сравнению с сегод-

няшней, что и не грех бы  тех взяточников сейчас   поместить на «Доску Почёта».

   Директор райпотребсоюза Антон Иванович Пантелеев, высокий, статный мужчина,   несмотря на свой бархатный голос, человеком был

властным, требовательным руководителем, а потому чужого мнения для него

не существовало. Разумеется, за исключением мнения начальства. В разговорах с подчинёнными и друзьями любил повторять  при-

думанный лично  им афоризм: «Блат-это хорошие отношения между людьми. И ничего в этом зазорного, действительно, нет». А хорошие отношения, по мнению Пантелеева, не то, что должны, а обязаны приветствоваться в обществе.

   Трёх месяцев Вале  хватило с лихвой, чтобы научиться профессионально исполнять свои обязанности: обвешивала и обсчитывала она мастерски, никто никогда даже полуслова ей не сказал. То ли не замечали, то ли, глядя на симпатичную - кровь с молоком – девушку, забывали обо всём на свете. И  чего крохобориться из-за всякой мелочи: 20 граммов или 10 копеек. А, может быть, на все обсчёты и обманы глядели спокойно потому, что посетители буфета в основном были свои работники, которые верили, что в торговле обвесы и обсчёты – это  закон, который ни в коем случае нельзя нарушать.

    Однажды к Вале  во время очередного обвеса прибежала запыхавшаяся Ритка, секретарь Антона Ивановича, и выпалила прямо с порога: «Закрывай свою лавочку, срочно к шефу… вызывает».  Валя заметно струхнула.

  «Неужели кто-то донёс?»- пронеслось у неё в голове.

                    - Вызывали? – смущаясь, робко пролепетала она, открывая  кабинет шефа.

                    - Проходи, проходи, - ласково приветствовал её Антон Иванович.

    Встав из-за стола, он подошёл к ней, обнял за плечи и, глядя в глаза, торжественно произнёс:

                    - Я, Валя, человек прямой и, как ты знаешь, весьма благополучный по жизни. Но одной детали в этом благополучии мне не хватает.  И этот   недостаток  я решил устранить с твоей помощью.

                  - Ой, Антон Иванович, - защебетала Валя, - у вас не может быть недостатков.

                  - Есть, есть,- слегка улыбнулся он и тут же продолжил:

                  - Я холост! И это  с твоей помощью хочу подкорректировать.. Предлагаю тебе стать Пантелеевой, то есть моей женой.

   Не смотри, что я старше тебя почти на двадцать лет, я ещё…  «ух!»

        Что такое  «ух», Валя туманно поняла, глаза её радостно блеснули, и она, ни капли не смущаясь, торопливо ответила:

                   - Согласна я, Антон Иванович!

                   - Какой я тебе теперь Иваныч! Антон я для тебя, поняла?

   В тот же вечер Валя переехала жить к Пантелееву. Сыграли шикарную по тем временам свадьбу. Многое забылось, улетучилось из памяти, да оно и понятно, потому что наша память очень избирательна: что-то забываешь напрочь, а что-то, что хотелось бы и самому забыть,  так и остаётся до конца жизни: колом сидит в башке, и ничего с этим поделать нельзя.

     Никогда до конца своих дней не забудет Валя, как она умудрилась организовать синяк под глазом своему жениху. И всё это произошло неожиданно и  неспециально во время свадьбы.

      Сосед Ивана Антоновича, тридцатилетний Сашка Жихарев, ладно скроенный, с могучими рабочими руками  (не зря же он трудился на стройке бригадиром монтажников) всегда был солидарен с нашим классиком, который утверждал, что истина – в вине. И когда жених Пантелеев во время свадебного веселья заговорился со своими друзьями, а его невеста недалеко от него щебетала с женщинами, Сашка, уже изрядно познавший истину, подбежал в Вале сзади, поднял её на руки и, делая вид, что решил её похитить, засеменил вперёд…  Валя, не разобравшись, обняла похитителя,

прижалась к нему… Так как она смотрела в другую сторону, то ей казалось, что эти сильные руки принадлежат только Ивану Антоновичу.

