Только не потеряйся

 « …  Родина  не  забывает  павшего!
      Как  мать  не  забывает  никогда
      Ни  павшего,  ни  без  вести  пропавшего,
      Того,  кто  жив  для  матери  всегда… »
                                      Э.Асадов.

Что я знаю о войне? Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года. Это было очень трудное время. Нашей стране пришлось воевать с сильным и жестоким противником. Ради Победы люди терпели все невзгоды: голод, болезни, разруху. Каждый считал своим долгом встать на защиту Родины, вернуть ей мир. Многие дети осиротели и лишились родительской любви. Самыми беззащитными и ранимыми оказываются в это время дети. Их детство безвозвратно уходит, ему на смену приходят боль, страдания, потери родных и близких, лишения. Хрупкие детские души война сжимает стальными тисками, раня и калеча их. Война коснулась  своим черным крылом и моей семьи – мой прадедушка воевал на различных фронтах. Вернулся домой – это Емельянцев Демьян Иванович.  Хотя его давно нет среди нас, но память о нем в нашей семье священна.
Разговор  пойдет о моей двоюродной бабушке по маминой  линии – Емельянцевой Зои Демьяновны 1938 г.р. Она вспоминает свое детство с болью, не оставляя равнодушие: «С тех пор прошло 70 лет, но каждый раз, когда я вспоминаю то время, в моем сознание оно прокручивается яркими кадрами.
Мне было четыре года, когда началась война, заставшая нашу семью на Западной Украине, в Черновицах. За два дня до начало войны я заболела скарлатиной. До поезда, уходившего на восток и уводившего женщин с детьми, и мою маму с братом тоже, я должна была ехать в санитарной машине с врачом. Провожая меня, папа молил: «Только доберись до Москвы, только не потеряйся!».
Но я потерялась. Врач довез меня до Винницы и там, очевидно, сдал в больницу недалеко от вокзала.
Так началась моя личная военная история. Я не могу точно отделить свои воспоминания от рассказов очевидцев, но и тогда. В свои четыре года я понимала, что произошло что-то ужасное: были мама, папа, потом заболело горло, жар, потом ничего не помню – и вдруг этот дом, белые кровати, тумбочки – больница, и никого нет вокруг.
Уже стемнело, когда во дворе появился какой-то дед с бородой. «Девочка, ты откуда?». Я ничего не ответила, только слезы полились ручьем от радости, что кто-то оказался рядом. И, не переставая плакать, рассказала, как попала в больницу, где про меня забыли. «Нет, не забыли, - объяснил мне старик. – Бомбили вокзал, а попали в больницу. Ты чудом осталась жива. Никуда не уходи, я вернусь». Я ждала его, сидя на пороге больницы, пока не заснула.
Проснулась я уже в какой-то комнате. Было сумрачно, в углу горела лампадка. Рядом стоял другой дед с длинной бородой, он позвал: «Нина!» Женщина принесла из коридора детскую ванночку, сняла с печки ведро, и меня начали купать. Я уже не плакала, только говорить не могла. Женщина со стариком перешептывались и вздыхали. Так я попала в семью священника Саввы Саввича и его дочери Нины Саввишны Писаревских.
Теперь я знаю, что это был конец июля 1941 года. Всего месяц прошел с тех пор, как мы расстались с папой. А у меня была уже совсем другая жизнь. В эти дни немцы оккупировали Винницу. Их было много: везде стояли боевые машины, носились, изрыгая какой-то особый треск, мотоциклы, на тихих зеленых улицах, цокая по брусчатке коваными сапогами, маршировали солдаты.
К тому времени я уже освоилась и хвостом ходила за тетей Ниной, ждала ее на крыльце и бежала ей навстречу, едва завидев издали.
Я твердо знала свою фамилию, как зовут моих родных, сколько мне лет и даже когда мой день рождения. Помнила я Черновицы и еще что в Москве живут мой дедушка с бабушкой, и, наверное, мама с братом тоже там.
Я не забыла свою маму, но тетя Нина стала мне такой близкой. Я чувствовала ее постоянную тревогу за меня, ведь вокруг были немцы.
Однажды мама Нина пришла с работы с каким-то мужчиной, и по ее радостному настроению я поняла, что это не чужой. «Ну вот, - сказал он, - без меня тут дочка появилась, я – папа Женя».
Потом в августе 1943 года, у мамы Нины родилась девочка. Случилось это ночью. Проснувшись, я увидела папу Женю с маленьким пищащим свертком в руках. «Это твоя сестренка Аллочка, знакомься»,- сказал он.
За заботами проходило время. Уже была на исходе зима 44-го. Что-то неспокойное, тревожное было в воздухе. Часто слышны были взрывы, немецкие казармы приходили в движение: подъезжали грузовики, увозили одних солдат, привозили других.
Однажды ночью я проснулась от страшного свиста. Весь дом содрогнулся. В мгновение ока мы все выскочили на улицу. Оказалось, что в наш дом угодила авиабомба.
Мы нашли приют у подруги мамы Нины. Там же в большой проходной комнате расположились немецкие офицеры, а в маленькой, где был еще выход в сад, все мы. Помню, что в это время папы Жени с нами уже не было: как-то незаметно он исчез. На мои вопросы мама Нина отвечала односложно, и я поняла: раз его нет, значит так надо. Вообще это удивительно, как тревога, страх и напряжение превращались в выдержку, внешнее спокойствие. Так вели себя взрослые, также старалась вести  себя и я.
Однажды поздним вечером, когда я уже засыпала, через дверь, ведущую в сад, вошла мама Нина, она была не одна. В темноте я с трудом узнала папу Женю. Голова у него была в крови, одежда тоже. Мама Нина с дедушкой осторожно сняли с папы Жени залитое кровью пальто и стали промывать рану. Я слышала громкий стук своего сердца, и мне казалось, что его слышали и немцы, спавшие за стенкой.
Забинтованный папа лег на пол у стены, мама укрыла его матрасом, сверху положила одеяло, подушку, на них - спящую Аллочку. Мама выглядела спокойной, но мне казалось, что я слышу стук и ее сердца. И вдруг, как будто от этого стука, проснулась и закричала Аллочка. «Все,- подумала я, - сейчас они проснуться!». И точно, дверь распахнулась, и в освещенном проеме появился один из офицеров. Щурясь от яркого света, он шагнул в нашу комнату.
Мама Нина сидела на стуле и укачивала Аллочку. Офицер оглядел всех нас, комнату и вышел. Аллочка, будто поняв свою вину, перестала плакать и спокойно засопела. Все! Мама Нина прижала меня к груди, мы обнялись, и я почувствовала ее слезы у себя на щеке.
Утром папы Жени уже не было. Той страшной ночью мы видели его в последний раз. Позже я узнала, что он был связан с винницким подпольем и был заслан в город из партизанского отряда. Возвращаясь с задания, он попал под обстрел, был ранен и, не имея другого выхода, приполз к нам.
Весной 1944 года напротив нашего дома расположился госпиталь. Однажды рядом со мной на крылечке присела женщина-врач. Она заговорила со мной, и я рассказала ей свою историю. Уходя, она сказала мне: «Я уверена, папа про тебя скоро все узнает и приедет за тобой. Ты жди!"                                                                           