     Увидев боковым зрением эту картину, Пантелеев тут же догнал пару и попытался забрать то, что по праву принадлежит ему. Невеста, думая, что находится на руках жениха, с громкими воплями стала искусно брыкаться.  И один удар каблука оказался очень точным и успешным: спустя тридцать минут у Ивана Антоновича под глазом появился  весьма приличный синяк.

      Но всё это в прошлом, в прошлом…

   Сейчас уже и дети выросли: дочь Пантелеевых работает врачом в больнице, сын занимается бизнесом, что-то типа «купи-продай».

    В своё время Антон Иванович, благодаря хорошим отношениям с нужными людьми и возможностью обеспечивать их дефицитными продуктовыми наборами, пристроил молодую жену на заочное отделение сельскохозяйственного института. Практически не учась, Валя получила диплом экономиста. Известно, что учиться заочно нередко равносильно обеду по телефону.

     И сейчас Валентина Михайловна Пантелеева занимала должность заместителя начальника отдела труда и зарплаты в очень солидной организации. Разумеется, при других обстоятельствах ей никогда бы не видать этого завидного места.

    То ли закон жизни, то ли закон природы, а, может быть, закон небес – кто

его знает… Но закон  есть закон: руководители менялись, кто-то шёл на повышение, кого-то снимали ( возможно,  недодал нужную сумму  наверх),

только одна Валя оставалась незаменимой и всегда пользовалась благосклон-

ностью  начальства.

     Как известно,  между людьми справедливей всего распределён ум: нет ни

одного на земле человека, который бы жаловался на его отсутствие. Если верить учёным, то у десяти процентов населения планеты коэффициент умственного развития ниже 50 баллов. За основу брали 100 баллов. А у обезьян здравомыслящих 25-30 баллов…

    Безусловно, Валя кое-как перешагнула этот рубеж. Но, как показы-

вает практика: важен не ум, а житейская хитрость. А в этом ей равных не

было. Самое  мощное орудие Пантелеевой действовало безотказно:

накануне любого праздника с объёмистым  пакетом она самая первая топта-

лась  в приёмной. Улучив момент, когда начальник оставался один в кабине-

те, вплывала к нему с обворожительной улыбкой и поздравляла.

    Поздравляла с Днём рыбака, с Днём охотника, с Днём пожарника, хотя ни  один из начальников не имел отношения к этим профессиям. Однажды даже  умудрилась поздравить с Днём матери. Ничего, прошло… подарок был принят.

    Начинала она работу в этой организации рядовым бухгалтером, а уже спустя два года стала инженером отдела труда и зарплаты, вскоре – старшим, а последние лет десять – заместителем начальника отдела. Быть бы ей и на-

чальником, но вот не повезло: непосредственный её руководитель, как назло, оказался деловым человеком и хорошим специалистом, а самое печальное –

он на семь лет моложе Вали и до пенсии ему ой  как далеко. Но Пантелеева

и так была довольна своим положением.

    Наступило время обеденного перерыва.

    - Эх, девчонки, - без грусти, положенной в такой ситуации, Валя обратилась к коллегам,- давайте помянем моего…

     Дверь кабинета, как и положено, закрыли на ключ. Стол сервировали:

колбаса и сыр  аккуратно порезаны,  картошка – пюре и котлеты, разогретые

в микроволновке,  разложены по тарелкам.

    Девчонок, не считая Пантелеевой, было трое. Лида Макарова, бухгалтер

из финансового отдела, рыжеволосая  дама с ярко накрашенными глазами.

Энергии ей было не занимать: то и дело пыталась перехватить инициативу

в разговоре, глаза, словно внезапно вырвавшиеся из темноты  фары машины,

блуждали по сторонам, а грудь, весьма престижного размера, волновалась,

прыгая то вверх, то вниз.

      Ира Пухова – инженер, работавшая первый год в непосредственном

подчинении  Пантелеевой, на этом  девичнике выглядела как перво-

курссница …  Скромно одета, косметики практически  никакой, и в её глазах

безропотно-покорных так и читалось: «Я со всеми согласна.» Алла Пастухова

 коллега Макаровой, тоже трудилась в финансовом отделе бухгалтером.

    Худая старая дева, она была решительна в своих суждениях.

Желающих с ней спорить практически не находилось. То ли входили в её

положение, то ли боялись насмешек, которыми она могла, не задумываясь,

наградить любого.

         - Да,- задумчиво произнесла Лида Макарова,- хороший был у тебя мужик, Валя. Деловой, копейку всегда нёс в дом, не то что некоторые, какие

норовят из дома всё вынести.

       - Хорошие мужики – это редкость,- закусывая котлетой, поддержала раз-

говор Алла Пастухова. –Вот у моей близкой подруги  муж… На первый взгляд – семейная идиллия, а сам, сволочь, так и норовит сделать экскурсию

под чужими юбками.

        - Откуда, Алла, ты это знаешь?

        - Да по глазам я этих подлецов вижу…

        - Ну, к Антону это не относилось, он и Валю любил, да и возраст…

        -Что возраст,- перебила свою коллегу Пастухова.-  Возраст – это массо-

вая галлюцинация.  И решительно стала разливать по стаканам вино.

 

        Не поняв, при чём здесь массовая галлюцинация, Лида решила сменить

 тему разговора.

            - Вот, Валя,  а какую дачу хорошую отстроил Антон, помнишь, как мы

с моим Володей к вам приезжали?

           - Таких деловых, как мой был, редко встретишь, - поддержала

Валя.  – Прошлым летом, хотя и силы у Антона уже были на исходе, а всё

он копошился на даче, что-то мастерил. Да, если б не этот сосед Пашка Лупа-

рев, протянул бы Антон ещё годика два.

             - А что случилось? – поинтересовалась Алла.

             - Поругались они, мой и расстроился, а у него сердце больное, не спал

всю ночь, переживал.

             - А из-за чего поругались-то? -  не выдержала Лида.

             - Что теперь об этом вспоминать, - отмахнулась Валя, - что было, то

прошло.

     … А прошлым летом случилась история, о которой Пантелеева вспоминать не любила. Пашке Лупареву для своих каких-то строительных

работ потребовался песок. Он давно уже приметил у соседа по даче большую

гору вожделённого материала. И однажды, увидев копошившегося 

в земле Антона, подошёл к забору и обратился к нему:

          - Иваныч! Дай мне ведёр десять песка…

       Антон подозрительно, слегка прищурив глаза, посмотрел на него:

          - Как это «дай?»   Ты что уже приехал в коммунизм, о котором нам

все уши прожужжали в молодости. Проснись, сейчас кто в почёте? Олигархи!

И поэтому не может быть «дай» бесплатным. Хочешь -  покупай, сто рублей

одно ведро.

           - Ты что, старый балбес,  опупел совсем, 100 рублей за одно ведро.

Ты же не олигарх, а мой сосед. Помнишь, как в  позапрошлом году я угощал

тебя своей наливочкой и ни копейки с тебя не взял?

          - Пусть я не олигарх,- с достоинством отвечал Антон Иванович, - но

копейку считать умею. Да и наливочку ты же сам не покупал, набрал задарма

всякой падалицы и сварганил.

          - Как это задарма! – петушился Лупарев, а сахар разве ты не считаешь.

Раскрой свои бесстыжие зенки на ценник в магазине. Ты думаешь, что я не

знаю, как достался тебе этот песок?! Тебе привёз его твой зять, который работает строителем. Наверняка слямзил его. А ты, буржуй райпотребсою-

зовский, спекулируешь на ворованном дерьме.