В один из теплых солнечных дней, когда черешня уже продавалась на всех углах, к нам пришел мужчина и долго расспрашивал обо мне маму Нину. Мама вполголоса что-то ему говорила, он все записывал, а когда ушел, мама обняла меня, вздохнула и сказала: «Ну вот, тебя ищут твои родители». Мне почему-то стало грустно. За шкафом заворочался дедушка, повздыхал и долго молился в тот вечер.
Наступил день, когда у нашего дома остановилась эмка, из нее вышел военный. Мы с Аллочкой как раз возвращались с прогулки. Я вошла в комнату.  Военный стоял у стола и смотрел на меня. «Это твой папа! – сказала мама Нина. Я поглядела на него и заявила: «Нет, мой папа был в сапогах и высокий». Военный рассмеялся: «Это ты. Дочка, выросла!». Он разложил на столе фотографии, на них была мама, брат Миша, папа в военной форме и сапогах, а еще был снимок, где мы все вместе. Потом папа взял меня на руки и все приговаривал: «Я нашел тебя, я нашел тебя…». Мама Нина и дедушка плакали, да и папа сам вытирал слезы. А слезла с папиных рук и подошла к маме Нине: «Не плачь, мамочка, я тебя люблю».
Через день мы улетели в Москву. Мама Нина плакала, а я все цеплялась за нее, тоже плакала и никак не могла смириться с предстоящей разлукой.
Когда самолет приземлился, я увидела молодую красивую женщину с букетом цветов. «Это твоя мама, вспоминаешь ее?». Но я ничего не помнила. Она сейчас не похоже даже на свою довоенную фотографию, и всю дорогу в машине я прижималась к отцу и держала его за руку.
Помню наш  первый обед, мама старалась, кормила меня чем-то вкусным, папа шутил и радовался, а я сидела грустная. За окном шумел мой родной большой красивый город, а я вспоминала нашу уютную улицу в Виннице. Я думала, как там без меня мама Нина, как ей теперь трудно с Аллочкой. И тут посмотрела на свою маму, такую непохожую на маму Нину, и задала, может быть, самый жестокий в своей жизни вопрос: «Папа, а почему эта тетя плачет?».
Конечно, постепенно все наладилось, мама перестала быть тетей. Мы часто ездили в Винницу, и обе мои мамы подружились. Но еще долго, если я на что-то или на кого-то в нашем московском доме обижалась, я сразу собиралась в Винницу.
Наши отношения с мамой стали близкими и доверительными, только когда я сама уже стала мамой. И тогда наши потерянные за годы войны чувства, так и не пробудившиеся за десятилетия, вдруг воскресли и обратились на моего сына и ее внука».
Мне очень жалко всех, кто вырос в годы войны, они пережили много испытаний.
Несмотря ни на что наш народ был сильным. 9 мая 1945 года наши победили! Каждый год 9 мая мы отмечаем праздник, который называется День Победы!
Мой прадедушка был участниками войны. Я горжусь им! И я всем сердцем благодарна за то, что живу на этой Земле. Над нами теперь голубое небо и светит яркое солнце. Низкий поклон ветеранам! Вечная память павшим на войне!
2013г