          - Сам ты… - разволновался Антон Иванович, замахал руками, стал

путаться в словах,- ворованное дерьмо.  А зять мой – честнейший человек, он, может быть, этот песок выписал у себя на работе за деньги. А если даже

и не выписывал, то магарыч уж точно ставил. Даром захотел, ишь ты… Вот

тебе…

     И Пантелеев левой рукой, придерживая слегка дрожащую правую, искусно изобразил фигу, пытаясь на расстоянии послать её точно в нос своему соседу.

    - Вот тебе! Вот тебе, а не песок!- визжал он.

        После этого песочного скандала  Антон Иванович не спал  всю ночь:

щемило сердце. Заснул только под утро. Да разве это был нормальный сон,

если всё время ему мерещилось, что  фига его  правой руки, которую он так

искусно смастерил, отделилась и коршуном взметала ввысь, пытаясь сверху

больно вцепиться в такое наглое лицо Пашки Лупарева.

    Со своим соседом он больше не общался, не то  что здороваться, даже при

встрече  презрительно отворачивался от него и демонстративно плевал на землю.

   … Поминки продолжались.

     - Валентина Михайловна,- обратилась к ней Ира Пухова полушёпотом,

будто боясь, что кто-то услышит на другом конце коридора, - хорошо, когда

всю жизнь проживёшь с одним мужчиной, любимым тем более.

     - Что ж, ты считаешь, у меня и поклонников не было? – возмутилась Пантелеева. – Эх, помню, как сейчас, пристрастился ко мне Васька Чернов,

экспедитор, это когда я ещё в буфете работала. Симпатичный такой, волосы каштановые волнами, глаза голубые. Придёт ко мне, дождётся, когда в буфе-

те никого нет и давай меня тискать. Да так тискал, что приятности я ощущала

Но каждый раз просил поднести ему сто грамм. А спустя две недели совсем,

гад, оборзел. Придёт, молча сразу хлопнет полстакана и бежать. Я такого по-

зора терпеть не могла. Как-то пришёл в очередной раз и сразу заявляет с порога: «Налей, Валь!»  А я ему в ответ: « Пошёл ты вон, кобель проспир-

тованный, не будет тебе ста грамм!» И прогнала его. Но это всё, девки, давно было, до моего замужества. Ладно, пора закругляться, пойду посуду сполос-

ну.

        -Давайте я,- любезно предложила Ира.

       - Нет, нет, я сама, сиди спокойно.

    «Ещё чего не хватало,- пронеслось в голове у Пантелеевой,- тарелки сер-

визные, разобьёт не дай Бог, доверяй ей…»

   Валя собрала грязную посуду в пакет и пошла в туалет, где находился умы-

вальник. Процесс мытья успешно шёл к своему логическому завершению. И надо же – самая последняя тарелка, словно змея, выскользнула из рук и со звоном ударилась о пол. Осколки зазвенели, они будто хохотали…

      В это время мимо проходил начальник отдела охраны и труда Петр Васильевич Завихрюк. Услышав звон разбитой посуды, он от неожиданности

вздрогнул  и стал как вкопанный около двери женского туалета.

     Взволнованная Валя, выходя с пакетом, чуть не сбила

с ног начальника отдела охраны и труда.

      - Что случилось?- озабоченно спросил её Петр Васильевич.

      - Да, так…  тарелка разбилась.

      - Ничего, посуда бьётся к счастью, сама не разбейся, смотри,- деловито

заявил ей Завихрюк и важно пошёл к себе в кабинет.

      - Типун тебе на язык,- шепотом бросила ему вдогонку Пантелеева.

     … На следующий день Валентина Пантелеева пришла на работу с чувством выполненного долга: скромно, но всё же вчера со своими коллегами она помянула Антона. Ничто не предвещало беды. Спустя несколько часов природный инстинкт поманил её в туалет. И как это получилось, просто наваждение какое-то, Валентина Михайловна подвернула ногу и  закричала. На её крик прибежала Лида Макарова, благо рабочий кабинет находился недалеко. Долго не думая, вызвали скорую помощь. Консилиум  двух приехавших персон, врача и медсестры, был краток – пострадавшую срочно везти в больницу. Всю дорогу, словно назойливая муха, одна и та же мысль преследовала Валю: «Надо же, накаркал Завихрюк. Вот, гад  какой, накаркал».

    Узнав о случившемся, Петр Васильевич разволновался –  получается производственная травма, а за неё по головке не погладят. Надо всё это оформлять актом. В конце рабочего дня он поехал в больницу к Пантелеевой

и попытался её уговорить, что было бы лучше, если б она  сказала, что трав-

му получила дома, поспешно собираясь на работу.

      - Дудки! И не подумаю!- вспылила Валя. – Пускай мне ещё и заплатят за производственную травму. – Кстати, я уже написала по этому случаю объяс-

нение, - и она протянула сложенный пополам лист бумаги Петру Васильеви-

чу.

       На следующее утро Завихрюк положил на стол руководителя солидной

организации  объяснение Пантелеевой, из которого всё стало ясно до мель-

чайших подробностей.

 

                         « Объяснение по поводу получения травмы.

 

      Я, Пантелеева Валентина Михайловна, заместитель начальника отдела

организации  труда и заработной платы, даю объяснение по поводу получе-

ния мной  травмы.

    В 11 часов 45 минут я закончила работу над последним предложением к

коллективному договору на следующий год. Это были «Правила внутреннего

трудового распорядка», с утра я не вставала из-за компьютера. Настроение у

меня было хорошее, так как завершена очень серьёзная и ответственная ра-

бота. Когда я заходила «туда», бухгалтер Макарова выходила из туалета в ко-

ридор. Дверь за собой я прикрыла, но не стала закрывать на задвижку, спе-

шила и не хотела пачкать руки. Всё это случилось мгновенно. Я уже была на

верху, и мне надо было развернуться на 360 градусов. Моя левая нога, а точ-

нее, каблук попал куда-то или зацепился, я до сих не знаю, и я падаю направо

Ударяюсь плечом и головой о стену и лечу, дверь открывается, а я успела ух-

ватиться  за притолоку. Это меня спасло от падения на пол. Но когда я лете-

ла, моя правая нога была уже на полу, а левая оказалась в унитазе. Жуткая

боль, хруст я слышала сломанной ножки, и я закричала. Всё это произошло

так быстро, что Макарова ещё не успела зайти в свой кабинет и прибежала

на мой крик. Она позвала Иру Пухову, и они помогли мне дойти до кабинета.

Нога начала сразу синеть и пухнуть, у меня были просторные шлёпанцы, мне

помогли переобуться. Я звонила в охрану труда, но никто не отвечал. Очев-

видно, Петр Васильевич, как всегда, где-то шлялся. А возможно, это был уже

обеденный перерыв, не помню. Тогда вызвали скорую помощь и меня отвез-

ли в больницу. Мне вынесли костыли и помогли кое-как зайти в приёмную.

Сделали рентген. Диагноз – разрыв связок левого голеностопного сустава, наложили гипс от колена левой ноги до конца пальцев.

   Теперь о нашем туалете. Я всегда его боялась, вот так и получилось. Рабо-

тает всего одна кабина, где на этаже собраны почти одни женщины, которых

больше тридцати человек, плюс кадры и другие отделы идут постоянно. Поэ-

тому очередь, смыв большей частью не работает, и все набирают воду в бан-

ки; естественно, пол всегда сырой. Уборщица моет полы, выливая «туда» грязную воду, обливает верх, на полу всегда налито. Поэтому я считаю, что

мою травму надо признать производственной.

 

                                                           В. Пантелеева

 

     Через несколько дней  туалетные приключения Валентины кто-то  изобра-

зил следующими стихотворными строчками:

 

                                      ЧП  районного масштаба

                                      У нас случилось – вот беда!

                                      Однажды, представляешь, баба

                                      В рабочий день пошла  «туда».

                                      Туда, где хулиганы – унитазы

                                      Подстерегают подло каждый раз.

                                      И эта баба – вот зараза,

                                      Не тем, чем надо, села в унитаз.

                                      Как умудрилась, непонятно, право!

                                      (Не слышали такого никогда) –

                                      Ногою левой, то ли правой

                                      Застрять в  «толчке» - вот это да!

                                      И получилось, что проблема

                                      На унитаз нормально сесть.

                                      Я понимаю: щекотлива тема,

                                      Но то, что есть, простите, есть.

                                      Всё это правда, а не сказки,

                                      Всё это быль, а не рассказ.

                                      Валюха повредила связки,

                                      За что-то мстит ей унитаз.

                                      Она вскочила, задрожала

                                      И толком не надев трусы,

                                      Истошно как-то закричала:

                                      «О, Завихрюк! Приди, спаси!

                                      Ведь у меня большая рана,

                                      Какая боль, какой пассаж!

                                      Где труд? И где его охрана?

                                      Ах, Петя, нужен инструктаж!

                                      Ты помоги и делом, и советом,

                                      А что мы женщины – не трусь!

                                      Признаюсь честно, туалетов

                                      На свете больше всех боюсь».

                                      … Всё это исключение из правил,

                                      За сотни лет – такое раз:

                                      На бюллетень безжалостно отправил

                                      Валюху подлый унитаз.

 

 

         … Валентина Пантелеева лежала в палате одна. И мысли её сосредото-

чены были не на больной ноге, она никак не могла успокоиться после визита

Петра Васильевича. Уже десятый раз, не желая сама того, она мысленно всё

возвращалась  к неприятному разговору:

        - Ты что, совсем тронулась умом? – петушился  Завихрюк.- Придумала

тоже – производственная травма.

        - А почему я должна терять лишние деньги, - не успокаивалась Валенти-

на, - произошло это всё в рабочее время, вот и  оформляй, как положено.

       - Ты представь себе, - от волнения Петр Васильевич слегка покраснел,- я

должен  написать в акте, что Пантелеевой травму нанёс… унитаз. Каково это

будет?  Ты  же сама с ним не справилась и слетела, что ли опыта не хватило,-

съехидничал Завихрюк. – Не будет тебе никакой производственной травмы, -

подытожил он разговор и, как ошпаренный, выскочил из палаты.

       Засыпала в эту ночь Валентина Михайловна в расстроенных чувствах. «Вот, жмотяра, этот Петр, жалко ему государственных денег, как будто из своего кармана он должен платить. Нормальные люди в нашей стране милли-

онами воруют, а этот из-за копейки удавится».

       Под утро ей приснился сон: громадный унитаз медленно надвигается на неё, а она стоит растерянная и не может сдвинуться с места. И здесь, откуда ни возьмись, появился разъярённый Петр Васильевич с большим мешком за

спиной, какой обычно бывает у Деда Мороза. Ловко развязав мешок, Завих-

рюк стал доставать из него пачки денег и быстро бросать их в ненасытную

пасть унитаза. Валя бросилась спасать деньги, доставая их, мокрые уже, и

как-то неудачно подвернула ногу. От боли вскрикнула… и проснулась. «Надо же, приснится чёрт знает что»,- подумала она. Нога немного ныла…

      Засыпая вторично, Пантелеева чувствовала, как какая-то невесомая и приятная теплота обволакивала её сознание. «Нет, всё же я обращусь в про-

куратору, пусть засвидетельствуют факт производственной травмы». И с этой радостной мыслью она беззаботно уснула.

                                       

 

 

Другие произведения автора:

Растащат на цитаты

НАД СЫНОМ МАТЬ ПРОВОДИТ НОЧИ...

ТОЛЬКО БОЛЬ...